– Ага, теперь через месяц ждать, а то ты у нас немножко тормоз.

– Это я тормоз? Зато ты у нас слишком шустрая, – походу я задела его за живое, потому что мужчина не на шутку разозлился. Вот только почему, я еще не поняла. Вообще-то пострадавшая сторона сейчас я, да?! Вот и будем от этого отталкиваться.

– Я не поняла, ты меня сейчас виноватой сделать хочешь? Вместо того, чтобы просто элементарно извиниться и объясниться! Вроде взрослый мужик, а ведешь себя, как прыщавый подросток!

– Ну знаешь, – дверь с грохотом захлопнулась и я осталась в гордом одиночестве.

И вот кто меня тянул за язык? Поссорились на пустом месте. Каждый же себя считает правым. А вот виноватых у нас пока не наблюдается. Может, стоило пойти на уступку и закрыть глаза на первый раз? Да ща-а-ас прям! Один раз сделаю, а в следующий раз это у него войдет в привычку и мои уступки будут восприниматься, как должное.

Через минуту дверь снова распахнулась и на пороге появился Виктор, хотя я его уже и не ждала. Его грудь высоко вздымалась, а глаза пылали огнем, губы были сжаты в упрямую тонкую линию и весь вид его так и кричал, что он крайне недоволен. Пф, подумаешь, я тоже недовольна его отношением, но я же не устраиваю тут показательные выступления. Мы тоже птицы гордые и не на помойке себя нашли, чтобы терпеть все это. Насильно его никто не заставляет. А на нет и суда нет.

– Что-то еще? – мило улыбнулась, рассматривая свой маникюр. Блин, ноготь сломала. Надо на маникюр записаться.

Да-да, Алла думай о чем-нибудь постороннем, чтобы не реагировать на этого чурбана неотесанного. У него не выйдет больше вывести меня на эмоции. Я чертов кремень!

– Прости! Да, я болван и трус! Да я испугался… – ого, да это настоящее признание. Пожалуй, ему оно очень не просто далось.

Витюша, у тебя определенно получилось привлечь мое внимание. Подняла глаза на мужчину, искренне заинтересовавшись. И каково будет продолжение? Но он молчал, а я молчать не стала. Снова! Ну интересно же, что он скажет дальше.

– Меня? Я такая страшная?

– Алла, – рявкнул вдруг он на меня, психанув. – Я не каждый день признаю собственные ошибки. Можно обойтись хоть сейчас без этих твоих шпилек?! Я вообще-то тут навстречу иду и веду себя, как взрослый мужчина, а не прыщавый подросток, как ты выразилась.

– Разве?

– Алла!

Я не сдержалась и прыснула от смеха и от абсурдности всей ситуации в целом, старается вести себя, как взрослый мужчина. Ой не могу!

– Ты говори-говори, я слушаю и внимаю. Так, что там дальше было? – склонила голову на бок.

– Алла!

– Вот заладил же! Чего ты там испугался то?

– Чувств своих, ясно?!

– Японский Бог, Вить, ну и ты дурак! – уже ни капли не скрываясь, засмеялась. – Чего их боятся то? Их надо проживать и наслаждаться ими, а не придумывать непонятно что. Нравится – делаешь, не нравится – не делаешь. Ясно?

– Милая, что ты на мужика насела то? Мужчины народ пугливый, как запахнет серьезными отношениями, так сразу ищи ветра в поле, – в комнату неожиданно вошла моя мама, и я поняла, что все это время она подслушивала нас. И могу дать руку на отсечение, что это с ее подачи Витя вернулся обратно, чтобы объясниться и типа извиниться. – А Виктор вон как старается. Могла бы и не острить так, – последнее прозвучало вообще, как приказ к действию, а не совет.

– Ну мам! – пискнула я, немного сдувшись. Вот весь боевой настрой сбила, как обычно. – Ты опять подслушивала?

– Лучше послушай эту святую женщину и прими к сведению ее слова!

Я его точно когда-нибудь прибью! Ему уже мозги явно промыли весьма удачно.

Но сейчас походу лучше прикусить язычок и оставить собственные претензии на потом, все равно уже ничего путного из разговора не выйдет.

