Осознав, что сболтнула лишнего, Гаррет пробормотала:

— Чёрт возьми. Я вам ничего не говорила.

— Говорила, — возразила Меррит, — и теперь я настаиваю на том, чтобы ты рассказала, кто послал Итана в Шотландию. Насколько я знаю, единственный герцог, с которым он знаком лично, — это Кингстон. — Хотя Гаррет упрямо молчала, Меррит уловила в выражении её лица лёгкую досаду. — Так и есть! — воскликнула она. — Ты должна поведать мне, что он расследует. Ты же знаешь, я не пророню ни слова, герцог для меня всё равно что член семьи. — Меррит не собиралась отступать, но вдруг заметила, что лицо Кира напряглось и побелело как полотно. — Вы что-то почувствовали? — мягко спросила она. — Вам больно?

Он покачал головой и опустил подбородок на предплечье, уставившись в пустоту.

Закончив накладывать швы и пластырную повязку, Гаррет сложила медицинские принадлежности в кожаную сумку.

— Не выпьешь виски перед уходом? — спросила Меррит.

Во взгляде доктора промелькнуло сожаление, но она с улыбкой покачала головой.

— Спасибо, но я не могу. Я "в предвкушении новой жизни", как выражается Итан.

— Правда? Как чудесно! — воскликнула Меррит. — Поздравляю, моя дорогая! — Она с облегчением обнаружила, что душевная боль, которую она испытывала всякий раз в прошлом, когда получала такие новости от друзей и родственников, теперь значительно притупилась. Меррит радостно поинтересовалась, когда ожидается появление ребёнка и как чувствует себя Гаррет.

Кир сел и небрежно завернулся в одеяло, молча прислушиваясь к разговору. Мельком взглянув на него, Меррит заметила, что он задумчиво на неё смотрит, внимательно следя за её реакцией. Догадавшись, что он обеспокоен тем, как она может воспринять новости Гаррет, Меррит затопила тёплая волна признательности.

Проводив Гаррет, Меррит вернулась в гостиную и стала собирать разбросанные вещи.

— Я попрошу горничную их замочить, — сказала она, — и заштопать пальто. Она очень искусно обращается с иглой.

— Но я не могу отправиться домой в чём мать родила, — заметил он.

— Даже не думайте надевать грязную одежду поверх обработанной раны, — в ужасе проговорила Меррит. — Мы что-нибудь для вас подыщем. — Она потянулась за его пальто. — Я выну всё из карманов и отдам его Дженни.

— Меррит, — обеспокоенно начал Кир, зашевелившись на диване. — Лучше я…

— Всё в порядке, — сказала она, опустошая внутренний карман пальто и выкладывая на стол личные вещи Кира: перочинный нож, несколько монет, ключ от квартиры, карту, носовой платок и потёртый кожаный бумажник с наружным карманом для билетов или записок. Из бумажника выпал сложенный листок, и Меррит попыталась засунуть его обратно. — Мы оставим все ваши вещи на этом самом месте, и… — Её голос затих, когда она разглядела машинописные буквы.

Это была аккуратно оторванная полоска страницы, на которой она напечатала их имена в конторе.

Мистер Кир Макрей Леди Меррит Стерлинг

— О, — выдохнула Меррит, хаотичные удары сердца в её груди напоминали разлетевшиеся в стороны жемчужины из разорванного ожерелья. Какой-то клочок бумаги и чернила… Но сколько смысла.

Кир чуть отвернулся в сторону, его лицо пылало. Когда молчание затянулось, он заставил себя встретиться с ней взглядом и еле заметно безрадостно улыбнулся.

— Не нужно мне было приходить, — сказал он.

Меррит знала, что Кир прав.

Здравый смысл подсказывал ей, что этим чувствам нельзя доверять, всё происходит слишком быстро и не закончится ничем хорошим для них обоих.

"Не думай, не прикасайся, не разговаривай, не вдыхай аромат и не пробуй на вкус. Отправляйся в тёмную комнату, запри дверь, закрой ставни от солнца".

Слишком поздно.

Сколько потребуется ещё времени, сколько лет пройдёт, прежде чем Меррит снова испытает к мужчине подобные чувства? Возможно, пять… возможно, двадцать.

