— Глупости, — Леонид старался не думать о девочке. Он даже имени ее не запомнил, а завтра и вовсе о ней забудет.

— А вот и не глупости, — покачал рыжей макушкой Валик. — Ты ни на кого не смотришь и ни с кем не разговариваешь, — и серьезно так посмотрел на него, Леонида, что свести этот ставший тягостным разговор на ноль не получилось. — Сколько раз ты посмотрел на Надю? И даже парой слов с ней обмолвился. Впервые за долгое время, заметь.

Леонид заметил. Он очень хорошо заметил эту маленькую, стеснительную девочку. Заметил так, что в ее присутствии у него появлялось некое волнение пополам с тревожностью и беспокойством. И не то чтобы девочка блистала красотой или же непревзойденным талантом, нет. Обыкновенная, он бы даже сказал — серая. Никакая. Все девушки, которых он знает, женственны и сексуальны, даже чужие. А эта… как ее там зовут? Надя? Надя, да… Угловатая, невыразительная. Скучная. Этой девочке нужно с такими, как она, малышами, в песочнице куличи лепить, а она к взрослому мужику клеилась. Ее слабые попытки казаться взрослой Леонид раскусил на раз-два, и будь на ее месте девушка постарше, он бы без сомнения провел с ней пару-тройку часиков в гостиничном номере. А тут педофилом себя почувствовал, когда ответное желание к ней ощутил. В телефоне смс-ки набирал, а сам на нее поглядывал. И волосы ее длинные, и улыбка по-детски милая, и взгляд робкий. Ей идет ее имя. Надежда. Именно с надеждой она смотрела на него, ждала, что он ее позовет… куда? в номер? на гастроли? к себе домой? Черт их знает, фанаток этих… Сестра ее старшая, та понапористей, Леху вон за один вечер окрутила. Хотя Бахтин и не особо-то сопротивлялся. А вот младшая так и не решилась даже заговорить. Молодец, девочка. Иначе бы в ответ нарвалась на грубость, на которую Леонид уже был настроен. Уж лучше грубо указать человеку на его место, чем потом срок мотать за совращение малолетних. Серега вон женился так, не имея другого выхода. Кто знает, что у нее на уме…?

Но вчера вечером, прощаясь с этой девочкой, неожиданно заслонил ее от всех и обнял. Не сдержался. Хотел напоследок почувствовать еще что-то, кроме возбуждения. И вроде как екнуло что-то внутри, дернулось, когда руки свои за ее спиной свел, но тут же исчезло. Появилось нестерпимое желание послать к черту все предрассудки и поехать с ней в гостиницу, где он бы смог утолить свое нетерпение и избавиться от внезапно нахлынувшего возбуждения.

Ничего, через пару часов они уже будут в другом городе, и после концерта Леонид обязательно воспользуется возможностью провести немного времени в женской компании.

Вот только парни считали иначе. Когда у Валика зазвонил телефон, он громко крикнул: «Это Надя!» и жестом призвал всех к тишине. По ответным фразам можно было догадаться, что девочка звонит попрощаться. Надо же, она уже и личным номером Шустика обзавелась. Так, может, не такая уж она и скромная…? Филатов изо всех сил старался о ней не думать, но Валик неожиданно предложил в трубку:

— Надя, приезжай к нам! Прокатишься с нами по гастролям, составишь компанию, — и добавил: — Леня не против, он сам тебя приглашает.

Лидер группы уже хотел в драку кинуться и телефон разбить к чертовой матери, вот только поздно было. Несмотря на громкий стук колес, в купе отчетливо слышался согласный визг этой малолетки. Леониду оставалось лишь покрутить у виска, давая всем понять, что их затея заранее бессмысленна и обречена на провал.

Предложение Валика было настолько неожиданным, что я не знала, как правильно на него отреагировать, чтобы не показаться психически неадекватной. Да что там я — родители устроили настоящий вынос мозга с запретами вплоть до домашнего ареста, чтобы их младшая дочь ненароком не сбежала. Вот только упускать уникальную возможность снова увидеться с Филатовым не хотелось. Его имя подействовало на меня как упавший на голову удачный шанс от господи Фортуны, и я мгновенно ответила согласием. Синяя птица снова помахала передо мной своим волшебным хвостом.

