– А-а-а, – протянула я с серьезным выражением лица, – заговоры. Понятно. Кого заговаривать-то будем?

– Тебя! – подняла вдруг на меня глазищи Катя.

– Меня, – зачем-то заулыбалась я. – Ну вот еще. От сглаза, что ли? Так-то у меня, Катюх, все в порядке. Работа есть, учеников вот новых набрала на английский, жилье тоже, молодой человек…

– Молодой человек! – фыркнула Катя. – То-то и оно. Сережа твой, ты уж прости, молодым человеком явно и останется. Муж тебе нужен, а вы уже три года ни мычите, ни телитесь.

– Да зачем нам этот штамп, – привычно отозвалась я. Только ленивый не спросил, когда мы наконец с Серегой поженимся и детей нарожаем. – Нам по двадцать семь всего, куда спешить?! Это раньше старость рано подбиралась, сейчас-то самая жизнь: путешествия, свобода, в конце концов.

– Вот-вот. Свобода, – Катя забормотала, склонившись над заветной тетрадкой и скользя взглядом по строкам. – Сереже твоему привольно живется: в твоей квартире, ты ему как примерная женушка еду готовишь и носочки стираешь, а он тебе что? Ты яркая такая, блондинка зеленоглазая, талантливая, умница, а живешь ради галочки, как мама с папой сказали. Сын маминой подруги – какая банальность. Любишь его хоть немного или так, тоже удобно стало?

– Да ну тебя, – отмахнулась я. – Нормально мне с ним. Как у всех. Весело иногда. Да и в целом есть мужчина в доме…

Прозвучало, конечно, не очень. Несколько минут мы помолчали: Катя читала, я думала о своем. На миг на душе стало одновременно зябко и как-то пусто, будто предчувствие какое охватило.

– Слушай, – опять понизив голос заговорила Катя, листая записи. – Здесь даже гадание есть на суженого.

– Суженый-ряженый… Ой, Кать, не верю я в это. Нет никаких единственно верных и на всю жизнь… Есть просто люди, с которыми нам удобно и хорошо. Какое-то время.

– А я думаю, что все не так просто. Боишься, что ли?

– Вот еще. А ты думаешь, что в тебе проснулись колдовские гены?

– Может, и так.

Таинственность этого вечера располагала к тому, чтобы поддаться и поверить во всякую магию, и я на удивление самой себе ляпнула:

–Ладно! – Я откинулась назад, развеселившись вдруг неведомо чему. – Хорошо! Почему нет? Что там за хитрое гадание?

– Оно старое и простое, нужны перекресток, луна и два зеркала. – Катька решительно поднялась. – Пошли в лес, тут недалеко как раз две дороги пересекаются.

– Ой, в лес, – вырвалось у меня, но потом стало смешно. Чего сейчас, в современном мире, можно бояться в лесу? Тем более около этой деревни, наверняка исхоженный грибниками вдоль и поперек. – Ну, пойдем, – так же решительно сказала я. – Гадать, так по-настоящему! Только недалеко, а то мне уже спать жуть как хочется…

– Полуночи дождемся и сразу назад, – успокоила Катя.

И как я только согласилась на эту ерунду? Я хмыкнула, но все-таки послушно топала по узкой тропе вслед за Катюхой, которая светила под ноги телефонным фонариком. Надо было уж тогда свечи взять, для полной-то аутентичности… Тоже мне, ведуньи!

– Вот тут! – И Катя уставилась на экран телефона, придерживая старинное зеркало плечом и подбородком. – Полночь через три минуты будет…

– А что делать-то?

– Смотри в мое зеркало, видишь, туннель получился? Вот. А теперь говори: “Суженый-ряженый! Покажись мне в зеркале" и задавай свой вопрос!

Катя сказала это так резко, что я вдруг растерялась. И вообще, почему мы только на меня гадаем, а не на нее, для тренировки?! Усыпленная ее уверенностью и напором, я думала, что надо будет только постоять с зеркалом, в лесу, в полночь, и на меня вдруг само снизойдет озарение неведомое. Какой вопрос-то задать? Люблю ли я Сережу? Любит ли он меня? Предназначены мы друг для друга?.. Что я вообще хочу от жизни?!

– Суженый-ряженый! Покажись мне в зеркале, – чувствуя себя глупо, повторила я фразу, и что-то еще попыталась осознать, но пока смотрела пристально в свое отражение, за которым протянулся бесконечный коридор, потеряла мысль.

