— Двадцать пять, — снова поправила его я. Четко, чтобы запомнил.

— Да, возраст никуда не спрятать, но… — мужчина осекся. — Ты чего молчишь?

— Лень, возраст — это единственное, что мешает нам быть вместе?

— Да. Вернее, нет, есть еще кое-что… — Леня замялся, явно чего-то не договаривая. — В общем, ты подумай хорошо, нужно ли это тебе, а я потом перезвоню.

И положил трубку. Наконец я смогла вскочить и прокричать Филатову на плакате, какой он глупый. Надеюсь, что до настоящего Филатова это тоже дойдет? На крик вбежала Любанька.

— Ты чего? — удивленно уставилась она на меня, когда я, радостная, подбежала и крепко обняла ее. — Это из-за него, что ли? — сестра кивнула на плакат. Я победно сверкнула глазами. — А мы с мамой места себе не находили, где ты всю ночь пропадала, да еще и на звонки не отвечала… Он приезжал к тебе?

— Да, приезжал. Люба-а, я так люблю его, ты себе не представляешь! — я упала на кровать и мечтательно улыбнулась.

— Мне хватает того, что я вижу свою младшую сестру со съехавшей крышей, — Люба шутливо покрутила у виска.

Леня звонил каждый день. Снова предупреждал меня о возможной ошибке, но я слышала в его голосе нотки возможного разочарования в случае, если за его предложением последует отказ. Да и не могла я так ему ответить. Не могла и не хотела. Это было бы нечестно по отношению к нам обоим.

Когда-то я об этом не смела и мечтать. Безоглядно любила лидера группы «Внедорожник» Леонида Филатова, его голос, доносящийся из колонок, и могла лишь тайно вздыхать о том, чтобы этот человек хотя бы посмотрел в мою сторону. А сейчас его присутствие в моей жизни стало таким же естественным, как лунный свет за окном или солнечный зайчик на полу. Если их не станет, то начнется конец света, и тогда уже ни меня, ни Лени не станет. Зато останется наша любовь — ведь чувства вечны, правда?

Леонид сдался. Окончательно и бесповоротно. Под натиском этой милой, хрупкой девочки все его преграды, которые он старательно возводил все это время вокруг себя, дали трещину и в конце концов рухнули. Не выдержал он без нее. Если бы не приехал к ней в этот городишко — либо спился бы, глядя на все, что происходит дома, либо уехал бы к чертовой матери в другой город, в другую страну, да хоть на другую планету! Как Варюша круглосуточно выдерживает этот ад? Леонид ей по гроб жизни обязан, ноги готов ее целовать. А потом — снова на гастроли, и как можно скорее. Не потому что на сцену рвался, а потому что дома сил не было находиться.

Но ведь должна же и у него быть хоть какая-то радость жизни? Что-то, что заставит его ненадолго забыть о всей этой нервозности? С Надей он обретал такое необходимое ему спокойствие, подзарядку, и возвращаться к поломанным игрушкам и разбитым тарелкам уже не так страшно.

В связи с потерей неоценимого помощника на сессии в лице единственного отличника на курсе, подготовку к экзаменам я решила освоить самостоятельно. Приходилось подолгу задерживаться в библиотеке, и домой я возвращалась затемно. Успевала только поужинать и пару минут поговорить по телефону с Леней, после чего сон беспощадно забирал меня в свои объятия. Активное приближение лета значилось только в календаре. На деле же город тонул в весенних лужах.

Мысленно ругаясь, я перепрыгивала по тротуару, словно зайчик, стараясь не промочить ботинки. В кармане громко зазвонил телефон, на заставке мне мило улыбался любимый человек. Странно, но я до сих пор не могу привыкнуть к тому, что Леня теперь мой, именно МОЙ.

— Самая преданная фанатка тебя слушает, — шутливо поприветствовала его я и услышала в ответ легкий смешок.

— И что такого есть в этой фанатке, что я думаю о ней целый день? — Филатов явно улыбался. Мне захотелось увидеть его в этот момент — улыбается он не часто.

— Любовь, преданность и нежность? — предложила я.

— Я действительно о тебе думал, — уже более серьезно повторил Леня. После изнуренного учебой дня его признание стало для меня глотком чистого свежего воздуха.

— Надеюсь, хорошее?

