– Эй, мелкие, а вы чего магазин затапливаете?

– Мы не мелкие! – праведно возмутились эти две идентичные пигалицы. Близняшки? Слезы тут же высохли. Ну вот и славно, а то ревели на весь ТЦ так, что сирены не надо.

– Не факт, конечно, я-то все равно больше, ну да ладно, – в наглую втиснулась между двумя девчонками и присела на край бортика. – Чего слезы льем?

– Мы немножко потеря-а-а-лись! – в один голос выдали они и снова завыли.

Я невольно поморщилась.

– Эй, а ну бросьте мне это дело, а то я тоже сейчас, как начну плакать, и тогда мы все точно утонем. Немножко потеряться нельзя, вы либо теряетесь, либо нет.

– Папа не обращал на нас внимания, он с Грымзой разговаривал, а мы хотели поиграть в прятки, – видимо доигрались. – Вот мы и спрятались, а папа нас найти все никак не может. А мы-то уже и не прячемся совсем.

– Ясно все с вами барышни. Пойдемте, смочим это дело молочным коктейлем и обсудим, что нам делать с вами дальше.

– А можно нам еще бургер и картошку фри? – а барышни то вообще ни разу не из робкого десятка. – Мы тебе денег дадим.

– Деньги мне ваши не нужны, своих полно. А папа ваш разрешает вам есть такое? – на всякий случай уточнила я.

– Да! – в один голос тут же закивали. Но блин, что-то эти лисицы темнят. Переглядываются вон как хитро между собой, будто общаются мысленно.

Ну да ладно, мне то что?! Пожала плечами и повела кормить детей, заодно и себя, ведь именно за этим сюда и пришла. Вздохнула, смотря на двух мелких человечка, которые вприпрыжку бежали рядом. Вот кем-кем, а нянькой мне быть еще не приходилось. Да и с детьми я на "Вы". Что я о них знаю? Они срут, плачут, все время орут, играют, в перерывах между этим, постоянно что-то требуют и спят, наверное, но это не точно, судя по Людкиным огромным синякам под глазами. Может, когда-то я и заведу себе такое орущее существо, но точно ни в ближайшие лет так "цать". Я походу, как это говорится, чайлдфри, во. Одной спокойней как-то. Свобода – наше все! Я даже кошку себе заводить не буду, за ней убирать надо временами хотя бы, к ветеринару таскать, а у меня на это просто нет времени. Да, уж, на самом деле я недалеко ушла от брата. Только вот он потаскун еще тот, а я, просто... Не хочу пока и все тут. Рано мне еще.

– Как вас зовут то хоть? – решила ради приличия узнать хотя бы их имена.

– Вера.

– Надежда.

– Я Алла, и не сметь называть меня тётей, просто Алла пойдет. Так, значит, сидите здесь. Шаг влево, шаг вправо – расстрел. Усекли?

– Ага, – закивали девчонки в унисон, но их шкодливые мордашки не давали расслабиться. Кажется, стоит только отвернуться, и они снова что-нибудь да выкинут. А мне бы горе-папашке сдать их на руки целыми и пока невредимыми, и выдохнуть спокойно. Будь она неладна эта врожденная ответственность с совестью. Вот не было печали, так нашла себе приключения на свои нижние девяносто. Или это они меня нашли в количестве двух штук? Следи теперь за ними.

Огляделась по сторонам, в поисках поста охраны, чтобы после того, как сделаю заказ непременно сообщить о находке. Наверняка этот горе папаша уже обыскался их, если вообще начинал это дело. Интересно, что там за мужик такой, раз собственных детей потерял? Скорее всего, жена доверила ему, а он, как и я, совсем в них не понимает ничего.

Ох ты ж е-мое! В моем подсознании, конечно, пронеслись куда более цветистые выражения, когда я обернулась и увидела, что две мои приблуды в этот самый момент вцепившись в стол, не желая его покидать. Это еще было мягко сказано, потому что на шум уже начали оборачиваться люди и просто глазеть. Капец, вот добрые самаритяне. Так вот на их глазах девочек пытается кто-то уволочь, а они сидят все, ни слова не проронив.

– Эй, а ну отпустил детей. Быстро! – я уже галопом неслась обратно к столику, чтобы не случилось ничего непоправимого, а то мне и возвращать то некого будет.

– Нет. Я не пойду!

– И я не пойду!

