"Раствор пью, но думаю, спать перестал именно после таблеток, как минимум с неделю, после приема начались проблемы со сном."

  "Значит, раствор не влияет, а вообще помогает?"

  Я пожал плечами, откуда же мне знать, ощущения то не меняются, вроде все также, как и раньше, но смысла во всем с каждой секундной меньше, вот и все объяснение, не врач же я, откуда мне знать?

  Андрей видимо был удовлетворен этим ответом и погрузился в мою медкарту, которая казалось только за последние три года увеличилась в размерах, эдак в два раза. Тут и там выглядывали новые листы, вставленные в полевом госпитале или же в госпитале Одессы. Суть бумаг в принципе была привычно непонятной. Болею чем то, лечить нечем. А с каждым днем все сложнее, я уже солнцу радоваться скоро перестану, если это все не пройдет, не то что просто миру.

  Андрей все это время читал записи и что-то бубнил под нос. Алиса же неотрывно смотрела на меня, я конечно этого не видел, ибо не мог позволить себе повернуть голову, но взгляд её я отчетливо чувствовал на моей спине, мой же взгляд бродил по слегка побитому кафельному полу, кушетке, забитой книжками и потрескавшейся стене.

  "Значит...sanguinis detractione тебе уже делали...раствор пьешь, так его и пей дальше...хм, somno turbatos,странно это все..."

  Наконец отложив медкарту, он внимательно посмотрел на меня. Вздохнул и сказал:

  "Так...Всеволод, ты понял меня, таблетки эти к черту выброси, не нужно пить это, зря вообще прописал, через недельку придешь, расскажешь, как все изменилось, в лучшую или худшую сторону. Если...если вообще нечего не поменялось...не знаю я...феномен ты, нет ещё лечения от этого, впрочем и сам знаешь."

  Я кивнул. Конечно, я знал и конечно я прекрасно чувствовал, что возможный мой конец уже не так далеко, как он был когда то, даже на поле битвы я не погиб, был лишь ранен, смерть тогда не забрала меня, видимо считала что рано, впрочем и правда, рано тогда это было, рано. Спустя несколько лет я ведь 4 дня написал, тогда обо мне заговорили, а тут...тут была бы такая нелепая гибель, видимо сама смерть хотела, чтобы мои работы увидели свет...надеюсь на это.

  "Ты понял Всеволод?"

  "Да, а руку мою не посмотришь? Я ночью поранился..."

  Андрей вопросительно посмотрел на меня, а после на мою протянутую руку, наспех нацепив перчатки, он выудил из ящика какой-то бутылёк и непонятный для меня мешочек, будто бы с песком. Свежие же бинты он достал в последний момент.

  "И как же тебя угораздило?"

  "Сосед выпил, орал всю ночь, пока работал сонный, случайно поранил руку...Я не специально, не связано это с болезнью."

  Андрей понимающе кивнул. Да, не верит он, думает, я как они все. Но нет, я ведь не настолько болен, я ещё поживу...я ещё попишу и поработаю. Главное чтобы соседи потише были.

  Через минуту Андрей закончил обрабатывать руку и пометив что-то сначала в общей карте, а затем уже в моей сказал:

  "Так, руку обработал, Богу.."

  "Богуян" снова напомнила Алиса

  "Да, Богуян принесет ещё бинты и перекись, так, что дальше сам, если справишься."

  Я усмехнулся, вот ведь, если справлюсь, не такие раны видел и не такие лечил.

  "Так, тогда прием окончен, можешь идти... Главное...не обращай на очередь внимания, ты не просто так ведь ходишь, не занимаешь ничье место, а то по тебе видно, что только этими вопросами задаешься. Как на каторгу приходишь сюда, ладно...Раствор завтра ещё принесет Богуян, вместе с бинтами, так что лекарства будут. Удачи тебе, во всем."

  "Спасибо." На этом мое посещение закончилось, я снова нацепил нелепую, по словам Гришки, шляпу на свою голову и медленно поплелся к выходу, но тут Алиса меня остановила:

  "Всеволод Михайлович, а когда ждать новую работу? Будет ли? Или вы уже закончили?"

  Закончил ли я? Нет...я закончу когда уже не смогу нечего делать, вот тогда да, будет конец, самый что ни на есть, настоящий, творческий, житейско-писательский, а пока, пока буду писать. Но сказал я лишь это:

  "Да...скоро выйдет, осталось лишь с издательством договорится. До свидания"

  Сказав это, я вышел из кабинета, очередь снаружи встретила меня холодным взглядом. Женщина сидящая возле двери, сразу же протиснулась, краем глаза заметил, что у неё почернела рука, значит точно ампутация, я такое видел на войне, ужасно и выглядит и пахнет, операция того хуже, особенно в поле, лучше бы таких убивали, я сейчас серьезно, читатель, лучше бы убивали. Меньше боли, меньше проблем, раз...и все.

  Старик, прикоснувшийся ко мне, неожиданно пропал, то ли не в этот кабинет сидел, то ли Аннушка вывела его, впрочем, какая разница, ушел и ушел...нужен он мне.

  Глава 4

  Я снова сидел за столом, а на него падал солнечный свет. Солнце жгло, а я сидел под его лучами, прямо как обычно. Надежды мне сейчас не хватает. Давно ей не писал. Когда последний раз? В Харькове, да...точно в Харькове, просил её писать мне, но уехал...уехал и не назвал адрес. Зачем же я лишил себя любимого человека? Зачем вообще уехал...черт его знает. На такие вопросы ответа нет, как и нет у меня ответа, почему пишу я детские книги в последние дни, господи, так тяжко сейчас, так тяжко....

  Случайно открыл я рану на руке, господи...нет не случайно, вполне сознательно, взял и ударил рукой по столу, потом ещё ряд раз...вот ведь, больно, рана кровоточит, раны такие раньше только у раненых солдат видел, у кого живот распорот и все внутреннее наружу, у кого ноги нет и кость торчит, запах...запаха такого нет, вполне привычный запах металла, но это от крови, чего уж я.

  Наконец рану перевязал, обработал перво-наперво, вроде бы все в порядке, на душе легче не стало, но боль её перекрывает...может лучше пройтись по улице? Это лучше ведь чем сидеть в доме, под палящим солнцем, под...под...не могу слов подобрать...это точно очередной припадок, и как назло, сразу после приема у врача, зачем же так со мной, почему именно со мной...почему с нашим народом? А что почему....(текст обрывается)