Зеркальная полоса и камеры позволяли сейчас видеть каждого из членов экипажа «Тумана». Четверо сидели вместе с ним в просторном зале управления: инженер защиты, пилот, навигатор и связист. Ещё два окошка на экране пульта показывали отсутствующих здесь членов: техника и корабельного целителя, которые находились сейчас в своих отсеках, уютно устроившись в таких же полётных креслах. Ждан быстро окинул взглядом спокойные лица, считывая состояние каждого.

В этот ответственный момент каждый в экипаже был занят делом, отвечая за свою область. Сейчас разве что целитель мог позволить себе полное бездействие. К полёту корабля он не имел прямого отношения. Восприятие всех остальных же было расширено и участвовало в управлении «Туманом». Сознания сливались в общий оркестр, которым дирижировал капитан. Но Ясон в такие моменты никогда не спал, тоже включаясь в общее поле, поддерживая жизненные силы своих товарищей, как весьма опытный целитель. И его присутствие тоже порой оказывалось ценным.

Перед внутренним взором Ждана разворачивалась картина почти плавных форм и линий. Он лишь чуть-чуть поправил отдельные штрихи, смывая лёгкое беспокойство навигатора и посылая в его сторону уверенность и поддержку. Их взгляды на миг пересеклись, и общее поле ещё немного расслабилось, позволяя Артуру убрать рябь в защитных полях, не опасную, но зудящую, словно тихий назойливый писк. Капитан удовлетворённо кивнул.

Именно в таких мелочах и состояла работа Ждана – создавать наиболее оптимальное поле для действий, спаивать коллектив, доводить наиболее благополучные вероятности до ста процентов. Он не смог бы виртуозно провести корабль сквозь плотный рой астероидов или в перекрестье сильных гравитационных полей и магнитных возмущений, как это сделала бы Оксана – их пилот. Но он способен помочь ей сделать всё уверенно, спокойно и вытянуть ту самую единственную вероятность успешного прохождения, которой, казалось бы, нет. Ждан не откроет проход, как это может сделать Гай – их навигатор. Но он способен своим присутствием сделать скачок безопаснее, что тоже немаловажно, потому что само прохождение корабля во вне материального пространства вызывает кучу нестабильностей. Капитан не заменит Артура в его умениях управлять защитными полями, которые пронизывают весь корабль снаружи и внутри. Но он может помочь ему синхронизировать действия с остальными, где словом, а где и лишь одним своим присутствием, легко касаясь общей картины всего происходящего сейчас на корабле. Ведь весь экипаж – это общее поле, единый организм, где действия одного мгновенно отражаются на каждом. И это поле тоже следует балансировать. Именно эти способности и отличают магов процесса от всех прочих, делая их незаменимыми управленцами, командирами, организаторами, координаторами.

Общая картина в сознании Ждана сияла всеми переливами радуги, рождая в нём чувство спокойствия и удовлетворённости. Пульты подтверждали его ощущения, сияя ровными индикаторами. Поймав момент готовности, он скомандовал:

– Переход разрешаю.

– Переход начинаю, – эхом откликнулся навигатор.

Обзорные экраны плавно налились синим сиянием, быстро сменившимся фиолетовым. На миг вся картина замерла в ожидании. Затем материальный мир померк, словно бы растворяясь. Короткое ощущение сжатия, и вспышка белого света растеклась по экранам, как будто нос корабля облили светящимся и даже слегка пенящимся молоком. Это зрелище одновременно пугало и завораживало человеческое сознание. Но сознанию мага, обученного управлять внутренним огнём, эта картина напоминала также и момент максимального расширения восприятия. Только здесь, за не такими уж и толстыми корабельными бортами и одеялами из защитных полей, пенилась первозданная Сила, с которой не решался соприкоснуться ни один из человеческих магов. По слухам, только элграны были способны на подобное. Но об этой загадочной расе было больше легенд, чем реальных знаний.

Да, их представители жили во всех Мирах Звёздного конгломерата, да сам Конгломерат существовал лишь благодаря их воле. Только они могли создавать ключи перехода и, по факту, контролировали все межзвёздные путешествия. Их решением тот или иной Мир относили к открытому или закрытому спектру. Но всё это ничуть не добавляло людям знаний об элгранах.

