Я поднимаю на него глаза. Он все-таки открыл свои, его ладони сильнее сжимают мои костяшки, привлекая моё внимание.

– Скажи «нет», – прошептал он, я поежилась. – Скажи!

Я не могу сказать «нет». Это сродни вынести смертный приговор. Я не смогу пожертвовать жизнью ради его счастья. Я сделаю всё, чтобы сохранить эту хрупкую жизнь.

Жар внутри меня, недавно потушенный чувством вины, разгорается с новой силой.

А он и его девушка могут прямиком отправляться к чёрту!

Я уже сказала ему однажды, что это его проблема. Меня всё устраивает. И решить её он может сам, поговорив со своими родителями. Но он, видимо, этого не сделал.

Если даже мужчина не смог закончить этот цирк с браком по расчёту, то с чего это делать мне? Я не собираюсь принимать весь удар на себя!

Я оттянула правый уголок губ в сторону, показывая свою точку зрения, затем произнесла чётко и громко, чтобы отец не усомнился в моем согласии:

– Да.

– Объявляю вас мужем и женой! – В моем случае звучит как приговор. – Жених может поцеловать невесту.

Нет! Нет! Этого ещё не хватало!

Красная кнопочка в моём мозгу яростно завибрировала.

SOS!

Он опускает голову, чтобы его лицо оказалось на одном уровне с моим.

– Теперь я тебя точно ненавижу!

Глаза сверкнули, как два раската молнии. Я не успела отскочить. Руки моего уже мужа, как две клешни, обхватывают мою талию. Я сжимаюсь от боли.

Его губы в беззвучной ярости накрывают мой в панике приоткрывшийся рот.

Он терзает мои губы, будто хочет разорвать их на части. Теперь я не только вижу ненависть, презрение и гнев, я еще и чувствую их кислотный вкус.

Боже, где я так согрешила, что теперь расплачиваюсь по счетам?

2 месяца назад.

POV Мина

У вас есть выбор. Жить или умереть. Каждое дыхание это выбор. Каждая минута это выбор. Быть или не быть. – Чак Паланик.

Я закрыла сообщение подруги, затем громко хлопнула крышкой ноутбука. Чего она добивается, присылая мне подобную ересь?

Я давно уже считаю все эти умные изречения про выбор – не больше, чем придуманными от нечего делать фразочками.

Действительно ли эти люди могли позволить себе выбор? Если да, то они явно не встречались с моим отцом. О его строгости и несгибаемости ходят легенды. Еще при жизни. Весьма плачевно.

Скучно. Чертовски скучно. Ненавижу душные офисы, неудобную классическую униформу.

Я начинаю перебирать бумаги, лежащие на моем столе с таким видом, что, кажется, вот-вот разорву их на части. И это неудивительно. У меня никогда не было тяги к бухгалтерскому делу. А к руководящей должности и подавно.

Вот вам явный пример того, что у человека не всегда есть выбор. Мне всего-то двадцать два года, а я уже занимаю кресло руководителя одного из филиалов компании «Travel pearl».

Впечатляет? Еще бы.

Но на самом деле всё куда проще. Владелец компании – мой «горячо любимый» отец. С его подачи я отучилась в наипрестижнейшем университете нашей страны, получив специальность «Туристическое образование и разработка турпродукта» четыре года назад. После чего пришлось приняться за работу.

Тяги к подобной работе у меня ноль. Удовольствия тоже ноль. Собственно, как и пользы от моего пребывания в этой должности. Ноль. Такой же пустой, как и моя жизнь.

– Мина Максимовна, – заговорила селекторная связь, – вам звонит Виталий Филиппович.

– Что ему надо? – отвечаю слишком резко.

Виталий Филиппович (я обычно называю его просто Филипыч) – секретарь моего отца. Он никогда не звонит мне с хорошими новостями. Секретарь связывается со мной только по приказу родителя.

Ирина – мой личный секретарь, ничуть не растерялась. За полгода она привыкла к моему тону и уже не реагирует. Ей же лучше.

– Он не говорит. Просто просит связать вас.

Я сжала зубы и нахмурилась. Но только на секунду. Сжала кулаки, глубоко вдохнула и произнесла:

– Соедини.

Будто бы у меня был выбор. Для меня это непозволительная роскошь, хотя я могу купаться в деньгах.

