Затем шел завтрак: для Арнольда корм, а для меня сухой завтрак с молоком. Телевизор мы подолгу смотрели вместе. Играли, дурачились… иногда делала влажную уборку. Я человек немного безалаберный и делаю уборку исключительно в тех случаях, когда грязь и беспорядок становятся слишком видимыми.

Очень часто в воскресенье мы навещали Дженну или всей компанией отправлялись в сити молл, если ей что-то нужно было. Дженна брала своего девяти летнего сына Мэтью с нами. Эти дни невозможно забыть. Слишком свежи были все эти воспоминания.

Я уставилась в потолок, мои щеки были мокрыми от слез, поэтому я вынуждена была потереться о подушку.

«Никаких слез», – сказала себе я. По идее мое настроение должно соответствовать положению. Меня повысили до заместителя редактора. Поверить не могла, когда Кок произнес эти слова в пятницу вечером:

– Ты получила повышение, Брукс. Мои поздравления!

И теперь я – ответственный секретарь.

А если серьезно, то я была к этому готова. Кок много раз делал неоднозначные намеки. Оставалось лишь дождаться знаменательного дня.

В желудке заурчало. Вдруг вспомнила, что с вечера у меня осталась плитка шоколада. И, как коренная англичанка, я очень любила чай.

Стараясь не обращать внимания на миску возле холодильника, прошла к своей «Американской кухне» – кухня, совмещенная с гостиной – и нажала на кнопку электрического чайника. Плитка шоколада манила к себе этикеткой. Не дожидаясь щелчка чайника, я отломила сегмент и положила в рот. Иногда разрешаю себе есть шоколад, когда в горе или не в настроении. Сейчас у меня горе, поэтому совесть меня не мучает.

Закрывая холодильник, мне показалось, что промелькнула тень. Я вгляделась в светлую комнату, но так и не поняла откуда могла упасть эта тень и так быстро исчезнуть. Как правило, она могла бы возникнуть от движения предмета или… человека.

Щелк!

Я подпрыгнула на месте от испуга.

Чайник свирепо выплескивал горячую воду. Еще два сегмента пошли мне в рот. А потом решила, что все-таки не мешало бы выйти на пробежку. Только сегодня я изменю маршрут.

Галстук, тесный костюм, белая выглаженная рубашка, кожаные туфли – всё это пришлось позаимствовать у брата, потому что среди вещей Колина можно найти только джинсы, льняные тонкие брюки, бермуды, футболки с V-образным вырезом или свитера, спортивные куртки и даже косуху; из обуви – кроссовки самых различных цветов. Но только не то, что сейчас было на нем.

В комнату вошла мать. Колин смотрел на нее в зеркало.

– Ну, и как?

Миссис Арчболд еле сдерживала себя, чтобы не заплакать. Колин, несомненно, был копией своего брата. В этом костюме Эмма словно увидела самого Эдварда. Колина выдавали лишь волосы, которые были длиннее, а осветленные концы делали его немного младше своих лет.

– Ты великолепно выглядишь.

– Не уверен, что справлюсь, мам, – он встал к Эмме лицом. – У меня нет соответствующего образования. Я ничего не смыслю в строительстве домов. Я художник.

– Сынок, – женщина нежно провела по его щеке ладонью, – ваши профессии пересекаются в некотором смысле. Уметь управлять бизнесом тебе не нужно учиться. У тебя уже есть мастерская. А художники и в строительных проектах пригождаются. Не зацикливайся на этом.

– Эта компания больше моей мастерской. Огромный штат сотрудников. Контракты, клиенты… переговоры… черт, меня уже клинит.

– Не выражайся, – попросила миссис Арчболд с упреком.

– Прости, но я очень нервничаю. Ведь согласился на это только ради Кэл и своих племянников. Только ради них.

– И это большой шаг к тому, что… – Эмма сглотнула боль, затем перестроила мысль. – Эдвард оттуда будет тобой гордиться.

– Ладно, – Колин взял телефон и хотел по привычке засунуть его в задний карман, но брюки не джинсы. Тогда Эмма подсказала, что можно положить телефон во внутренний карман пиджака, за что получила горячий поцелуй в щеку.