В этой пенящейся, сияющей, бесконечной молочной пелене не существовало ни верха, ни низа, ни каких-либо других ориентиров. Тут не существовало даже времени. Часть индикаторов на пультах погасло, потеряв ориентиры для вычислений. Но режим перехода отключил тревожные сигналы. Даже то, что отображалось сейчас на обзорных экранах, было почти целиком смоделированной картинкой. Правда, стоит отметить, что смоделированной с натуры, и в этом тоже были свои, понятные экипажу, индикаторы, помогавшие людям ориентироваться там, где это практически невозможно сделать.

Сейчас корабль шёл целиком послушный воле навигатора, который держал в своём сознании образы перехода. Только они могли служить единственным ориентиром и связующим звеном, дающим шанс вернуться обратно в материальное пространство, и сделать это в выбранной точке. Даже двигатели корабля сейчас почти не играли никакой роли. Они выдали единый мощный импульс на входе, вбрасывая энергию в толчок или прыжок, как это тоже часто называли. Вновь они начнут что-то значить только после возвращения в материальное пространство. А сейчас, если так можно было сказать, двигатели работали на холостом ходу, готовые подхватить корабль, едва вновь вокруг появится что-то хоть отчасти осязаемое, хотя бы космический вакуум, пронизанный излучениями и полями.

– Готовность к выходу, – отстранённо произнёс Гай, ощутив, как по телу пробежала дрожь от вновь колыхнувшегося пространства.

Ещё несколько мгновений, и молочное сияние вспыхнуло ослепительно-белым и ровным светом. Автоматика экранов послушно снизила яркость до приемлемого уровня. Ровное сияние пару раз дрогнуло и резко вспенилось, словно вскипая, а затем молочная пенка стекла от носа по бортам к корме, выпуская «Туман» обратно в материальное пространство. Белое сменилось фиолетовым, затем синим, голубым, вновь мигнуло, слегка встряхивая весь корабль. Экраны отобразили привычный космос с мириадами звёзд. А ещё непривычно огромное Солнце прямо по курсу.

– Из перехода мы вышли, – задумчиво и как-то нерешительно сказал Гай, затем перевёл переключатель управления обратно на пилотский пульт, добавляя: – Управление передал. Вот только меня что-то смущает… Тут что-то не то…

Он взъерошил волосы одной рукой, пальцами второй продолжая что-то переключать на пульте. Взгляд быстро перебегал с одного показателя на другой, собирая общую картину по мелким крошкам.

– Может быть отсутствие Меркурия прямо по курсу? – ехидно бросила Оксана, не без изящества закладывая плавную дугу и разворачивая корабль кормой к Солнцу.

Теперь на переднем экране стал виден коричневатый шарик планеты. И тут До навигатора дошло. Он хлопнул себя по лбу и неожиданно эмоционально воскликнул:

– Да нет же! Жопой к цели – это редко, но всё же бывает. А вот чтобы пальцем в небо!

Гай порывисто ткнул пальцем в слабо светившийся мягким кремовым светом потолок, изгибавшийся над их головой к корабельному носу, после чего изобразил замысловатую фигуру, не в силах выразить обуревавшие эмоции словами. На помощь ему пришла Таяна, как раз закончившая тоже изучать показания приборов:

– До Меркурия чуть больше пятисот тысяч километров.

– Я о том и говорю! В десять раз дальше коридора, – с облегчением кивнул Гай, откидываясь в навигаторском кресле. – Нас тут ну просто никак не может быть. Если только сам коридор внезапно не сместился. Но о таком я даже не слышал.

– Значит будешь первооткрывателем новой аномалии коридоров перехода, – улыбнулся Ждан, и переключил внимание на других членов экипажа: – Артур, Сати, как у вас дела?

Капитан чувствовал спокойствие инженера защиты и техника. Но порой для уравновешивания процесса личный контакт был не менее важен, чем мысленный. И обмен простыми словами, короткий взгляд глаза в глаза, мимика – всё это помогало поддерживать связи.