– Аааа, – согласно кивнула я головой. Все встало на свои места. Слава богу, Гоша не банальный алкаш, а заботливый, любящий муж, боящийся самолетов.

Спустя сорок минут мы все же загрузились в самолет и заняли свои места. Любимый напевал под нос веселую песенку, ароматно вонял недешевым коньяком и излучал благодушие. Только слегка побелел лицом на взлете и наотрез отказался садиться к иллюминатору, джентельменски уступив мне место. Я достала планшет и приготовилась к трехчасовому марафону написания проды.

– Курица или рыба? – вернул меня в реальность звенящий, хрустальный голосок. Я подняла глаза и увидела небесное создание в лице невероятно красивой бортпроводницы. Гоша молчал. Просто глядел на прелестницу чистыми синими глазами и пьяно улыбался.

– Ты чего есть будешь? – ткнула я локтем в бок благоверного, вышибив из его легких задержавшийся в них воздух. Судя по всему, мой муж просто забыл выдохнуть, увидев красавицу.

– Колбасу, – выдохнул он первое, что пришло в затуманенный алкоголем и созерцанием невероятной женской красоты мозг.

– А у нас нет, – пропела стюардесса, затрепетав ресницами.

– Тогда все равно, – решил Гоша и, не глядя, перевернул исходящий паром контейнер на свои новые джинсы. Это привело его в чувства, и он зафонтанировал глупыми шутками и пошлыми комплиментами, вызвав у меня припадок нервного смеха. Девочка нервно хрюкнула и поспешила ретироваться.

– Да, дорогой. До сих пор ума не приложу, как ты умудрился меня обаять, – задумчиво произнесла я.

– Потому что я мачо мэн, – ответил благоверный и закрыл глаза.

«Слава богу, спать собрался», – подумала прелестная проводница, обходившая широкой дугой наши места во избежание новых комплиментов.

«Только не это», – испугалась я, ожидая раската громового храпа.

Гоша храпит самозабвенно, издавая звуки похожие на рев реактивного двигателя, смешанного с грохотом сходящего с гор селевого потока. Врачи, к которым мы обращались, лишь разводили руками – здоров как бык. Специальные подушки, клипсы в нос и другие приспособления лишь увеличивали звук спящего организма благоверного вместо обещанного эффекта тишины. Я смирилась и привыкла, поэтому храп Гоши не производил на меня такого ошеломительного впечатления. Засыпает мой муж молниеносно, в независимости от места или положения тела. Это может быть скамейка в магазине, где он ждет меня из примерочной, или место в театре – тут уж только следи не за происходящим на сцене, а за слипающимися веками любимого мужа.

– Агрх, – разнеслось по самолету. Заплакали дети, залаяла тонконогая собачонка. Приготовившись отдать богу душу от леденящего кровь ужаса, рядом сидящая старушка выронила из рук пластиковый стаканчик с напитком.

– Агрх, – старался Гоша, заглушая рев двигателей. В салоне пилотов летчик выронил из рук штурвал, уронив самолет в воздушную яму.

– Сделай что-нибудь, дочка, – умоляюще воздела ко мне руки старушка со слуховым аппаратом в маленьком ухе. Увы, это было не возможно. Выпившего Гошу разбудить не смог бы даже вражеский налет тяжелых бомбардировщиков. Он счастливо спал, выпуская из пухлых губ сладкую слюнку, и улыбался.

К концу полета экипажем было принято решение раздать пассажирам виски из личных запасов для поправки пошатнувшегося психического здоровья. Красавица стюардесса щедрой рукой разливала пахнущий теплым деревом янтарный напиток по пластиковым стаканчикам, поминутно прикладываясь к бутылке. Не удивлюсь, если и летчики приняли на грудь. Конечно, пережить такую кананаду и не повредиться умом, это, я вам скажу, нужно иметь не нервы, а стальные канаты, как у вашей покорной слуги.

«Твоя жена золото или просто глухая?» – спросил однажды Гошу его коллега, имевший удовольствие разделить с моим мужем номер в отеле во время командировки.

«Ну да, золото. Повезло мне», – гордо ответил ему Гоша.

– И мне дайте, что вы там разносите, – встрепенулся благоверный, выныривая из объятий морфея. Стюардесса сунула ему в руки стакан, судорожно озираясь по сторонам и привыкая к повисшей в самолете тишине. Пассажиры зааплодировали.

– Чего это они? Мы ж еще не сели, – удивился Гоша, с удовольствием прихлебывая виски.