Колин, в отличие от Эдварда никогда не скупился на поцелуи.

– А Джессика где? – спросил он, когда они спустились вниз, в холл, где отец читал утреннюю газету.

– Она уже в аэропорту. В пять утра уехала на такси. Твоя сестра всегда пунктуальна.

– Почему же она не осталась еще на пару дней?

– У нее учеба, сынок, – напомнила Эмма, подавая пальто, на которое Колин смотрел как на нечто неодобрительное. – Джессика попросила передать, что любит тебя.

– Могла бы сказать мне это в лицо.

– Не будь ворчливым.

– Вхожу в роль большого босса, что поделаешь, – со всей серьезностью сказал Колин и попрощавшись с родителями, вышел в морозное утро.

Декабрь решил порадовать англичан теплом только на один день. Понедельник во всех смыслах стал суровым. Колин с минуту топтался перед своим спортивным автомобилем, который был выкрашен в золотой металлик с огромной мордой тигра на капоте. Выпуская пар изо рта, он думал, что бизнесмену ездить на такой машине, по меньшей мере, странно. К тому же, со дня смерти Эдварда Колин не садился за руль. Он не мог.

Не мог и поэтому не поехал сам, а сел в такси.

Альберт уже встречал Колина у лифта.

Утро понедельника выдалось бешеным. Меня опять разбудил голос мужчины. Я пыталась вспомнить, что мне снилось вчера и сегодня, но из памяти все было напрочь стерто.

Чтобы найти подходящий для моего нового статуса костюм, пришлось устроить раскопки, так как в моем стенном шкафу в спальне вся одежда лежала горой. Я – шопоголик. Купила и забыла. Однако, сейчас понимаю, что это отличный минус. Потому что теперь мне нужны деловые костюмы.

С утюгом пришлось повоевать. Жертвой стала абсолютно новая блузка, у которой сожгла воротник. Никогда не умела нормально гладить, не разбираюсь во всяких тонкостях, таких как температура для особо чувствительных тканей. Ещё бы объяснил кто, что это за ткани…В каких случаях нужно использовать пар или воду мне тоже было неизвестно – просто за гранью моего понимания! Так что, поняв, что еще немного и опоздаю, нашла другую блузку и надела ее мятую, под пиджаком всё равно не заметно.

Время поджимало, а я опять потеряла ключи. И искала до тех пор, пока в голове мужской голос не сказал:

Упали в ботинок.

Голос прозвучал совершенно реально, что заставило меня на некоторое время застыть в ступоре. С удивлением проверив ботинок, действительно достала оттуда ключи. Я же не сумасшедшая?.. Может, мне лишь показалось, что голос мужской, а на самом деле это всего лишь подсознание подкинуло мне информацию из глубин памяти?.. Попытавшись успокоить себя мыслью, что никакого чужого голоса в моей голове нет, всё же отправилась на работу.

Пробка на дороге стала последним препятствием, и я в редакции – минута в минуту. И чего точно не ожидала, так это возгласов приветствия, поздравлений с новой должностью, шаров и шампанского!

Тео налил в мой бокал шипучий напиток, который я, кстати, терпеть не могу.

– Нам будет тебя не хватать в отделе, – мягко сказал он. Я посмотрела, как его бокал соприкоснулся с моим. – Теперь мы обязаны тебе подчиняться.

– О, Господи! Тео, не делай из моего повышения драму. Я – все та же Бетти. Меня не будет за этим столом, – бросила взгляд на захламленный моими вещами стол и стало немного грустно. – Зато я буду вон за той дверью с расписным голубым стеклом, – широко улыбнулась.

Никто не отреагировал и тогда Белла спросила:

– Тебе помочь собрать вещи?

– Было бы здорово.

После бурного приветствия и, как только в редакции появился Кок, все сотрудники рассосались по своим местам. Тео и Белла принялись помогать мне перетаскивать коробки с моими вещами в мой личный кабинет. Поверить не могу – мой кабинет. Мы работали быстро и молча. Тео между делом поинтересовался, сообщила ли я Дженне. А я не сообщила. Черт, Дженна меня не простит.

– Как только закончу, сразу позвоню ей, – пообещала скорее себе, чем Тео. Из меня выходит бестолковая подруга.