Недолго думая, размахнулась и заехала сумочкой по голове этой маньячине, аккурат промеж ушей, так, чтобы искры из глаз у него посыпались. Мужчина тут же отпустил девчонок и нет, не побежал, куда глаза глядят, так как был пойман на месте преступления, а наоборот негодующе так уставился в мою сторону, скрестив руки на могучей груди. Брови вон как грозно свел, жуть. Совсем охамели маньяки нынче!

Ну ничего-ничего. Я и орать громко умею, если что. Охрана тут какая-никакая то должно же быть?!

– И не надо меня так сверлить взглядом, я и ответить могу. Меня таким не проймешь! Отошел от детей на десять метров, а иначе…

– А иначе что? Это мои дети!

– Чем докажешь? Документы есть? Показывай! – он лишь нехорошо так прищурился. – Нет? На нет и суда нет. Иди давай, мужик, эти, – кивнула головой на притихших малявок, – со мной. Ясно!? В обиду не дам, так что ноги в руки и пошел. И вообще-то то, что вы только что пытались проделать – уголовно наказуемо. ОХРАНА-А-А-А! – завопила во всю мощь собственных легких.

– Совсем сдурела?

– Это я-то?

– Нет, я, – усмехнулся мужчина.

– Ага, ты! Полностью с тобой согласна! На все сто. Нормальный человек разве будет воровать детей?

– Я не воровал!

– Доказательства? Нет? Охрана, – снова завопила я.

Да где, черт возьми, эта самая охрана?

Оттеснила мужика от столика, нацепив на лицо самое грозное выражение. Пусть знает, что со мной шутки плохи.

– Так, козявочки, подъем! Ходят тут всякие, понимаешь ли, – зыркнула на мужика так, что он невольно отшатнулся. – Охрану не дозовешься, – не поленюсь в другой раз и накатаю им “чудесный” отзыв в книге жалоб и предложу… Пока не знаю что, но обязательно придумаю нечто очень запоминающееся. – Нам лучше отсюда уйти. Ничего-ничего, сейчас полицию вызовем, и этого увезут, куда надо, – кивнула на непробиваемого маньячину, – и папку вашего найдем. Не ссыте, прорвемся.

– Не надо полицию, – неожиданно заскулили девочки в один голос.

– Это еще почему? – посмотрела на мелких, потом перевела взгляд на мужика, а тот победно улыбался.

Прищурилась, ища подвох.

– Это наш папа,– с тяжелым вздохом признались малявки, опуская виновато моськи.

-Та-а-ак, уважаемый, документики предъявите, пожалуйста!

– А деньги не сказать на какой полке лежат и ключи от дома вам не дать?

– Спасибо, обойдусь. Своего добра хватает. Одних детских слов маловато, чтобы я вот так просто отдала вам детей. Им задурить головы, как нефиг делать. Уж не знаю, что вы им там наобещали, но никуда они с вами не пойдут просто так.

– Вера, Надежда, вы, где ее откопали? – мужик устало растер лицо ладонями, присев на стул, который стоял около нашего столика.

– Это не мы ее нашли, а она нас, когда ты, кстати, потерял! – важно изрекли дети.

У-у, у нас здесь маленький, но гордый и почти храбрый народец. Уважаю.

– Все с вами ясно, папаша! – присела на другой стул, напротив нерадивого отца.

– И что вам ясно?

– Что премию “отец года” вам не видать, как собственных ушей. Чем таким важным нужно было заниматься, чтобы умудриться «проморгать» собственных детей? Вы совершенно безответственный тип!

– А мы слышали, как Грымза говорила, что хочет проверить его трусы, – сказала то ли Вера, то ли Надежда, фиг различишь этих однолицых бледнолицых.

Отец детей поперхнулся воздухом и грозно зыркнул на них.

– Причем тут мои трусы? И сколько можно раз вам повторять, Люба не грымза!

– Мы слышали, как она говорила по телефону с кем-то о тебе. Она хочет проверить содержание папиных трусов. Зачем ей его трусы, мы так и не поняли, но, наверное, папа их ей показывал, пока мы прятались. А нам говорит всегда, что это неприлично.

Я хрюкнула, совершенно некрасиво, стараясь сдержать рвущийся наружу хохот. Ясно-понятно, какое содержание она собралась там проверять. Надеюсь, эта Люба вообще хоть что-то там нашла, а то бывает, знаете, эго большое, а то самое содержание и с микроскопом не найти. Это фиг с ним, хорошо, что эти две малявки ничего не поняли, что вообще только что сморозили. А отец их вон, как покраснел, даже уши пунцовыми стали.