Сколько на это времени уйдет? А кто кроме вашей души это знает?

После бани, да после всяких разных уходовых процедур, наши бывшие нарушительницы присоединились к празднику.

Бабаями и Бабами Ягами была проведена серьезная воспитательная работа между всеми участниками. Чтоб не попрекали прошлым!

Ибо не тот плохо воспитан, кто суп на себя пролил, а тот, кто громогласно об этом объявил!

Ах, как они были хороши! Краска смущения от своего нового обличья, чуточку приправленная памятью о своем прошлом несовершенстве, добавляла их личикам свежести и прелести.

И фестиваль загремел с новой силой!

Бабаи исполняли песни и собственного сочинения, и старых любимых групп.

Песню «Землян» «Трава у дома», народ встретил с таким энтузиазмом, что чуть не вытоптал всю траву на огромной поляне.

Руководство только радовалось, что заранее всем озаботилось, и застелило всё вокруг искусственным покрытием. Оно, конечно, тоже не вечное, но на время хватит. А настоящую траву потом бы реанимировать после прыжков почтенной публики, которая вела сейчас себя, как ребенок, получивший долгожданную игрушку, долго бы пришлось.

А уж когда на сцену вышел покусанный Бабай и проникновенно глядя в глаза старшей спасительнице запел:

«Тебя одну я вижу во снах!

Ты одна стоишь сейчас в моих глазах!

Боюсь признаться, и не признаться я страшусь,

Ответь, могу ль надеяться?! Ведь если нет… в пустыню удалюсь!»

В воздухе явно запахло весной.

Весна она такая. Когда хочет, тогда и будит сердца. И никакой календарь этой проказнице не указка!

А после концертов все рассаживались за красивые столики, и пили чаи со всякими вкусными, очень, очень вкусными пирогами.

Все, кроме укушенного Бабая.

У него пропал сон, аппетит, настроение скакало молодым козликом.

И он писал песни. Круглосуточно.

Бабай Ромай и мышь Свах

Сначала каюсь, кланяюсь в пояс и извиняюсь за то, что весеннюю тему затормозила. Не виноватая я! Весна махнула хвостом, намела снегов, напустила мороза,…откуда весеннему настроению взяться?!

Вот никакого весеннего настроения не было! Как так и почему? А откуда ему взяться?! На календаре 30 марта, на градуснике за окном МИНУС тридцать!!!

В душе кипение в десценденте «все врут, всё врет, меня опять обвели вокруг пальца!»

Почему? А как иначе?! Я уже шляпку надевала! Я ж уже о босоножках мечтала!

А тут…ооооооо!!! Какой, елки облезлые, фильм ужасов! МИНУС восемнадцать! Тридцатое марта!

– Хватит, подруга. Ты ИО или не ИО?! Ио? Значит, будь любезна создавать свой климат, свое настроение, и вообще, марш сказку дописывать!

– Слушаюсь, Бабуля!

Пошла, деваться некуда.

Бабай Ромай не спал ночами. Не ел почти. Обед и ужин съест, а добавки не просит! А вот завтраки вообще перестал воспринимать.

Сидит, в точку сборки глядит, и вздыхает, вздыхает, вздыхает…

Томно так, долго, шумно.

А всё почему? Старшая Яга ему во снах видится, утром перед ним её фантом прогуливается, вечерами она перед его глазами своими глазками насмешливо в него же и стреляет.

Ну и откуда сну и аппетиту взяться?!

Ромай даже начал слегка с лица спадать.

Зато гулять стал в разы больше прежнего. Одним маршрутом. Мимо её окон. Тропинку намял, асфальт не нужен, и так плотно, твердо.

Гуляет туда- сюда, гуляет, а в дверь стукнуть боится.

День гуляет, два… мужчины, они вообще иногда такие зайцы бывают! Им и ресничками хлопают, и ножку кажут, а они… вот пока дама сама не прикажет, стоят, как столбы верстовые! Так ведь, девочки?

На третий вечер окно прелестницы было приоткрыто. И из окна слышалась колыбельная:

Баю, баю, баю бай,

Где ж Бабаюшка Ромай?

Ничего мне не сказал,

Смску не прислал.

Только смотрит и молчит,

Уж, когда заговорит?!

Баю, баю, баю бай,

Ромай в гости забегай!

Бабай затормозил так резко, что скрип его начищенных до блеска сапогов слышен был, наверное, километров за несколько.

И… постучал в дверь. Она распахнулась сразу, как будто его ждали.

