— О, и до вас тоже успела докопаться…

— Да, она и до этого несколько раз в офисе и в кафе намекала на то, что я к тебе неровно дышу. Я даже как-то сорвался, если помнишь. Не хотел, чтобы кто-то заметил моё особое отношение. В общем, уже неважно. Но ты лучше подумай, стоит ли терять хорошее место, ведь я замолвлю за тебя словечко Филиппу Ильичу перед увольнением. Получишь заслуженную должность.

— Спасибо, но не надо! У него был шанс повысить меня, но он решил иначе. Я в любом случае уйду. А теперь — мне пора!

— С наступающим, Соня! Пусть в Новом году ты будешь счастлива! И ещё раз — прости меня! Я не хотел, чтобы всё так вышло…

— Вы меня тоже простите! — встаю из-за стола и надеваю на плечо сумку. — В таких ошибках виноваты двое. С Наступающим, Константин Станиславович! И — счастливо!

Выхожу из кафе и, поправив воротник, спешно направляясь в сторону метро.

Приехав на нужную мне станцию, я поднимаюсь наверх и ищу ближайший супермаркет.

Несмотря на то, что до Нового года остались считанные часы, народу в магазине полно. Но я не теряю надежды всё успеть. Набираю несколько видов салатов на развес, мясной и сырной нарезки, фруктов. Не забываю и про шампанское. Пока топчусь в очереди на кассу, стягиваю с прилавка два красных колпачка Деда Мороза. Кладу их в свою корзину.

Отгоняю от себя мысли о том, что моя попытка может провалиться. Я должна попробовать!

— Как ты узнала, что я ещё здесь? — Даня открывает мне дверь почти сразу, на его лице недоумение и растерянность.

— Привет! С Наступающим! — протягиваю ему пакет с продуктами и бутылку, напяливая на лицо улыбку.

— Сонь, что ты тут делаешь?

— Как что? — демонстративно смотрю на часы. — Хочу отметить Новый год со своим женихом. Всего-то два часа осталось.

— Я не думаю, что это хорошая идея, — после затянувшейся паузы, выдаёт Васильков, но дверь перед моим носом до сих не закрывает.

Колеблется. Это прекрасный знак!

— Сомневаюсь, что встретить Новый год в одиночестве лучше. Или ты не один? — перед глазами всплывает лицо круглолицей секретарши, которая, судя по всему, с радостью бы составила компанию Дане.

— Один.

— И я одна… — выдаю с заметным облегчением. — Мама у подруги отмечает. У неё своя тусовка.

— Хочешь сказать, ты запросто простила меня за мой обман?

Даня выглядит неважно. Под его глазами пролегли огромные тёмные тени. Футболка надета задом наперёд. На лице двухдневная щетина, хотя раньше он всегда брился каждый день. Очевидно, что Васильков, как и я, плохо спал сегодня ночью. Его кулаки сбиты, взгляд — потерянный. Он страдает от разлуки со мной. Я тоже мучаюсь без него.

— Предлагаю немного перекусить оливьешкой и поговорить. Что скажешь? — трясу перед его носом пакетом с едой. — Мне плохо без тебя, Дань!

— Ладно, заходи! Но это ничего не значит.

— Как скажешь! — закрываю за собой дверь, чувствуя необычайный душевный подъем от того, что первый шаг навстречу сделан.

Может, мы всё-таки будем с ним счастливы вместе в Новом году?

Новый год мы с Даней встретили вместе в квартире его бабушки. Поели, посмотрели телек, даже немного выпили. Но под бой курантов Васильков отказался поздравлять меня с праздником, как это было раньше.

Когда я потянулась к нему, чтобы поцеловать, он отвернулся от меня, даже не подставив щеку. Сказал, что это ни к чему. Хотя когда звонили его родители, Даня позволил мне принять их поздравления, создавая иллюзию, что между нами всё, как прежде. Но как прежде уже не было.

— Ты больше не хочешь быть со мной? — осмелилась я спросить, когда Даня выделил мне спальное место на диване.

Сам он собирался лечь на раскладное кресло.

— А есть разница, чего я хочу? — фальшиво усмехнулся.

— Конечно, есть!