Уже вечером меня выписали из больницы. Как сказали врачи дальше держать меня там смысла не было, оставшиеся симптомы можно долечить и дома. К Виктору я отказалась ехать категорически, будучи еще немного на него обиженной, хотя он очень настаивал и просто напросто боялся оставить меня в таком состоянии одну, даже не смотря на заверение моей мамы, что она прекрасно за мной присмотрит. Но и девочки взяли с меня пример пойдя против слова отца, сказав, что или они едут домой к Алле, то есть ко мне, или не сдвинутся с места. Уж не знаю, почему Виктор просто не взял их подмышки, чтобы увести силой этих строптивец, а наоборот согласился с ними, и еще подмигнул заговорщически этим мелким засранкам. А мне деваться было некуда, пришлось согласиться, потому что Вера с Надей напали на меня, и зажали с двух сторон, обнимая со всей силы, что была в этих маленьких тельцах, постоянно повторяя одно и тоже слово "Пожалуйста".

Ночью девочки спали в обнимку со мной, так как спальных места у меня было всего два, да и мелкие были еще заразные. Как– то не хотелось, чтобы Виктор тоже заболел. Я хоть и была зла на него, но не на столько, чтобы желать ему такого. Спать, если честно, было не удобно. Я как-то совсем не привыкла к тому, что на меня закидывают то руки, то ноги, то все тело сразу, да еще в двойном размере. Удивительно, как только эти две гусеницы не свалились с кровати?! Если честно, для меня это так и осталось загадкой.

А утро началось не с привычного мною кофе, а с того, что две непоседы в наглую начали скакать по кровати, видимо уже совсем чувствуя себя хорошо, а я вот не очень, поэтому просыпаться совершенно не хотелось, но куда там… Разве поспишь тут, когда на кровати не прекращая делают тык дык, а ты подпрыгиваешь на ней перекатываясь то на одну сторону то на другую. Но когда Вера с Надей убедились, что я уже совершенно проснулась и засыпать обратно не собираюсь, тут же прекратили свои скачки и потащили меня в зал.

Пожалуй, это самое доброе утро, какое только может быть. Что может быть прекрасней, когда ты, как самая обычная девочка с еще парочкой под каждым боком валяешься на диване, смотришь мультики, а на кухне готовит обалденный мужик, еще и убрался везде в твоей квартире для полного счастья. Видать мамочка моя любимая, Виктору основательно промыла мозг на счет его неразумного и совершенно отвратительного поведения, пока мы все были в больнице. Хотя, предполагаю, что он это делал затем, чтобы попросту занять руки.

Если честно, до сих пор не понимаю зачем надо было так паниковать и именно в больничку меня с девочками определять. Одинаковые с лица уже на утро были огурцом, а я еще немного чувствовала себя вареным овощем, но сейчас то все просто прекрасно. Но это не значит, что я скажу об этом Вите. Пусть чувствует себя виноватым и искупляет свои грехи. А я просто пока побуду слабой, но коварной женщиной. Не, это что-то с чем-то, наблюдать, как Витя суетится на кухне в моем розовом фартуке, и поглядывает виноватыми глазами на меня неприступную.

Пф, думал, придет и я сразу растаю, брошусь ему на шею и все в таком духе? Три раза ха! Не все же мне одной за ним бегать и заглядывать в глаза, ища там взаимности. Все-таки закон бумеранга никто не отменял. Только самое главное не переусердствовать, но сегодня мой день и девчонок, когда папашка готов в лепешку расшибится.

– Алла, – прошептала Верочка, – мне даже нравится так болеть.

– Тьфу на тебя! Никогда так не говори. Болеть не прикольно.

– Но папа то вот он рядышком. А раньше он всегда только работу свою любил.

– А теперь и нас.

– Эй, братва ну вы чего? Папа не может вас не любить. Он наоборот работает до седьмого пота ради вас, чтобы у вас все всегда было. Ясно?

Одинаковые с лица закивали в унисон счастливо улыбаясь. Конечно, такие откровения не могли не цеплять за самое живое. Тут я и девочек могу понять и Витю. Одним хочется внимания, ласки и любви, а отец просто элементарно не знает за что хвататься и где бы найти время для этого. Поди рано уходит, поздно приходит, да и не мужское это дело сентиментальности там всякие. Но все равно это не дело, когда малышки подрастут им по большей части будет все равно сколько их папа зарабатывал, если его все время не было рядом. Воспоминания деньгами не заменишь. Все понимаю, но не уверена, что имею сейчас право лезть к нему с этим. Хотя… Чего теряться то? Постараюсь как можно скорее найти подходящий момент и поговорить с ним об этом. Пускай поорет на меня и скажет, что это не мое дело. И будет неправ, потому что он и девочки как-то сразу стали моим делом. Нравится ему или нет.