Меня затянуло в эту темную череду зеркал. Скрылся из поля зрения Катькин фонарь. Зеркало в руках стало каким-то особенно тяжелым. Сережа… Вспомнилось его спящее утром на подушке лицо. Я усилием воли пыталась заставить себя сосредоточиться на его образе, но вместо этого зачем-то вдруг вспомнила незнакомца из сна. А перед глазами остались только отражения зеркал: одна пара, вторая, третья… Двенадцатая. Надо задать вопрос. Туннель из зеркал вдруг потускнел, будто туманом заволокло. Я хотела сказать об этом Кате, но не смогла вырваться из пугающей темноты этой бесконечной дыры с сотней тысяч лунных отражений позади меня.

И где-то там увидела чужой взгляд.

Кажется, я заорала во весь голос. Маленькое зеркало у меня в руках дрогнуло, а большое напротив, как в фильме ужасов, распалось на глазах на сотни осколков. Я еще видела, как они медленно разлетались в стороны, прежде чем успела грохнуться в траву.

Мужчина плотно затворил дверь маленькой избы и стянул стеганую куртку, а после ослабил ворот рубахи. Я застыла взглядом на его спине, облизнула пересохшие губы. Что делать? Может, лучше усыпить его бдительность, а не орать и дергаться?

В моем сне тоже был рослый мужчина, но такой ли? Вспомнилось, как моя сила воли пропала: откинув голову назад, я смотрела в чужое лицо, которое было совсем близко, на расстоянии одного выдоха. И помню, еще хотелось что-то сказать, но мужчина из сна опустил ладони на мои плечи, склонился ниже и впился губами в мои. Вспыхнула мысль, что так нельзя, но растаяла, как снег, под натиском ярких чувств. Его руки смяли с плеч тонкую ткань платья, обожгли обнаженную кожу прикосновениями – такими горячими в ночной прохладе. И я тогда подалась вперед, чувствуя, как плывет от чужого порывистого дыхания и жадных поцелуев голова.

Прикрыв лицо руками, я тряхнула головой. Что за наваждение?! Почему я опять вспомнила это видение сейчас?

Мужчина повернулся и медленно подошел ко мне, будто даже с опаской. Словно это не я его подозреваю, а вовсе даже наоборот. Я недоверчиво сощурилась. Несмотря на его бороду, кстати, короткую и ухоженную, и крепкое телосложение, он больше не казался маньяком. Густые русые волосы были растрепаны, в темноте светлели спокойные глаза. Только одежда выглядит странно: какая-то старинная рубаха, похожие на льняные штаны, широкий пояс. Еще топор этот… Может он этот, как их… реконструктор? Мужчина чуть склонил голову, оглядывая меня, и вдруг коротко усмехнулся.

Ну да, хорошая я сейчас наверное – джинсы в грязи и порваны до огромной дыры на колене, волосы растрепаны. Хотя сам он тоже после нашего забега весь заляпан!

– Что вы тут делаете? Вы говорите по-русски? – уже безнадежно спросила я снова.

Если он и правда реконструктор, это может быть их игра. Может, он и правда нерусский – француз? Немец? А я тут пристала со своим “Воронцово”. Странно только, что играют ночью. Стоп. Монстр-то был явно не игрушечный…

Мужчина снова ответил что-то непонятное, взял с лавки полотенце и предложил мне. Я послушно вытерла от грязи лицо, даже попыталась колени отряхнуть. Незнакомец остановился так близко, что я ощутила его запах, на удивление не пота, а какой-то другой, терпкий. Я нашла в себе силы снова заговорить.

– Parlez-vous français? – чуть сорвался мой голос. – Sprechen Sie Deutsch?

По крайней мере, на этих трех языках я бы могла поддержать разговор – не зря десять лет училась на лингвиста, да и как репетитор уже три года работаю.

Но вместо ответа мужчина друг вслушался в какие-то звуки из леса, а потом оттеснил меня в глубь дома, заслонил своей спиной.

– Эй, – уже менее уверенно заявила я.

Он чуть повернулся ко мне и прижал палец к губам, а потом кивком указал на завешенную тканью печь.

Спрятаться? Но от кого? Но когда в дверь постучали, раздался звон металла и снова чужие голоса, я решила, что бородатый прав и без спора отступила в глубь избы.