— Тогда — я не хотел бы, чтобы ты отдавалась какому-то мужику в подсобке на корпоративе, но ты же отдалась! Разве в тот момент ты думала о том, что станет с нами после этого? Нет. А обо мне? Нет. Теперь уже ничего не изменить.

— Но я… Я ему не отдавалась! — от волнения мысли путаются. — Да, мы целовались, но секса не было. И именно потому, что я подумала о тебе. Вспомнила о том, что между нами с тобой нечто большее и ценное, чем мимолетная страсть. Понимаю, это звучит кошмарно и нисколечко меня не оправдывает, но, я клянусь, как только он задрал моё платье, я его сразу оттолкнула! Меня тогда будто кипятком ошпарило от омерзения. Стало тошно от того, что я уже позволила себе сделать… Что, ты мне не веришь? Но ты же читал моё письмо!

— Я прочитал только первые две строчки. Мне хватило…

Я тут же стала осматриваться в поисках своего мобильника.

— Не надо мне уже ничего доказывать, Соня. Иногда моральная измена хуже физической. Мне просто нужно как-то это пережить… И ты привыкнешь.

— Но я не хочу привыкать!

— А придётся.

***

Новогодние праздники тянулись для меня страшной пыткой в одиночестве. Я не могла нормально есть, не могла толком спать. Даже плакать теперь не могла.

Мне несколько раз звонила Дарина, звала к ним в гости вместе с Даней, но у меня язык не поворачивался сказать ей, что он ушёл от меня. Я и сама не могла с этим смириться. Надеялась на что-то… Хотя Васильков не отвечал на мои звонки и сообщения. Просил не дергать и дать ему время.

Вот почему я такая дура?! Почему не смогла раньше просто сесть и поговорить с Даней? Или же уволиться сразу, когда почувствовала, что меня слишком сильно влечёт к человеку, к которому тянуть не должно?

Ещё размышляла над тем: а будь я на месте Дани, смогла бы я его простить за влечение к другой женщине? За поцелуй с ней?

Я уверена, что секретарша из их компании с удовольствием бы прибрала Василькова к рукам, будь он свободен. Мне хватило одного взгляда на неё, чтобы всё понять. Она, по ходу, всегда была в полной боевой готовности и лишь ждала моего промаха, который я по глупости всё же совершила.

Так что? Смогла бы я простить?

Да от одной мысли, что Даня обнимает другую, улыбается ей, мне хочется рвать и метать. Но я даже на подсознательном уровене понимаю, что это невозможно. Он настолько любит меня, что никогда не давал ни одного повода для ревности.

И как Дане только в голову могло прийти, что он меня не достоен? Это я его не достойна! Ни его, ни той любви и заботы, которыми Васильков меня окружал все эти годы. А я умудрилась сделать ему больно.

Ближе к концу праздников, через день после Рождества, в дверь позвонили.

Я уже по обыкновению валялась на кровати и тупила в телевизор, понятия не имея, который час. К тому же, я не ждала гостей, поэтому напряглась.

Какого же было моё удивление и неописуемая радость, когда за дверью я увидела Даню.

— Привет! А ты чего ключом дверь не открыл? Заходи! — не могла скрыть своего оживления.

— Потому что я без предупреждения.

— Чайник поставить? Или, может, хочешь перекусить? — сначала спросила, а потом вспомнила, что за эти дни я ни разу не стояла у плиты.

Питалась покупной готовой едой, которой, кстати, тоже уже не осталось.

— Нет, спасибо! Я за вещами. Маленький чёрный чемодан в шкафу? Я могу его у тебя одолжить на время?

От смысла его слов меня словно парализовало и окатило пугающей неизбежностью.

— Можешь… Стоп, подожди, Дань! Куда ты собрался?

— Жильцы заселились в бабушкину квартиру. Я у Виталика поживу несколько дней, пока не найду себе вариант для съёма. В праздники многие предложения уже устарели.

— Зачем у Виталика? У него же жена и двое детей… Ты можешь жить здесь столько, сколько тебе надо. Тем более, что ты платишь за эту квартиру. А я увольняюсь: мне пока что будет не по карману съём. Если тебе со мной совсем невозможно жить, то я перееду к матери. Только скажи…

— Я не собираюсь тебя отсюда выгонять. К тому же, жильё оплачено вперёд до марта. Но и с тобой оставаться не могу…