— Я думал о том, что ты делаешь, какое у тебя настроение…

— Все хорошо, — я подошла к подъезду и остановилась возле скамейки у подъезда. — Полдня просидела в библиотеке. А ты как? Как ваши гастроли? Вы ведь сейчас в Питере?

— Да, здесь красиво даже в дождь и слякоть. Одного только не хватает.

— И чего же? — спросила с замиранием сердца.

— Тебя рядом.

Я мысленно улыбнулась. Леня еще ни разу не признался мне в любви, но подобные фразы для меня были дороже любого признания. Я и сама боялась произнести слово «любовь» даже шепотом. Даже мысленно, про себя, молча сходя с ума от того, что вместо размалеванных и разодетых по последней моде красоток Леня выбрал малопривлекательную меня.

— Я скучаю по тебе, — честно призналась я.

— Ты маленькая, глупая малышка.

— Где-то я это уже слышала, — намекнула я, вспомнив нашу первую ночь.

В трубке послышались скрежет, чьи-то громкие голоса, и Леня быстро попрощался:

— Все, пора на сцену. Пожелай мне удачи в бою, пожелай мне удачи, — пропел он мне напоследок Цоя, отключаясь. Не знаю, услышал ли он мое пожелание этой самой удачи или нет. Вздохнула и полезла в сумку за ключами, как кто-то резко схватил меня за локоть и посадил на грязную скамейку, положив руки мне на плечи и не позволяя встать.

— С кем ты так мило беседовала? — услышала сзади незнакомый женский голос.

— Какое это имеет значение? — не поняла я и вновь попыталась подняться — все-таки пальто светлое, и будет жаль его замарать. Да и не нравилось мне, что какие-то незнакомые мне курицы условия диктуют.

— С Ленечкой Филатовым, да? — пискляво спросил еще один женский голос. Девушки стояли за спиной, повернуться и рассмотреть их я не могла — меня крепко удержавали за плечи.

— Мы уже третий год за группой «Внедорожник» по гастролям катаемся, а Юля даже администратором фан. сайта заделалась, — наигранно приняла эстафету первая девушка, и до меня начало доходить, что, собственно, происходит. — А тут появилась никому неизвестная корова и мило щебечет по телефону с Ленечкой Филатовым. Как это понимать?

Я пыталась придумать в ответ что-то вразумительное, спокойное, чтобы не вывести девушек из себя и не настроить их на еще более агрессивную волну, но не успела ничего сказать — меня толкнули в спину, и я упала на колени перед скамейкой. Благо, вытянуть руки перед собой успела, но это меня не спасло. Удары посыпались еще и еще — в живот, грудь, спину, по лицу. Я пыталась закрыться, но каждый раз заходилась в беззвучном крике от боли, что аж дыхание сводило! Били ногами, сильно, хаотично, а когда все закончилось — одна из них наклонилась ко мне и злобно прошипела сквозь зубы:

— Вспоминай об этом каждый раз, когда будешь разговаривать с Ленечкой!

Я скорее догадалась, чем увидела, что осталась одна. Глухая боль ощущалась при малейшем движении. Но мысль о том, что я лежу на улице в грязи, не слишком впечатлила, и с последними силами я поднялась, опираясь на скамейку, встала, откашлялась, дотянулась до валявшейся в стороне сумки, которая теперь показалась мне стокилограммовой гирей, наощупь достала ключи. Каждое действие давалось с трудом, будто мое тело увязло в топком болоте. Буквально ползком я добралась до этажа и слабо постучала в дверь, чувствуя, что еще чуть-чуть — и отключусь.

Мама, увидев меня, сидящую на пороге, с испуганным криком позвала отца. Папа поднял меня на руки и отнес в спальню. Из кухни с уже появившимся животиком выплыла Люба, помогла мне снять грязную одежду. Кровавых ран не было, не считая хлынувшую из носа кровь, зато синяки появлялись почти на глазах, и каждый — величиной со спелое яблоко.

— Кто? — грозно спросил отец.

— Не знаю.

Пока родители выясняли на кухне, куда писать заявление — в полицию или сразу в прокуратуру, Люба задала единственный вопрос:

— Это из-за Филатова?

Я слабо кивнула в ответ.

— Ему нужно сказать, — в ответ на что я отрицательно закачала головой.