Когда друзья прилетели в родной город Чун, девушка рассказала что её семья живет в районе Сунцзян. Там процветает легкая промышленность, есть 7 крупных университетов, и некоторые из них заказывают наружную рекламу у её отца. Поэтому небольшое рекламное агентство уже долгое время держится на плаву.

Цзы Тао с интересом слушал рассказы подруги под сменяющие друг друга пейзажи Шанхая. Когда друзья добрались на такси до нужного района и подъехали к серому двухэтажному дому, мотоциклист почувствовал жесткий контраст между устремленными ввысь многоэтажками города и маленьким домом в спальном районе. Он чувствовал волнение и переживал за подругу. «Какого ей сейчас?» — перевел взгляд на застывшую рядом брюнетку.

Чунтао забыла как дышать. Чувства накатывали волнами, руки мгновенно заледенели. «Что мне сказать? А вдруг мама начнет скандал несмотря на присутствие Тао?». Тан рассматривала серый домишко среди сотни таких же в округе. Такой родной, теплый, полный воспоминаний. Дом, что так грел сердце. Дом, который она не планировала покидать. Тот самый небольшой дом словно взирал на малышку Чун с любовью. Построенный отцом, он приветливо приглашал внутрь. Туда, где тепло, туда, где можно согреться от зимней стужи.

Тан ответила на приглашение и, шумно выдохнув, толкнула кованую калитку вперед. Небольшой сад, скорее всего создающий невероятно уютную атмосферу летом, прятался за пеленой белоснежного снега и тихонько покачивался в такт зимним ветрам. Чунтао прошла к входной двери, недолго помедлив открыла дверцу и тихо зашла домой. Хуан последовал за подругой. Он не проронил ни слова. Художница стянула длинный шарф, сняла шапку, куртку, обувь. Некогда привычная прихожая казалась ей дорогим воспоминанием из прошлого, словно её здесь не было добрых пару лет, а обстановка осталась прежней.

— Пойдем, — Чун махнула рукой в сторону светлого холла. Голос девушки не остался незамеченным и через пару секунд из кухни вышел Тан Цзихао. Седовласый мужчина с добрейшими глазами опешил от неожиданности. Его теплая улыбка и заблестевшие от слез глаза подарили дочери и незнакомому парню за её спиной улыбку. Тао сразу отметил внешнюю схожесть дочери и отца. «Понятно, на кого она похожа» — усмехнулся парень.

— Привет, пап! Я дома, — раскрыв объятия, Чунтао побежала к отцу и нежно улыбнулась. Мужчина быстро сковал в теплых объятиях единственную дочь. На покрытом морщинами лице с густыми серыми усами сияла счастливая улыбка. Он растерянно гладил по спине дочь и, словно ошпаренный кипятком, вдруг закричал — Юсул! Жена! Твоя дочь приехала!

— Что? — из той же комнаты выплыла недоумевающая фигура женщины. Она держала в руках кухонное полотенце и худыми как тростинки руками распахнула объятия для своей непокорной дочери.

— Боже, доченька! — неожиданно заплакала женщина. Тучу, висевшую над Тан Чунтао все время, мгновенно сдуло порывом нежности Ким Юсул. Женщина, от которой веяло сдержанностью и спокойствием, выглядела усталой, но крайне счастливой.

Во всей царившей атмосфере счастья и радости воссоединения, Хуан Цзы Тао чувствовал себя лишним. Он был рад реакции мамы Чун, их искренним улыбкам и сияющим глазам. Тао улыбался, заражался теплом и в одно мгновение ощутил забытое чувство одиночества. То, с чем он боролся долгие годы и позабыл только после встречи со взбалмошной подругой. Наверное бабушка тоже скучает по нему, пока он скитается в поисках работы и в погоне за мечтой. Он давно не навещал её могилу и совсем позабыл о ней в суматохе будней. Тао давно не был в Циндао. Из всей его семьи самыми близкими всегда были бабуля Сюин и сестренка Цзыи. С родителями отношения складывались тяжело из-за больших ожиданий от старшего сына и частой нехватки денег. Поэтому Тао и работал в течении стольких лет и упрямо сдавал экзамены снова, чтобы поступить на грант.

Художница облегченно вздохнула и выскользнула из родных объятий. Как же она боялась этой встречи! И как же это было глупо! Пробежав взглядом по счастливым лицам родителей, Чунтао вспомнила о блондинистом друге на фоне, которому скорее всего было жутко неловко.

