– Долгая история, – отмахнулась девушка, явно забавляясь обескураженным видом спутника. – Учитель мой. Наши там есть? Как они?
Вышибала изогнул бровь и пристально оглядел Сашу.
– Вас понял; да тут они и бухают, что им будет… Слушай, а тебя из школы не попрут за такое?
– Да меня уже, считай, года два назад за непосещаемость оттуда турнули. От мусоров потом всей толпой отмазывали… Ну, кто старое помянет, тому сук в дупло. Теперь дядя задался целью организовать мне домашнее обучение и пригласил друга-святошу с целью просвещать неразумную. Да, по правде говоря, никто больше и не рвался. Так что, мы пойдём? Он там с кем-то перетереть обещался, торопится.
– Серьёзно? Я-то, дурень, гадал, какого ты в учебное время здесь пропадаешь. Вот ведь молодёжь пошла!.. Иди, конечно. Рад был увидеть.
Саша, поражённый таким обращением вышибалы с воспитанницей детдома, замер, как вкопанный, сразу за дверью. Руки Лили он не выпустил и тем самым вынудил свою спутницу оказаться с ним лицом к лицу. В глазах той застыл немой вопрос: «По-твоему, что-то не так?»
– Киса? Целых два года без обучения? Беспрепятственный доступ сюда? Лина, объясни, ради всего святого, как мне следует всё это понимать?!
Только сейчас для девушки стали очевидны преимущества попадания в руки учителя её личного дела. Да, ей польстило, когда юноша своим молчанием в ответ на безразличие к нему вышибалы признал, что не он ведущая фигура в этом заведении. Но всё её существо безотчётно съёживалось, когда Саша повышал на неё голос. Это чувство было сродни страху, который Лиля упорно старалась никогда не признавать, но который, тем не менее, охватывал её супротив воли. Уже второй раз за утро она впадает в подобное оцепенение… «Не, это уже ни в какие ворота. Лучше пускай дядя даст ему полистать эти «Священные писания о подвигах ратных сиротки малой». Да и, в конце концов, не пропадать же труду и поту этих бестий, чтоб их на толчке в клочья разорвало!..» – рассудив так, девушка уже открыла было рот в намерении объясниться, как в их тет-а-тет ворвалось восклицание с другого конца зала.
– Да-а ладно, кого мы наблюдаем? Кисуль, ты?
Лиля обернулась на знакомый голос и мгновенно просияла, заметив его источник. Лицо её спутника, напротив, стало темнее уборной клуба, где уже месяц как перегорела лампочка. Владельцем голоса, так некстати прервавшим назревающий скандал, оказался невысокий, но крепкого телосложения блондин лет двадцати пяти с татуировкой-змеёй на плече.
– Вот уж кого не чаял здесь встретить! Куда пропала, подруга?
– А Тугой с Левым или Жека разве не рассказывали? – удивилась Лиля, решив временно проигнорировать вопросы учителя. – Меня дядя из конуры забрал.
– Ого. Хотя, ей-богу, удивляться нечему: ты у нас всегда фартовая была. А эти бараны что-то затаились после той перестрелки, Жека без тебя так вообще на нас забил. Короче, на связь никто не выходил, а мы решили обождать – вдруг с легавыми проблемы? Так что тут пара счастливцев и подзабыть о вас уже успела.
– Перестрелки, – глухо повторил Саша, закатывая глаза.
– Потом расскажу, не кипишуй, – шепнула, резко потянув его на себя за ворот рубашки и прижавшись губами к уху парня. Тот понуро взглянул на неё и заметил:
– Почему именно «Киса», ты вполне сказать сейчас. Хоть бы и во имя благой цели избавить меня от поводов думать о тебе совсем дурно.
– А, так тут всё очень просто, – вклинился блондин. – К ней первое время клеились разные недоумки… ну, она и начала им рожи разукрашивать. А ответить или насильно взять её не решались – вечно либо с нашими, либо со своими таскалась. Быстро от неё отстали, в общем, но за свои позорные шрамы кошкой драной прозвали. Ну, наши подхватили, ясен пень, но Киса же как-то добрее звучит. Так и стали звать.
– А, кстати! – спохватилась вдруг Лиля. – Марк, это Саша, мой учитель. Саша, это Марк, один из моих лучших друзей и людей, кого я знаю.
– Сердечно рад знакомству, – сообщил юноша, демонстративно хватаясь за сердце так, будто почувствовал приближение инфаркта.