А, возможно, это не случится больше никогда.

К счастью, здравомыслящая женщина всегда знает, когда следует отбросить осторожность.

Меррит подошла к Киру, обняла его за шею и прижалась губами к его губам.

Когда Меррит обнаружила в бумажнике обрывок страницы, Кир ожидал, что она возмутится или, что ещё хуже, пожалеет его. Он ожидал какую угодно реакцию, но только не эту. Сбитый с толку, Кир наслаждался близостью Меррит, её нежными губами, теплом тела. Женственные формы скрывало голубое бархатное платье, отделанное мягким кружевом, которое щекотало его обнажённую кожу.

Он чувствовал Меррит каждой клеточкой своего существа, но ему хотелось большего, хотелось притянуть её ещё теснее к себе. Не обращая внимания на рану, Кир поставил одну ногу на диван и устроил Меррит между бёдер. Теперь она прижималась к его разгорячённой затвердевшей плоти, и Кир не смог сдержать стон.

Решив, что причинила ему боль, Меррит прервала поцелуй и попыталась отстраниться, но он прижал руку к её ягодицам, чтобы удержать на месте.

— Подожди, — задыхаясь, возразила она, — осторожнее… твоя спина… ты себе навредишь… — Меррит наклонилась, чтобы поправить льняной компресс, и то, как она суетилась вокруг него, как заботилась о нём, возбудили Кира ещё больше. Он подтянул Меррит повыше и снова впился в её губы. Она с трудом задышала, как если бы он уже двигался внутри неё. Кончик её языка осторожно проник к нему в рот, желание молниеносно пронзило Кира и отозвалось в паху. Никогда ещё он не был так возбуждён.

Опьянённый страстью, Кир с трудом собрался с мыслями. Кто-то должен положить этому конец, и немедленно. Поскольку Меррит, похоже, не собиралась этого делать, ему придётся взять ответственность на себя. Приложив титаническое усилие, Кир оторвался от её рта, но она потянулась к нему в попытке продолжить поцелуй. Распалённый донельзя, Кир с улыбкой зарылся лицом в местечко между её шеей и подбородком, вдыхая аромат духов на разгорячённой коже. От прикосновения его бороды Меррит вздрогнула. Боже. Кир с удовольствием бы часами целовал каждый её дюйм. Но вместо этого он неподвижно лежал под восхитительным женским телом, пытаясь совладать с собой.

Меррит подняла голову. Её глаза были полуприкрыты, чёрные ресницы затеняли осоловевший взгляд.

Она облизнула губы и заговорила так, словно только что очнулась от долгого сна.

— Я слышала, что шотландские мужчины — самые страстные.

Его губы расплылись в медленной улыбке. Кончиком пальца он поигрывал с прядками волос вокруг уха Меррит, наслаждаясь её реакцией.

— Что правда, то правда. Но не мне это тебе демонстрировать.

— А что, если… — Меррит умолкла и сделала ещё один вдох, её взгляд был слегка рассеян. — А что, если я хочу, чтобы ты продемонстрировал.

Он покачал головой, зная, что Меррит сейчас не рассуждает здраво.

— Это стало бы ошибкой.

— Люди должны совершать ошибки, — возразила она. — Это закаляет характер. — Меррит снова попыталась его поцеловать, но он отдёрнул голову.

— Но ты точно не хочешь совершить эту конкретную ошибку со мной, милая. — Кир нежно коснулся мочки её уха пальцами. — Я больше не буду носить с собой тот обрывок бумаги, если ты против. — Ему это и не нужно: её имя навсегда останется выгравированным в его сердце.

Последнее заявление её смутило.

— Я не возражаю, если ты хочешь оставить его себе. Но… зачем?

Кир пожал плечами.

— Не в моей власти объяснить, как устроены чувства.

Меррит наклонила голову, не сводя с него глаз.

— Может быть, ты считаешь его чем-то вроде трофея? И он будет напоминать тебе об одном из твоих завоеваний?

Кир перестал улыбаться. Он не думал, что она действительно в это верит, но само предположение, одна лишь мысль, заставили его разозлиться.

— Нет. Я же не скотина, которая считает тебя неодушевлённой вещью.

Поняв, что он искренне оскорбился, Меррит поспешила добавить: