- Здравствуй, Гермиона. Ты навещала Гарри?

- Да.

Как будто у нее есть к кому приходить, кроме него!

- Я так рада, что ты его не забываешь. Бедный мальчик столько перенес. Он не… Ничего не изменилось?

Она боится, вдруг отчетливо поняла Грейнджер. За пять лет они несколько раз разговаривали о Поттере, но осознание пришло только сейчас. Как будто в голове что-то щелкнуло, и кусочек мозаики встал на свое место. МакГонагалл боится, что Поттер очнется, и они снова столкнутся с Темным Лордом. Поэтому Орден Феникса продолжает существовать и занимается чем попало. На всякий случай. Еще одного Темного Лорда магический мир может и не переварить.

Грейнджер тихо ответила:

- Нет. Он еще не вернулся.

Две женщины обменялись долгими изучающими взглядами. МакГонагалл поняла, что Грейнджер разгадала ее опасения. Что же… у девочки всегда были хорошие мозги. Три или четыре разговора за пять лет, отрывочные кусочки информации, одна оговорка с неверной интонацией – рано или поздно это должно было случиться.

Грейнджер поняла, что цель, с которой ее зазывают обратно в Орден, несколько иная, чем она себе представляла. Им нужна была не вывеска, не ширма. Им нужен был информатор. Шпион. Понимание этого искривило губы Грейнджер горькой усмешкой. Глава Ордена сменился, но методы остались те же.

- Кстати, - МакГонагалл прервала грозившуюся затянуться паузу, резко сменив тему, - Я надеюсь, что ты придешь сегодня вечером в Министерство. Это было бы очень любезно с твоей стороны, Гермиона.

Недоумение.

- Простите, профессор?

- Ох, Мерлин! Она все-таки забыла! Сегодня вечером в Министерстве состоится банкет по поводу Дня победы. Тебе посылали приглашение из секретариата министра, но сова принесла его обратно. Тогда я передала его для тебя через Джинни Уизли. Я очень надеюсь, что ты придешь. Ты так отдалилась от нас, Гермиона…

Значит, через Джинни Уизли… Ах, маленькая рыжая мерзавка! Грейнджер захлестнула волна ярости. Нет, умненькая младшая Уизли не могла забыть просто так, особенно, когда дело касалось бывшей подруги. И факт того, что Грейнджер не очень-то жаловала подобные мероприятия, на самом деле не менял ничего.

Пытаясь взять себя в руки, Грейнджер достала пачку и сунула в рот сигарету, но прикуривать не стала. Возмущенный взгляд МакГонагалл был успешно проигнорирован.

- Нет, Джинни ничего мне не передавала.

- Ну… ничего. Просто прибудь к восьми вечера ко входу в Министерство. Я все устрою, просто скажешь свое имя. И, пожалуйста, я тебя прошу, подумай, что бы ты могла сказать собравшимся. Что бы Гарри мог сказать.

- Хорошо, профессор. Я подумаю.

А Гарри мог бы сказать только одно: Какого черта вы втянули меня во все это? Но вряд ли кому-то есть до этого дело. Герой сделал свое дело. А что он будет делать дальше – это уже его личные проблемы.

Они распрощались. Профессор МакГонагалл пошла к Поттеру, а Грейнджер отправилась домой.

Первым порывом было связаться с Норой и потребовать от Джинни объяснений. После работы под руководством Альбуса Дамблдора Грейнджер очень нервно относилась к попыткам принять решение за нее. Передай Уизли ей приглашение, она, скорее всего, забросила бы его сразу в мусорную корзину или сожгла в камине и благополучно проигнорировала бы прием. Но сейчас хотелось сделать наоборот. Просто, чтобы никто не смел за нее ничего решать. Просто назло.

Грейнджер мерила комнату шагами из угла в угол, периодически натыкаясь на мебель. Нужно было успокоиться и уже тогда… Она ведь никогда не делала ничего сгоряча. Сначала думаем – потом делаем. Если, конечно, сначала не убиваем.

Плевать на Уизли. Бывшие подруги не должны тянуть в прошлое. Так же как и бывшие… женихи. Грейнджер подошла к окну и стала смотреть на открывающийся вид, обхватив себя руками за плечи.