– Взаимно, – протягивая руку, улыбнулся блондин. С той же дружелюбной улыбкой и с почти отеческой нежностью он добавил, когда руку пожали: – Но так, на случай неприятности, доложу обстановку. Я достану любого её обидчика хоть из-под земли, хоть из-под воды. И, оговорюсь заранее, любой её обидчик туда вернётся. Не весь, правда, но зато с гарантией. Для полноты картины раскрою одну карту. Есть у нас котёл со страдающими простатитом провинившимися перед братвой. В самой живописной стороне города. На окраине, у самого леса. Из прелестей… Всегда живые концерты. Репертуар невелик: вой стаи под уханье сов либо клацанье зубов и хруст костей – но никто толком не жаловался. Светло даже ночью за счёт сотни пар всегда готовых к новым партиям гостей огоньков… Комфортное и почти моментальное размещение в подвале полузаброшенной горелой пятиэтажки. Она ждёт ремонта крыши, стен и окон примерно с начала восьмидесятых, так что, может, и дождётся. А пока там всегда хорошо проветрено и есть возможность как утолить жажду, так и увидеть звёзды, не выходя из здания и даже не заглядывая в окно. Думаю, этой рекламы вполне довольно?
Девушка слабо задела Марка локтем и напомнила Саше:
– Ты здесь, кажись, по делу. Дуй базарить, а я пока своим втык устрою. Ишь, забыли они…
За неимением альтернативы дальнейших действий, юноша, смерив ученицу грозным и многообещающим взглядом, молча ушёл на поиски того, кого давно уже жаждал увидеть, но по тем или иным причинам откладывал встречу. Исподтишка проследив за тем, к какому столику прошла Лиля и старательно запомнив его расположение, он принялся искать основную причину своего приезда на малую Родину. Младшего брата. Тот воротился в город совсем недавно, но уже успел засветиться в сводках новостей. Родители, сочтя сына достаточно взрослым и самостоятельным, оставили его ради кругосветного путешествия, наказав только вернуться в город к началу учебного года и посещать школу «не меньше двух раз в неделю». И, судя по новостям, парень действительно появился дома примерно в конце августа. Только слишком, на взгляд Саши, эффектно. После организованной вечеринки соседи не досчитались пяти квартир и фонарной лампочки. Далее откупившийся подросток помелькал на фоне сбитых куриной тушкой абсента и элитного коньяка в баре ресторана, поулыбался в камеру на взятии особо опасных преступников и показал ряд не самых приличных знаков судье из зала присяжных. С учётом вынесенного инвалиду приговора, правда, юноша в душе был солидарен с каждым жестом брата, однако именно этот случай побудил его приехать к нему немедленно, бросив деловые поручения отца на самотёк, и взять сорванца под контроль.
Парень обошёл весь зал, но брата в нём не обнаружил. Тяжело вздохнув и собравшись после всего лично наведаться в дом родителей, он удручённо направился в сторону, где, по его мнению, должна была до сих пор находиться Лиля. Однако там, куда отвёл её Марк, уже ни девушки, ни мужчины не оказалось. Начиная терять самообладание, он обошёл зал во второй раз – и никого из них не заметил. В третий – всё безуспешно. Выйдя из зала, Саша спросил, не спускалась ли Лиля в общую зону, и, получив отрицательный ответ, снова отправился в обход. Поняв, что из этого ничего не выйдет, он остановился посреди зала и всерьёз вдруг задался вопросом, а был ли Марк. В этот момент его глаза накрыли нежные тёплые руки, а из-за спины раздался лёгкий смешок.
– Кого-то потерял, красавчик? – протянул прокуренный голосок. – Может, я чем помочь смогу?
– Совесть потерял, но ты сначала свою попробуй отыщи! – прозвучал где-то перед юношей голос блондина. – Ника, ну-ка брысь от него! У него таких денег нет!
Невдалеке от первого раздался другой – насмешливый, но такой успокаивающий голос Лили.
– Так вот они какие, твои дела… Если тебе так припёрло, спросил бы. Здесь есть и заведения получше, и курицы покраше.
Ника мигом отпустила своего заложника и, послав ему на прощание воздушный поцелуй, предусмотрительно отбежала на безопасное расстояние. Прозрев, парень увидел помещение, по которому бродил так долго, словно другими глазами. Впервые он заметил узкие стеклянные столики у красных кожаных диванов, расслышал неприятную, но тихую музыку, доносившуюся из подвешенных колонок. Только сейчас он понял, что приглушённое освещение окрашивает всё помещение в кровавые оттенки, и только сейчас обнаружил местами свисающие с потолка мелкие агатовые шарики на резиновых нитях. Помещение вдруг перестало быть для него круглым залом и образовало некий полуовал, в центре которого разместилась замкнутая в кольцо барная стойка с несколькими стульями – пристань разгулявшейся компании миловидных девушек. Напротив неё собралась толпа примерно из пятнадцати человек, не считая его ученицы и Марка.
