Она сделала паузу, но ничего не изменилось. Подобное повторялось каждый раз, когда она приходила. Грейнджер говорила, как он ей нужен, ее единственный оставшийся друг, просила вернуться. Но ничего не происходило. Она не могла докричаться туда, где был Поттер.

- Недавно я ездила в Нору. Уверена, что Молли тебе сегодня уже рассказала, как они все скучают по Рону, какой Рон был замечательный и что, если бы не я, то он был бы жив. Знаешь, Джинни совсем перестала со мной разговаривать. Они ничего не говорят мне, Гарри, но я все равно все вижу. Они обвиняют меня в его Смерти и никогда мне этого не простят. А ты? Ты тоже считаешь, что я виновата? Он мне снится. Он постоянно мне снится, и иногда мне кажется, что он рядом. Ведь были же привидения в Хогвартсе. Может быть, и Рон – тоже? Стал привидением и однажды просто заявится ко мне домой? И будет меня терзать? Я не знаю, что мне делать со всем этим.

Ноги затекли. Грейнджер поднялась и пересела в кресло напротив. Лицо Поттера было спокойным и безмятежным. Шрам на лбу стал почти незаметен. Кожа побледнела и истончилась, как у человека, который давно уже не был под Солнцем, хотя его регулярно вывозили гулять. Время остановилось для Поттера. Он был точно таким же, как и пять лет назад, когда им было по восемнадцать. Иногда Грейнджер казалось, что между ними пролегла пропасть, и разрыв все время увеличивался.

- Посмотри на меня, Гарри. Я сама на себя не похожа. Это настолько сильно, что даже я сама это замечаю. Я ничего не хочу делать. Никого не хочу видеть. Я чувствую себя древней старухой, потому что видела Смерть лицом к лицу. У меня такое ощущение, что жизнь уходит, а я не могу поймать ее и остановить, чтобы она не покидала меня. Там, где ты сейчас, Гарри… там тоже есть Смерть?

Свой самый последний бой Поттер принял в одиночестве. Никого не случилось рядом, чтобы рассказать потом, что же там произошло. Все так и осталось на уровне слухов и непроверенных фактов. Темный Лорд развоплотился и исчез, а Поттера нашли лежащим в магической коме. На четыре дня весь волшебный мир замер, затаив дыхание. На пятые сутки национальный герой открыл глаза, но в сознание так и не вернулся. Он ни с кем не разговаривал, ни на что не реагировал. Остались голые биологические рефлексы, позволившие ему жить, но не несущие в себе даже отпечатка его личности. Тело еще существовало, но сам Гарри Поттер покинул мир и блуждал сейчас где-то очень далеко.

Его поместили в клинику Св. Мунго, приставили к нему специальный персонал и приготовились ждать. Первый месяц верили, что он окончательно очнется в любой момент. Репортеры крутились у клиники, чтобы не пропустить это знаменательное событие. Люпин поддерживал дом на Гриммуальд-Плейс в состоянии постоянной готовности и тем самым скрашивал себе тоску по погибшей Тонкс. Грейнджер или кто-нибудь из Уизли ежедневно справлялись о самочувствии Поттера. Но дни складывались в недели. Недели сливались в месяцы, а ничего не происходило. Все свободное время Грейнджер проводила в библиотеке, выискивая упоминания о магической коме и ее последствиях, изучая известные и описанные случаи и надеясь, что ее осенит, и разгадка найдется. Кажется, она была первой, кто понял, что это может оказаться всерьез и надолго. И она же стала последней, кто еще продолжал надеяться и верить.

Она приходила, садилась в кресло напротив и говорила с Поттером так же, как и всегда.

- Профессор МакГонагалл все еще хочет, чтобы я вернулась к работе в Ордене Феникса, - Грейнджер немного помолчала, глядя перед собой, а потом продолжила, - Я не хочу. Я устала, Гарри. Устала от войны, от всех этих показательных судов. Меня бесит пафос, которого больше всего у тех, кто там не был и кто понятия не имеет, какой ужас нам пришлось пережить на самом деле. Ты знаешь, чем сейчас занимается Орден? Большей частью делит почести и награды. Все остальное – фикция. Синекура для ветеранов. И я им нужна как вывеска. Еще бы! Гермиона Грейнджер, та самая, последняя из Золотого Трио! Они уже похоронили тебя. А я не хочу так, Гарри.