— О боже, я же совсем позабыла о тебе! — непривычно эмоционально произнесла художница. — Пап, мам, это мой друг Хуан Цзы Тао! Это он подарил мне билеты в Шанхай и поддерживал во время адской сессии. Мы учимся в одной группе.

Внимание родителей плавно перешло на высокого юношу в черном.

— Здравствуйте, приятно познакомиться, — взволнованно поклонился Тао.

— Тао значит, — засмеялся басом отец подруги, — приятно познакомиться с тобой, — мужчина пожал руку. — Спасибо, что привез нам нашу бандитку.

— Чунтао, почему ты не сообщила о приезде заранее?! — Вдруг негодовала Юсул. — Я ведь даже не подготовилась! Дома бардак, — Хуан пробежался глазами по сверкающему от чистоты жилищу, — а еще мы не успели закупить продуктов.

— Да ну, мам! Дома всегда чисто, — махнула рукой дочь. — Пойдем Тао, я покажу тебе свою комнату. Парень поклонился и, чувствуя себя крайне неловко, поплелся за подругой.

— Почему они не сомневались в том, что мы просто друзья? — Тао следовал за брюнеткой и рассматривал интерьер дома. Светлые оттенки и вышедшая из тренда, но такая привычная мебель радовали глаз. Дом украшали комнатные цветы и оформленные в раму картины юной художницы Тан Чунтао.

— Ну-у, — протянула девочка поднимаясь по лестнице, — я в основном с парнями дружу. Наверное они привыкли к этому, — проведя тонкими пальцами по волосам, Чунтао свернула налево и зашла в первую дверь. — Это моя комната!

— Уютно, — юноша присел на кресло за компьютерным столом недалеко от входа и поставил на пол дорожные сумки. — Слушай, ты не собираешься маме помочь?

— Сейчас, — уже капаясь в поставленной на пол сумке. — Возьму диплом и переоденусь. Чунтао вытянула лист бумаги, подошла к длинному деревянному шкафу напротив двуспальной кровати, взяла с собой сменную одежду. — Я пошла, а ты спускайся вниз, когда переоденешься и отдохнешь после дороги. — Брюнетка подмигнула и закрыла за собой дверь.

На самом деле она была в недоумении. Почему мама так отреагировала? Где её гонор и колкие словечки? Неужели с возрастом родители становятся добрее? Или дело в болезни? Чунтао с трудом сдерживала слезы. Хотелось рыдать и хохотать во весь голос. Тан не знала, как ей быть! Столько потраченных нервов, а в окончании раскрытые объятия и искренняя улыбка. Так бывает? Девочка быстро переоделась в ванной. «Нужно бы извиниться». Спустившись вниз, миновала светлый холл заставленный несколькими деревьями и светлым диваном напротив телевизора. Зайдя на кухню справа, дочь ощутила дурманящий запах маминой еды. «Нет ничего вкуснее» — улыбнулась Чунтао.

— Мам, давай я помогу тебе, — засучив рукава трикотажной водолазки. — А где папа?

— Ушел за продуктами, — не отвлекаясь от резки овощей, — Я рада, что ты приехала.

— Прости меня, мам, я такая глупая, — Чун опустила глаза на цветочную скатерть. — Я очень тебя люблю…

— Я знаю, — кивнула женщина и отвернулась к плите. Её шмыганье выдало нахлынувшие слезы, а проницательная дочь все сразу же поняла, но подходить не стала. Маме всегда так легче. Сильные эмоции и переживания ей сейчас ни к чему.

Ким Юсул славилась своей шедевральной готовкой и безупречно чистым, уютным домом. Её муж был с иголочки одет, выглажен и пострижен. Дома вкусно пахло, сад расцветал с каждым годом все пуще, и только дочь выбивалась из всей идеальной картины своим ужасным поведением. С раннего детства она влипала в скандалы, попадала в неразбериху, дралась и ругалась с обидчиками. Маме, так идеально содержащей хозяйство, было невероятно сложно кланяться и извиняться перед теми, кто, по её мнению не стоил даже внимания. Дочь, которая по своей наивности попала в тюрьму, чуть не вылетела из школы и водилась только с парнями. Чунтао заставляла Юсул чувствовать стыд, негодование. Даже самые сладкие моменты детства не могли перекрыть все те переживания, которые маленькая Тан подарила своей маме в школьные годы. Юсул со страхом представляла какие унижения выпадут на её долю на этот раз, но Сеульский Национальный университет на удивление молчал. Как самой старшей в семье, Юсул часто приходилось отдуваться за младших, но она не думала, что будет заниматься этим всю жизнь. Тяжело вздохнув, женщина продолжила жарку мяса.