– Да кто их знает, – хмыкнула я, в душе умирая от смеха.

Самолет приземлился раньше положенного. По всей вероятности, оглушенные летчики гнали изо всех сил лишь бы поскорее избавиться от громкого Гоши.

– Ну вот мы и на родине, – радостно улыбнулся мой любимый муж, стоя у трапа, вдыхая полной грудью сладкий воздух отечества и прижимая меня к себе крепкой рукой. – Ты самая красивая, – шепнул он мне на ухо. – Этой девчонке из самолета до тебя, как до луны. Люблю тебя.

– И я тебя, – ответила я, тая от счастья.

– Нет, ну ты подумай, какие, а? – гнусел Гоша, загружаясь в аэроэкспресс. – Тоже мне земляки. Колбаса им наша помешала. А яйца? Это ж надо, из-за двух яиц такой скандал устроили!

–Ага, ага, – соглашалась я, желая успокоить супруга. – Звери просто.

– И такси, где они такие цены взяли? – кипятился муж, втискиваясь в сиденье электрички. – На роллс-ройсах, поди, возят.

– Ага, – опять закивала я головой, как китайский болванчик, глядя на брызжущего ядовитой слюной любимого.

– Ладно, вздремну-ка я, устал что-то, – хмыкнул Гоша, смежив веки.

– Гош, давай лучше в окно посмотрим, – в ужасе заканючила я и начала озираться по сторонам, вспомнив несчастных с нашего рейса.

– Чего там смотреть-то? Ладно. Эх, чайку бы, – размечтался благоверный и пообещал: – Ну ничего, сейчас до гостиницы доберемся, я нам заварю. Хорошо хоть пакетики чайные не отобрали, сатрапы. Муж у тебя умный, спрятал чай в пакет с носками, туда-то уж точно не полезут.

– Гош, ты не ругайся только. Я кипятильник выкинула. А давай тебе чайничек купим. М-а-а-асенький такой, электрический. Я на одном сайте видела, – замела я хвостом, пытаясь предотвратить надвигающийся ураган имени любимого супруга. Он, однако, и глазом не повел.

– Ничего, – хитро улыбнулся муж и достал из своей сумки циклопических размеров кипятильник, способный согреть тысячелитровую цистерну воды. – Зная твою натуру, я подстраховался. И гантельку тоже, кстати, взял.

– Молодец, – вырвался из моей груди обреченный вздох.

– Сейчас в гостиницу, а потом в спорт бар какой-нибудь, – фонтанировал идеями муж. – Завтра по Москве пробежимся и к твоим, в Волжск. Там дня три побудем: на рыбалку с тестем сгоняем, пельмешек поедим маминых. Ты, кстати, родителей-то предупредила, что мы к ним с визитом?

– Нет, – икнула я.

– Ну и правильно. Сюрприз будет, – обрадовался Гоша и уставился в окно, разглядывая стремительно проносящийся мимо пейзаж. – Да, красота. У нас таких просторов днем с огнем не сыскать.

– Ага, ага, – затрепыхалась я, доставая из кармана исходящий на мыло телефон.

– Мать, как вы? – послышался из него бодрый бас Димки. – Долетели? Отцу скажи, что наши вчистую продули. Где таких, кривоногих, в сборную набирают?

– Ты ей лучше про стиралку расскажи, – послышался несущийся фоном голосок дочери.

– И про кастрюлю, сгоревшую вместе с занавеской, – внес свои пять копеек Жорик.

– А что со стиралкой? – помертвела я, осознавая, что в ближайшей перспективе новая мне не светит, и я сотру руки до плеч, стирая поставляемую мне в промышленных масштабах грязную одежду.

– Да ничего особенного, – заюлил Димка под злодейский смех своей сестры. – Я на нее кастрюлю горящую уронил, когда к раковине бежал. Не писай, работает она. Дырка только небольшая сверху прожглась и все.

– А небольшая, это какая?

– Ну, сантиметров десять в диаметре. Да ерунда. Вы там как? – отвлекал мое внимание изо всех сил сынище.

– А с занавеской чего?– вспомнила я любимые шторы с нарисованными на них собачками.

– Ой, да там смех вообще, – выхватила у брата трубку Таська. – У него кастрюля, когда полыхнула, он занавеску дернул, багетка упала ему на голову, а другим концом микроволновку протаранила. Там в дверце дыра теперь, как от пули. Но греет пока. Короче, пали смертью храбрых твои занавесочки в неравном бою со стихией, – хихикнула дочка.