— Джек-пот, — отозвалась Любаша и неожиданно заступилась за меня: — Мам, пап, отпустите ее! Пусть хотя бы у одной из ваших дочерей появиться возможность выбиться в люди и не перебирать бумажки в офисе, как я!

Мама тут же встала на дыбы:

— Я против! Тебе только семнадцать лет!

— Надя, это шоу-бизнес, где человеческие качества не ценятся, — папа приводил мыслимые и немыслимые доводы, желая отговорить меня от поездки, правда, слегка спокойнее, чем мама. — К тому же у тебя учеба! Как же колледж?

— Все будет хорошо, — заверяла я, выкатывая чемодан из спальни и не желая слушать никакие аргументы. В данном случае спорить со мной было бесполезно. Запирать меня в комнате, как это делали раньше — глупо и недальновидно. Я уже выросла из этого возраста и могу сама принимать решения, касательные моей жизни.

После истерики и клятвенных заверений родителям, что со мной все будет в порядке и обо мне позаботятся, я наскоро собрала вещи и поехала в аэропорт. Билет уже заказал Валик. Конечно, такая спешка была ни к чему, но я буквально горела от желания снова иметь возможность смотреть вживую на Филатова. Я не видела его всего пару дней, а уже успела забыть, какой он красивый в реальной жизни. Кстати говоря, о его безразличии к себе я тоже уже не помнила.

Моя спешка была обусловлена еще и тем, что я, честно говоря, боялась, что музыканты передумают. Мало ли какие у них планы? А если они решили посмеяться над малолетней идиоткой…?

На прощание папа строго наказал:

— Думай головой, девочка моя, все-таки это не картинки с плаката…

Только я уже не слышала его наставлений, прокручивая в голове различные варианты своего поведения с Филатовым. Я ведь себя знаю — снова буду трястись, как осиновый лист на ветру, при одном только взгляде на него. Но в этот раз неожиданно подвернувшийся счастливый случай я не упущу. И тихонько рассмеялась от подобных мыслей. Врядли я смогу соблазнить Леонида, если только он сам этого не захочет. А он не захочет — свою позицию музыкант обозначил предельно четко. Однако же я надеялась на перемены в его настроении. Хотя бы подружиться… и я стану счастливее.

— Надя, мы будто и не прощались! — обнял меня Валик при встрече на перроне, забирая из рук небольшой чемодан. — Как доехала?

— Неплохо. А…

— А Леонид сейчас на студии, — будто читая мои мысли, предупредил барабанщик. — Поедем с тобой к нему? — и понимающе тронул меня за плечо. — Он ждет…

Студия находилась в подвальном этаже одного из офисных зданий. Еще в коридоре мне буквально заложило уши от стоящей в помещении тишины. Она была настолько тяжелой и оглушающей, что складывалось ощущение, будто сами стены скрадывают в себя звуки наших шагов и обрывки фраз, малейшие шорохи. А когда Валик открыл дверь, по ушам вдруг резко ударили звонкие переборы гитары и громкие голоса. Сергей и Алексей широко и приветливо улыбнулись, как будто ждали меня, а Михаил, глядя исподлобья, кивнул в сторону другой двери:

— Ленька там, в микшерной. Можешь с ним поздороваться.

Сидящая рядом с ним Инна никак не прокомментировала мой приезд и с интересом разглядывала меня, чуть сощурившись и оценивая. Но в ее оценке я точно не нуждаюсь!

— Да, — я ответила твердым голосом, но мой решительный настрой напрочь выдали трясущиеся ноги. Да, я откровенно боялась этой встречи, потому что прошлый опыт общения с этим человеком успехом не увенчался. Вдруг так ничего и не изменится?

Филатов сидел на высоком стуле и пытался наиграть на электрогитаре незнакомые аккорды. Он выглядел слегка озабоченным, нахмуренным, широкие брови низко соединены на переносице. Леонид раздумывал над чем-то важным, касающимся только его, был обособленным от действительности и от того еще красивее.

В «Сумерках» главная героиня так завороженно рассказывает о своих чувствах, с восхищением описывает очевидную красоту своего возлюбленного, что я ненадолго почувствовала себя на ее месте — при одном взгляде на музыканта мое сердце было готово взорваться от переполнявших эмоций. Разве можно быть таким восхитительно идеальным?