– Здравствуйте, Мина Максимовна, – тихий, но твердый голос секретаря заставляет мою селезенку сжаться до предела, – надеюсь, что у вас все хорошо?

– Давайте ближе к делу! – Сложно себя сдерживать, когда понимаешь, что над тобой уже повис Дамоклов меч.

– Вас хочет видеть Максим Сергеевич.

Я зажмуриваюсь. Вот оно!

– Что случилось?

– Это личный разговор, – Филипыч даже не засомневался. Он точно обо всем знает. – Я не имею права вмешиваться. Вы должны прийти сегодня вечером в головной офис.

– Нет, – процедила я, – сегодня я точно не приду.

– Максим Сергеич настаивает на вашем сегодняшнем визите.

Вот, блин, упертый тип! Не зря отец постоянно держит его при себе. Филипыч умеет добиваться поставленных задач. Какими бы они ни были по сложности.

– Я уже сказала!

Я не собираюсь уступать. Не сегодня.

– Мина, – голос секретаря стал мягче, сразу выдавая его возраст. Ему чуть больше пятидесяти лет. – Ты же знаешь, что твоему отцу лучше не перечить. Не зли его.

– Я сама решу, что мне делать, – процедили я. – То, что ему приспичило встретиться со мной именно сегодня, не значит, что я тут же прибегу. Сегодня я занята! Можешь сказать, что у меня светская встреча с бомондом нашего города. Я буду любезничать и лебезить. Всё, как он любит!

– Это правда?

– Да, я иду на выставку достаточно известной художницы.

– Хорошо, – соглашается он, – я скажу, что ты зайдешь завтра. Желательно тебе прийти с утра.

Странно, Филипыч всегда начинает официально на «Вы», но заканчивает так, будто разговаривает с маленьким неразумным ребёнком.

Я сбрасываю, не ответив.

Что хочет отец на этот раз? Я же уже сделала все, что он хотел? Возможно, он увидел бухгалтерские отчеты за этот месяц?

Я вновь обратила своё внимание на бумаги. Да, согласна, не впечатляет. Даже, более того, огорчает. С тех пор, как я возглавила данный филиал, ежемесячные показатели не только не росли, они уменьшались с космической скоростью.

Я мало что понимаю в бизнесе. Меня не волнует прибыль, свою должность я ненавижу всем сердцем. Мне не нужна такая ответственность. Я хочу спокойно заниматься тем, что мне нравится и что у меня получается.

Но отец не оставляет мне выбора. Никогда. Я должна выполнять любое из его желаний. И он всегда находит рычаги воздействия.

Цифры мелькают перед глазами. Я делаю глубокий вдох, чтобы они перестали двоиться. Когда не помогает, аккуратно тру глаза указательными пальцами, чтобы не размазать объемный макияж. Это не помогает.

В груди разгорается едкое пламя гнева, но я глубоко дышу. Я собираю всё свое самообладание, чтобы не сорваться и не швырнуть всё со стола, к чертям собачьим.

Я откидываюсь на спинку кресла, затем резко поднимаюсь, хватаю со стола сумочку. На сегодня с меня достаточно.

– Я ушла, – бросаю я секретарю, направляясь к лифту, – ты тоже можешь быть свободна.

– Хорошо, – удивленно отзывается Ирина.

Как и у всех богатеньких куриц нашего мегаполиса, у меня имеется свой личный водитель. Его нанял, кто бы сомневался, мой отец.

– Ты не должна сама водить. Это опасно, – сказал он, представляя Николая, моего личного водителя.

Кто-то может подумать, что у меня заботливый родитель, и он беспокоится о моей сохранности. Уверяю, это далеко не так. Всё намного проще и примитивнее.

Николай – шпион. Он докладывает отцу о каждом моём шаге. Отец целиком и полностью контролирует мою жизнь. Он знает всё: сколько времени я провела на работе, в магазинах, дома и так далее.

Возмущение бесполезно. Оно только усугубит положение вещей. Мне легче принять, чем отказаться. Мой отказ может спровоцировать тяжелые последствия.

Через три часа я вхожу в элитное здание, где проходит выставка Инны Свободиной.

Критики отзываются об этой художнице однозначно и односложно – талант.

Каждые полгода она представляет публике свои новые работы. Ровно шесть картин. Ни больше, ни меньше.