Соседка Наташа, качаясь на панцирной сетке, заплетала длиннющие волосы в толстенную косу. Не дожидаясь, пока Даша пристроит вещи, без предисловий пустилась рассказывать о себе.

В спальню заглянула Соня и звучно объявила:

– Через пятнадцать минут сбор у павильона – идём в столовую. Никому не задерживаться!

Даша вышла сразу.

– Молодец! – глядя сквозь двойные линзы очков, сурово похвалила её Мария Ивановна – строгого вида пожилая воспитательница.

Постепенно народ собирался. Становилось весело. Парни задирали друг друга, шуточно боксировали, хохоча басом. Девочки окружили Соню. Красуясь в открытых летних сарафанах, одни громко обсуждали приезд поляков, другие подтрунивали над мальчишками.

Тут Мария Ивановна поднялась со скамейки, и веселье улетучилось.

– Стройте всех парами! – металлическим голосом скомандовала она Соне.

– Пааарами!? – недовольно загудели ребята.

– А вы что думали – здесь вам разрешат, как стаду баранов ходить? Никто не позволит перед иностранными гостями комсомольские значки позорить! – заключила воспитательница.

До приезда гостей отряд был половинчатым. Семь девочек и столько же мальчиков быстро разобрались бы по двое, но один отсутствовал.

– Где Волков!? Опять дисциплину нарушает!? – гаркнула Мария Ивановна. – К отряду приписан, а живёт своей жизнью. Вот опять где-то с плавруком болтается. Буду начальнику лагеря жаловаться!

– Даша, тебе пары не хватило? Вставай со мной – будем замыкающими, – радостно, в противовес воспитателю, сказала Соня.

Около столовой пришлось ждать. С разных сторон также строем подходили другие отряды.

– Еда в две смены: сначала малыши, потом мы – взрослые, – пояснила Соня.

– Ну, и взрооослые, – протянул Миша, долговязый мальчишка, с до прозрачности бледной кожей. – Как в детском саду – за ручку ходим.

Двое ребятишек с октябрятскими звёздочками на рубашках выбежали из столовой, проскользнув с двух сторон от поварихи, закрывающей собой дверной проём.

– Всё! Последние! – добродушно сказала та.

Водрузив на голову высокий форменный колпак, который до того держала в руке, она сделала шаг в сторону, открывая дорогу следующей смене.

Толпа рванула внутрь, нарушая принадлежность к отрядам и все правила приличия. Тут уж изрядно проголодавшихся пионеров и комсомольцев было не сдержать. Они неслись по огромному обеденному залу, не взирая на таблички с указанием номера отряда: завсегдатаи ориентировались с закрытыми глазами, остальные просто бежали за своими.

– Дашка, садись с нами, – крикнула Женя. – Здесь на троих. И Давай быстрее, пока жиробасина место не заняла, а то её потом не сгонишь.

– Ты про Валю? – уточнила Даша, усаживаясь за стол подружек.

– Да. Она противная. У неё родители шишки какие-то там, вот и строит из себя, – добавила Надя.

Валя тем временем действительно направлялась к ним.

– Девочка, тебе туда, – пренебрежительно сказала она, указывая пальцем на соседний стол. – Здесь я буду сидеть, понятно?

Даша хотела уже уступить, но за неё вступилась бойкая Женя:

– Вообще-то девочку Даша зовут. И мы сами её позвали. Место не купленное, так что давай отсюда!

– Женька, ты чё так взъелась? За то, что я тебе печенья не дала в прошлый раз, что-ли?

Женя отвернулась, промолчав.

– Ну, я тебе припомню! – огрызнулась Валя и пошла за соседний стол.

– Кому это она припомнит? – решила уточнить Даша.

– Сама не поняла, – ответила Женя, сняв с кастрюльки крышку и разливая по тарелкам жидковатые щи.

– Да я её не боюсь, пускай припоминает, – браво добавила она.

Столовая наполнилась стуком алюминиевых ложек о толстый ширпотребовский фарфор. А гул весёлой ребячьей болтовни, отскакивая от стен, потолком нависал над обеденным залом.

– ТИ-ШИ-НА! ТИ-ШИ-НА! – стараясь перекрыть шумовую завесу, прогремел голос Марии Ивановны.

Не надолго болтовня стихла, остался только глухой ложко-тарелочный аккомпанемент. Потом прокатился лёгкий шепоток, и стремительно усиливаясь, вырос до первоначальных размеров.

– Для чего здесь ширма, и почему там пустуют такие красивые круглые столы? – спросила Даша.

– Для поляяяяяков, – смачно протянула Надя. – Их ещё скатертями накроют. Блестящие ложечки, вилочки и ножички разложат. Салфеточки в стаканы поставят.

– Как-то несправедливо получается. Даже в одном отряде разделение, уж не говоря про другие.

– Вот ты наивная, – усмехнулась Женя, – они же гости, а у нас так положено – гостям всё лучшее. Они в своей Польше к этому привыкли, а нам и так сойдёт.

Подружки захихикали, а в Даше поднималось возмущение.

– Может они и по столовой дежурить не будут?

– Вот смешная! Конечно же – нет. Говорят же тебе, что гости они.

Тут Даша заметила: Соня обходит столы, что-то тихонько говорит, и лица ребят расплываются в улыбках, кто-то даже хлопает в ладоши.

Подойдя к ним, вожатая склонилась и прошептала:

– Во время тихого часа – отрядный сбор.

– Ура! Спать не будем! – обрадовалась Надя. – Ненавижу тихий час.

Ребята принесли из палат стулья. Расставив их в холле кружком. Сытые и довольные уселись вразвалочку. Только Саша – серьёзный, подтянутый парень с комсомольским значком, приколотым к карману безукоризненно отглаженной, белоснежной рубашки, что-то записывал в блокнот, поблескивая авторучкой.

– Вадика Волкова опять нет, – перекатывая в ладонях мяч и оглядывая собравшихся, констатировала Соня. – Ну, ничего, он на массовке появится, как обычно. Давайте начнём со знакомства. Я называю своё имя и передаю мячик рядом сидящему. Каждый следующий называет своё и все предыдущие имена…

Для Даши игра оказалась весьма кстати. Имена девочек она знала, а вот мальчишек – не всех. Пока мяч катился по рукам до неё, имена произносились многократно, и тут уж она «отчеканила» все без запинки.

– Переходим к наиболее ответственной части сбора, – объявила Соня. – Нужно выбрать командира отряда. Предлагайте кандидатуры, будем обсуждать.

Начался настоящий ажиотаж. Претендентов оказалось полно. Дашу поразили самовыдвиженцы – ребята наперебой, без стеснения выдвигали сами себя. Ей тоже хотелось получить эту роль, но проситься… Сгорела бы со стыда.

О Дашином назначении речь не шла. На этот ответственный пост нужен был кто-нибудь постарше. Она терпеливо дождалась своей очереди и предложила выбрать Сашу.

На её взгляд он был почти идеальным комсомольцем. Почти, потому что абсолютно идеальных людей не бывает, кроме, конечно, вождей пролетариата – об этом она частенько слышала в семье. Саша – такой рассудительный и строгий – соответствовал, как никто другой. К тому же сам себя не выдвигал.

Кроме вожатой Дашины доводы убедили ещё некоторых ребят, и на голосовании, где все перессорились, кандидат Саша с небольшим перевесом всё же вырвал назначение.

– Ребята, через два дня заезд польских друзей, – сказала Соня, когда все успокоились после бурных выборов. – Лагерь готовит сборный концерт. От нас два номера. Уверена, что в отряде много талантов.

Воцарилась тишина. Все посмотрели на Сашу.

– А что я? – удивился тот.

– Командир должен подать пример, – усмехнулся Миша.

– Гм, могу прочитать стихотворение.

– Здорово! – подхватила Соня. – Вот сейчас и прочти, а мы оценим.

– Камень на камень, кирпич на кирпич, – с наисерьёзнейшим лицом начал Саша. – Умер наш Ленин – Владимир Ильич…

Взрыв хохота, казалось, разбудит соседний отряд. Пионеры хватались за животы, подогревая друг друга новыми всплесками.

– Тише, ребята, тише, – умоляла Соня, сама едва сдерживаясь от смеха. – Шутки над вождём недопустимы, понимаете?

Из воспитательской выскочила Мария Ивановна.

– Что тут за балаган! – взревела она.

– Юные дарования выявляем – к выступлению готовимся, – спокойно ответила вожатая.