Ее квартира была под самой крышей. Даже не квартира – скорее, немного перестроенная студия. Одна огромная комната, отгороженный кухонный угол и ванная. Из окна были видны лондонские крыши и небо. Много-много неба. Именно это да еще наличие работающего камина стали решающим фактором, когда Грейнджер искала жилье. Сейчас вид серого преддождевого неба подействовали на нее умиротворяюще.

Не будет она выяснять отношения с Уизли. По крайней мере, не сейчас. Что там говорила МакГонагалл? Просто прибыть к Министерству к восьми вечера? Она прибудет. И с очень большим удовольствием посмотрит на лицо Джинни.

*

Не поленилась. Купила себе новое платье и подходящие к нему туфли. После войны Грейнджер стала тяготеть к темным цветам, поэтому выбор остановила на классическом черном. Платье обнажало плечи и спину, а вместе с ними и несколько шрамов. Магическим путем их можно было бы залечить, но Грейнджер не считала нужным. Для нее они были напоминанием о том, что пришлось пережить. Как орден Мерлина, неважно какой степени, только нельзя снять, убрать в шкатулку и забыть. И пусть только кто-нибудь попробует заикнуться о сочувствии или помощи…

Короткие волосы с трудом, но удалось уложить в подобие прически. Несколько прядей выбивались, но общей картины не портили. На самое сложное – макияж – Грейнджер потратила около двух часов. В школе она не пользовалась косметикой, считая, что сверкать интеллектом можно ярче, чем смазливой мордашкой. Однако, война и пять последовавших за ней лет нездорового образа жизни оставили на лице Грейнджер несмываемый отпечаток. Пришлось приложить немало усилий, чтобы вернуть хотя бы видимость юношеской свежести и очарования.

Закончив сборы, Грейнджер обозрела себя в зеркале. Увиденное вызвало саркастический хмык. Больше всего она напоминала себе драную кошку, которую подобрали добрые люди и попытались привести в приличный вид. Или это недавняя встреча с МакГонагалл навеяла такие странные ассоциации? Грейнджер взяла сумочку, накинула на плечи прозрачную легкую шаль и отправилась в Министерство магии.

Как и обещала глава Ордена Феникса, для Грейнджер было оставлено приглашение и специальное распоряжение пропустить ее внутрь. Улыбнувшись охране, она прошла в парадный зал Министерства и в первый момент оторопела. Здесь собралась если не весь магический Лондон, то его изрядная часть. Боевые рефлексы Грейнджер, вбитые войной, мгновенно пришли в состояние готовности. В такой огромной толпе народа в любой момент может произойти все, что угодно. И надо быть начеку, чтобы успеть отреагировать. У Грейнджер было ощущение, что она внезапно стала обладательницей дополнительных глаз и ушей. Не осознавая этого, она вытащила волшебную палочку. Как будто ждала нападения.

- Гермиона!

Она обернулась на двойной голос, радостно позвавший ее откуда-то из-за колонны, поддерживающей потолок. Падма и Парвати Патил, одетые в сари одинакового покроя, но разного цвета, пробирались к ней сквозь толпу и приветливо улыбались.

- Привет, Гермиона. С праздником Победы!

- И вас тоже.

- А мы сначала подумали, что это не ты. Точнее, это Парвати подумала, а я тебя сразу узнала, - Падма говорила легко, но ее взгляд как будто пожирал Грейнджер, хотя она и старалась удержаться от откровенного разглядывания.

- Ты очень изменилась, - Парвати говорила тише и усиленно старалась смотреть ей только в глаза, - Ты такая… такая другая.

Грейнджер глазами поискала ближайший столик с напитками и подозвала к себе бокал с шампанским. Мелкие пузырьки ударили ей в нос.

- Мы все изменились, Парвати. Просто кто-то больше, а кто-то меньше. Это война нас всех изменила.

- Ну… да… Но ты…

- Пойдем, Парвати, - Падма тянула сестру за руку, кого-то заметив в толпе, - Еще увидимся, Гермиона.

Близняшки растворились в общей людской массе. Грейнджер взяла второй бокал и тоже попыталась затеряться. Но ее все равно находили, задавали вопросы, ахали по поводу того, как же сильно она изменилась, и выражали соболезнования по поводу гибели Рона. Она улыбалась, с каждой минутой чувствуя, что улыбка как будто приклеивается к ней намертво, и от этого начинают болеть мышцы лица. Она что-то отвечала, не задумываясь о словах, и с каждым глотком ее ответы становились все более и более циничными. К официальной части через сорок минут она подошла, уже будучи на взводе.