Крамольные сплетни о том, что личность Темного Лорда переместилась в тело Поттера и продолжает существовать, появились через полгода после окончания войны. Грейнджер тогда долго смеялась оттого, что на самом деле ей хотелось плакать. А потом поймала себя на том, что каждый раз, навещая друга, всматривается в его глаза. Вернее, в их цвет. Все еще зеленый? Или уже красный? Потом постепенно успокоилась.

Покушение на Поттера сорвалось по идиотской случайности. Нападавший ошибся крылом и вместо Национального Героя пришиб несчастного бывшего профессора Локхарта. Впрочем, Локхарт все равно ничего не понял. Его похоронили. Его убийцу поцеловал дементор. К Поттеру приставили охрану и ввели ограничение на посещения. Постоянный пропуск получили Грейнджер, МакГонагалл и почему-то Люпин. Все остальные могли навещать его только по предварительной договоренности и только в присутствии колдомедика.

Грейнджер не знала, насколько обосновано может быть предположение насчет Темного Лорда. Новый набег на библиотеку не дал ей ответа. Обдумав это во время очередной бессонной ночи, она пришла к выводу, что проблемы нужно решать по мере их поступления. Пока Поттер не вернется в сознание, все равно никто ничего не будет знать наверняка. Единственное, что ей бы очень хотелось оказаться рядом, когда это произойдет.

- Иногда мне кажется, что я погибла на этой войне. Это просто какое-то недоразумение, то, что тело еще живо. На самом деле меня убили. Это так больно, Гарри. Быть мертвой.

Она поднялась с кресла и распахнула окно, впуская в палату свежий воздух, голоса и жизнь с ЭТОЙ стороны.

- Ты не против, если я закурю?

Поттер никогда не был против, но она все равно всегда спрашивала. Забралась на подоконник и вытащила сигарету. Щелчок зажигалки, потому что прикуривать от волшебной палочки казалось Грейнджер кощунством. Легкий дымок устремился в небо. В магическом мире было очень мало людей, подверженных этой маггловской привычке, в основном, среди нечистокровных. Грейнджер доставляло удовольствие шокировать некоторых своих знакомых волшебников. Маггловское происхождение, которым ее так любил упрекать Малфой, она превратила в свой символический флаг. Если сейчас зайдет кто-нибудь из колдомедиков…

Так и есть. Не успела Грейнджер сделать и трех затяжек, как появилась Эббот. Всплеснула руками и воспылала праведным гневом.

- Мисс Грейнджер! - в возмущении она всегда впадала в официоз, - Что вы себе позволяете?

Грейнджер лениво покосилась на бывшую сокурсницу. Щеки порозовели, глаза сверкают. Кажется, вот-вот взорвется.

- А что? Что я себе позволяю?

- Вы курите! Здесь! Как можно!

Грейнджер помахала рукой, разгоняя дым. Сцена повторялась уже не в первый раз. Эббот никак не могла или не хотела понять, что жизнь – она другая. Не идеал стерильных белых халатов и защитных заклинаний.

- Ханна, он все еще человек. Вокруг него должно быть хоть что-то человеческое. Что-то, что заставит его вернуться.

Эббот фыркнула, развернулась на каблуках и удалилась, ничего не ответив. Зачем приходила – осталось неясным.

Грейнджер докурила, спрыгнула с подоконника и подошла к Поттеру.

- Ладно, Гарри, мне пора. Я скоро снова приду. Обещаю.

Она по-сестрински поцеловала друга в лоб. В тоненький и ставший почти незаметным шрам. Зеленые глаза все так же безучастно смотрят в никуда. Руки расслабленно - на подлокотниках. Лицо мальчишки, которым он так и остался, не выражает ничего.

Где ты сейчас, Гарри Поттер?

*

На первом этаже клиники Грейнджер окликнул знакомый голос:

- Гермиона!

А ей так хотелось уйти, никем не замеченной, чтобы снова не пришлось выслушивать старые песни. Грейнджер остановилась, едва заметно скривившись. Но, когда обернулась, то на лице была искренне-фальшивая улыбка.

- Здравствуйте, профессор.

К ней спешила Минерва МакГонагалл. Каблучки стучали звонкой дробью. Очки, гладкая прическа и поджатые губы придавали ей чопорный вид. Длинная юбка шуршала. Лучшая ведьма года – собственной персоной.