Впрочем, может, и ждали, кто их этих ведьм знает? Они ж ведают!

Нежная, могучая женская ручка, в которой легко бы поместился и удержался колун, втянула его в проем, не оставляя права на побег. И он предстал пред ясны очи той, о которой грезил, вот уже три дня.

Яга мягко, но весьма настойчиво и уверено провела его в гостиную, где уже стоял накрытый к вечернему чаю стол.

Чайник исходил веселым паром, пироги подмигивали румяными бочками, конфетница играла яркими цветами.

И никого кроме них двоих не было!

А Ромай язык проглотил! Уселся, куда усадили, сидит, молчит. Вот что тут делать станешь?!

Там вздыхал, а тут и вовсе почти дыхание потерял!

Даже глаз на Ягу поднять боится. Та ему и чаю подливает, и на разговор вызывает, а он застыл соляным столбом и ни тпру, ни ну!

Сколько бы это продолжалось, неизвестно. Но вдруг послышалось тихое шуршание, острожное такое, шуршащее, в углу гостиной зашевелилась стена, и…

– МЫШЬ!!!

Яга с визгом подскочила, споткнулась, и упала на колени Ромая, тот сжал её в своих крепких мужских объятьях, мысленно, ясный мухомор, ибо говорить как, он так и не вспомнил, обещая от всех защитить, всегда хранить, и чем Лесной бог не шутит, всем обеспечить!

А наглый пришелец, шевеля усиками, шустренько так подскочил к столу, спер самый большой пирожок, и как силенок хватило?! И потащил к тому же углу, собираясь втянуть жирный кус в свою норку.

Обоями она была прикрыты. Хитрый мышь их нарочно не догрызал, вместо занавеси они ему были.

Этого Бабай уже не выдержал! Пироги из-под носа уводит, как так-то?!

Он аккуратно, но очень быстро ссадил Ягу на стульчик, сам как то мгновенно подобрался, и одним прыжком, Баюн нервно бы икнул, метнулся за мышем.

Миг, да какой миг, миг и мигнуть бы не успел, а мышь уже висит пойманная за хвост и судорожно пытается извернуться, чтобы тяпнуть Ромая за палец её удерживающий.

Почему то он, то она? Ну, знаете ли, в пылу погони не до разборок по гендерной принадлежности!

Ромай повернулся вместе с добычей к Яге, восхищенный взгляд прелестницы был так ярок, что, …а что?

Что дальше? Потом опишу, ибо сейчас надо их оставить наедине, вы не находите?

Хитрый мышь – всем угодишь

Восхищенный храбростью Ромая, взгляд Яги опустился на висящего вниз усами мыша.

И потек от милейшей моськи, оного.

Мышь умильно сложил лапки в позиции гассе, прикрыл глазки, всем своим видом показывая, что просит прощения, снисхождения, и чего уж там! Дополнительного угощения.

Яга только хотела что-то сказать Бабаю, как у того в голове раздался тоненький бас:

«Слышь, приятель, хвост- то отпусти! Тебе бы понравилось, если бы тебя так вздернули?! Для тебя ж старался. Ты бы ещё долго ни мычал, ни телился, а тут смотри, как на тебя восхищенно взирают!»

Ромай от неожиданности выпустил мыша из своих цепких пальцев. Тот, перевернувшись в воздухе, приземлился четко в центр стола, упал на одно коленко, и, склонив низко главу повинную, продолжил монолог, уже в голове хозяйки:

«Не серчай, хозяюшка, оголодала семья моя. Твой воздыхатель нас уже третьи сутки в напряжении держит. Ходит по нашей крыше, всё сыплется. Некогда даже зернышка овсяного на полях добыть, крышу чиним!»

Яга, приоткрыв хорошенький ротик, уставилась на мыша.

– Миленький, какой! А умненький! Ромай, ты ж посмотри на него, все правила этикета знает. От крайнего голода на кражу решился. Давай простим?

В голове Ромая прозвучал ехидный голосок:

«Как же, от голода! Да моих запасов хватит всех вас прокормить. Тебя, тормоза, жалко стало!»

Бабай гневно встопорщил усы, а голос тут же пискнул, басом:

«Ну, ну, давай! Покажи своё норов! Она тебя мигом за дверь вынесет! Думай, башка, думай! Что тебе сейчас выгодней, на мне отыграться, я ж маленький, можно, или включить добрость и милосердие? Тем самым заслужив полное одобрение!»