– Дата рождения.

Произнес он это совершенно бесстрастным и бесцветным голосом. Я от неожиданности опешил и инстинктивно решил уточнить, к кому обращены его слова:

– Моя?

Он поднял на меня холодный взгляд и устало вздохнул:

– Свою дату рождения, молодой человек, я прекрасно знаю. Ваша, ваша дата рождения, сударь.

Я был ошеломлен таким поворотом дела. В моей голове роились непонимание, удивление и любопытство. Его поведением я был просто выбит из колеи. Это не позволяло ни сосредоточиться, ни вступить в осмысленную дискуссию с антикваром. Инстинктивно, на автомате я назвал ему свою дату рождения. Он посмотрел на лимб астролябии, поморщился и проскрипел:

– Сто рублей.

Я окончательно выпал в осадок от удивления:

– Сто рублей? За что?

Антиквар уставился на меня недовольным взглядом:

– Вы интересовались назначением этой вещи? – он указал на цилиндр, который я вернул на его прилавок. Я обескураженно промямлил:

– Ну интересовался.

У меня появилось ощущение, что он надо мною просто решил подурачиться. Ожидая взрывов хохота, я с опаской скользнул взглядом по другим продавцам. Я был уверен, что по своей наивной рассеянности угодил в дурацкую переделку. Но любопытство подталкивало к выяснению развязки, пусть и позорной для меня. Однако откровенных признаков розыгрыша у окружающих не наблюдалось. Кто-то из них смущенно отводил взгляды, другие отрешенно смотрели на происходящее. Это меня не слишком успокоило. В голове мелькнуло: «Понятно, ждут, когда станет совсем смешно и можно будет смеяться. Похоже, я не первый, кого здесь так разводят».

Моя самонадеянность запоздало попыталась вернуть мне самообладание: «Спокойно! Все можно разрулить. Ситуация банальная. Главное, держать себя в руках и реагировать на все уверенно и с юмором. Это хорошее оружие против наглецов». Я приветливо улыбнулся. Возможно, моя улыбка со стороны выглядела жалкой, но мне в тот момент казалось, что я взял ситуацию под контроль. Мой голос действительно был мягок:

– Я просто вас спросил, что это за вещь и каково ее предназначение.

Ответ антиквара был неожиданным, он скривил губы и изучающе посмотрел мне в глаза:

– Эта вещь, сударь, изменяет судьбу.

Мое удивление непроизвольно рванулось наружу:

– Каким образом?

Антиквар повторно продемонстрировал свое недовольство скрипучим голосом:

– Это уже второй вопрос. Его всегда задают. Сто рублей, и я вам это продемонстрирую.

В моей голове пронеслось: «Он даже не скрывает, что так пошло разводит людей на деньги. Цирк шапито, тараканьи бега». Я понимающе кивнул головой и двинулся дальше.

На протяжении нескольких дальнейших шагов я делал вид, что рассматриваю содержимое следующих импровизированных прилавков с книгами. Но сосредоточиться на рассматриваемом совершенно не мог. Моя голова превратилась в японское татами, на котором мысли состязались за истину:

– Ну ясно же, что банальное рыночное разводилово.

– Но все же интересно. Довольно необычный аттракцион для книжного развала.

– Непонятная штуковина. Ясно, что ею будут интересоваться.

– Любопытство – тот самый крючок, на который попадаются девять из десяти людей. Почему бы на этом не зарабатывать?

– А вот я проявил смекалку и не дал себя развести.

– Хочешь сказать, что все вокруг дураки, один ты умный? Тогда скажи, что это за вещица и зачем нужна?

– Да ни за чем она не нужна! Господи, ну мне по крайней мере понятно, что это разводилово.

– Уверен?

– Уверен!

– Ну понятно тебе, и прекрасно. Пусть ты умный, остальные дураки.

– Знаешь, зачем люди в цирк ходят? Все ходят, и дураки, и умные. И все прекрасно понимают, что их будут дурачить. За удовольствием они ходят. И готовы за это платить.

– Господи, сто рублей не такие уж большие деньги. Ты здесь оставил уже значительно больше и ничего не приобрел. Отдай еще сотню, не убудет.

– Как это не приобрел?! Я помог людям в трудную минуту. Я приобрел самоуважение за незначительную плату.

– Ладно, ладно, тешь себя этими глупостями на здоровье.

– Потом ведь будешь мучиться, что не узнал, в чем тут хитрость заключена.

– А все-таки интересно, что он собирался мне показать?

– Секстант, астролябию достал. Делал вид, что умеет ими пользоваться. Смешно. Такими фокусами только детишек развлекать.

– А почему, собственно, смешно?

– Потому, что это не так уж и сложно. Практически все моряки этим раньше владели, пока электроника все не заполонила.

– Скажи еще, что все моряки таблицы Брадиса знали наизусть.

– Сейчас про эти таблицы вообще никто не помнит. А, да что там говорить, народ не знает, как выглядит логарифмическая линейка, у всех теперь компьютеры имеются.

– Стоп, погоди, но он же что-то для меня проделал, а не просто хотел слупить деньги на ровном месте. Любая работа должна быть оплачена.

Самолюбие обиженно взвилось:

– Нашел отмазку! Вот именно, что должна! Тебе много заплатили за твою писанину? Шиш с маслом тебе заплатили.

– Ладно, ладно, угомонились, эмоции в сторону. Собственно говоря, действительно, сто рублей – смешные деньги за интересное зрелище.

Я развернулся назад и двинулся к антиквару, на ходу роясь в кошельке.

Сторублевая купюра легла на столик антиквара:

– Показывайте.

Антиквар взглянул на свои ручные часы и перевел на меня невозмутимый взгляд:

– Двести рублей.

Я скептически хмыкнул:

– Хотите отыграться и наказать меня за упрямство?

Антиквар выразительно скривил рот, посмотрел мне в глаза:

– Цена зависит от вероятности успеха. Видите ли, сударь, это не всегда успешно срабатывает.

Я усмехнулся:

– Я об этом сразу догадался.

Антиквар сложил руки на груди и слега поморщился:

– Ну если догадались, то подходите через десять минут. Цена будет снова сто рублей.

Я достал еще одну купюру и раздраженно буркнул:

– Все понятно. Вот двести рублей.

На этот раз антиквар скептически и ехидно улыбнулся:

– Да ни черта вам не понятно, сударь.

Он еще раз взглянул на свои часы:

– Тысяча рублей!

От такой наглости у меня отвалилась челюсть:

– А через минуту вы скажете: «Две тысячи»? Так, что ли?

Антиквар недовольно скривил лицо:

– Тысячу сейчас или приходите позже. Минут через десять, со своими ста рублями, я вам еще и скидку сделаю на пятьдесят рублей.

В голове пронеслось: «Да что я торгуюсь, как баба на базаре? Тысяча так тысяча. Плевать».

Но судьба распорядилась иначе. В моем кошельке оставалось только пятьсот пятьдесят рублей, о чем я и сообщил моему визави.

Тот отреагировал быстро:

– Должны будете, сударь. Потом занесете.

Он схватил цилиндр и стал вращать его диски относительно друг друга, как заводят детские игрушки. И тут же поспешно выкрикнул:

– Руку, сударь.

Я озадаченно вытаращил глаза. Антиквар настойчиво повысил голос:

– Подставьте ладонь! Ну же! Быстрей!

Цилиндр лег в мою ладонь приятной тяжестью. В нем что-то щелкнуло, диски плавно стали вращаться относительно друг друга и наполнили все вокруг звуками. Это была странная механическая мелодия. Торжественность в ней перемежалась с каким-то варварским боевым маршем и легкими музыкальными фразами опереточного фарса. Бронзовые и серебряные накладки на внешних поверхностях дисков цилиндра после манипуляций антиквара сложились в целостную картинку. Теперь моему взору предстала не эклектика, а изящное изображение. Оно представляло собой дракона и птицу, гонящихся друг за другом по кругу. При вращении дисков это изображение перемещалось и изменялось гармонично с производимыми диском звуками. Дракон при перемещении дисков извивался, а птица плавно взмахивала крыльями. В голове пронеслось: «Так вон в чем, оказывается, все дело. Повращать надо было диски относительно друг друга. Ларчик просто открывался. А я не допер».