- Ты здесь как? – Фред или Джордж поспешил принять у нее пакеты из рук, - Тяжелые…

- Пойдем к нам, тут недалеко, - Джордж или Фред цепко взял ее за локоть и настойчиво повлек за собой.

- Эй… я вообще-то… мне надо… - она попыталась отделаться от близнецов, но они, кажется, этого даже не заметили.

- Ну, давай, Гермиона. Горячий шоколад.

- Пирожные.

- Сливочное пиво, если захочешь.

- Никого из родителей.

- Когда еще выпадет такой шанс?

- Пойдем, Гермиона!

Она невольно улыбнулась. Уизли шутили в своей манере, но почему-то сейчас это Грейнджер не раздражало. Может быть, потому, что она и правда не имела ничего против сливочного пива?

- Э, нет, есть и пить что-то из ваших рук может только самоубийца. Я еще жить хочу. И желательно делать это красивой и здоровой.

- Нас опять подозревают, братец Дред.

- Это все подлые беспочвенные инсинуации, не находишь, братец Фордж?

- Точно!

Словом, она дала себя уговорить, и через несколько минут оказалась на кухне в жилой части магазина «Улеты умников Уизли». Здесь было совсем не так, как в Норе. Чувствовалось, что живут всего два человека, и оба они – мужчины. Никаких излишеств, все минимально и функционально. И везде – груды пергамента и чего-то, что показалось Грейнджер хламом, но что Фред бережно переложил на другое место и с нежностью прокомментировал:

- Наш новый проект.

- Так какими судьбами ты в Хогсмиде? – спросил Джордж, доставая чашки.

- Нужно было кое-что купить.

- А почему к нам не зашла?

Грейнджер не нашлась, что ответить. Правду – что ей не хотелось видеть никого из Уизли – язык не повернулся, когда близнецы проявили такое гостеприимство, а подходящей лжи у нее не было. Пауза затягивалась. И вдруг Джордж обернулся и внимательно посмотрел ей прямо в глаза. Губы дернулись в ухмылке, и он произнес то, что Грейнджер совершенно не ожидала от него услышать:

- Не объясняй, и так все понятно.

- Мы оттуда тоже иногда сбегаем. Когда совсем уже становится невыносимо.

- Точнее, вы иногда там появляетесь, - Грейнджер улыбнулась, почувствовав, что скользкий момент миновал.

- Только, знаешь, мы – не Молли, и не Джинни.

На это ей было нечего сказать.

Перед ней действительно поставили тарелку с пирожными из «Сладкого королевства» и налили большую чашку горячего шоколада. Фред предложил добавить туда чуточку рома, и Грейнджер не отказалась, хотя на поверку рома оказалась несколько больше, чем «чуточка». Близнецы наперебой рассказывали о своих новых задумках, вспоминали какие-то смешные случаи, рассказывали об общих знакомых.

Грейнджер слушала их и удивлялась. Они ведь тоже прошли через Ад войны, тоже убивали сами и видели Смерть других, тоже претерпевали лишения, им знакома была горечь потери родных и друзей. Так почему же они не изменились? Какое волшебство позволило им сохранить ясный рассудок и свет в душе? Где они черпали силы, чтобы бороться с подступающей тьмой? У Грейнджер не было ответов на эти вопросы. У нее были ночные кошмары, озлобленность и одиночество.

Когда она вышла от близнецов, воздух был пропитан предзимними прохладными сумерками. Тени терялись в наступающем светло-сиреневом вечере. Снегу повезло дожить до вечера только местами, и теперь он белел, резко выделяясь на черной земле. Грейнджер машинально плотнее закуталась в мантию и пошла вдоль улицы. Встреча и разговор с Уизли оставили в душе саднящий след. Что-то в ее жизни идет сильно не так, но что именно, Грейнджер не знала. Аналитический ум получил новый кусочек информации для размышления, и теперь ей нужно было подумать. Может быть, если она поймет, в чем тут дело, то сможет что-нибудь сделать, чтобы начать жить снова?

Грейнджер все шла и шла вперед, не замечая светящихся окон в домах, не слыша голосов, не ощущая холода. Ей не хотелось аппарировать в Лондон, потому что там пришлось бы сразу возвращаться домой. На улицах слишком многолюдно, чтобы можно было остаться наедине со своими мыслями. Она хотела прогуляться и подумать. Дойдя до окраины Хогсмида, Грейнджер остановилась. Дальше или к лесу, а потом дальше к Хогвартсу, где ее все равно не ждали, или развернуться и возвращаться. Или все же домой. Решая, Грейнджер переводила взгляд с черных деревьев на стремительно темнеющее небо и желтое окно в последнем деревенском доме. Руки начали мерзнуть. И тут она услышала приглушенные голоса.

- …только посмотрите на ЭТО. Ничего не видел отвратительнее. И как только ты посмел здесь появиться? Твое место на помойке, бледная крыса.

Голос показался Грейнджер смутно знакомым. Но, прислушавшись, она поняла, что это не голос, а интонации. Точно так же, манерно растягивая гласные, произнося все слова с высокомерным презрением, говорил когда-то Малфой. Сейчас это был не его голос, но модуляции как будто были скопированы.

- Думаю, тебя надо проучить, чтобы не смел больше даже рядом показываться с приличными волшебниками. Что скажете?

Очевидно, у невидимого голоса были спутники. Грейнджер напряглась. Видимо, они поймали какого-то бродягу, которые стали появляться после войны, и готовились преподать ему урок. И, если Грейнджер не ошиблась в предположении, это будет жестоко. Она вытащила палочку и пошла на голоса.

Специальная аврорская выучка позволяла ей легко ориентироваться и в большей темноте, поэтому Грейнджер легко нашла обладателя манерного голоса и его компанию. Их было трое, и это тоже напомнило ей печально известную слизеринскую троицу. Они окружили свою жертву с трех сторон, загнав ее к стенке какого-то сарая. С улицы их было не видно, что открывало полную свободу действий. Занятые своим развлечением, они не услышали, как подошла Грейнджер и остановилась в нескольких шагах от них, в тени старого дуба.

Все трое были учениками Хогвартса. И Грейнджер готова была биться об заклад, что расцветка их форменных шарфов – серо-зеленая. Фигура в центре была высокой и худощавой, а двое по бокам – ниже и плотнее. В руках у них были палочки. Ничего в этом мире на самом деле не меняется, промелькнуло в голове у Грейнджер, только варьируется.

- Посмотрите на него, - издевательский смешок, - Он же сейчас обделается от страха. Слышишь, ты… давай, я хочу на это посмотреть. Если у тебя получится, я тебе отпущу. Может быть.

Они засмеялись. Грейнджер стало противно. Невольно она перевела взгляд на того, кому предлагали столь неприятную альтернативу.

Это был парень. Он стоял на коленях в тающей каше из грязи и снега и не сопротивлялся. Только при последних словах вскинул голову, но тут же снова ее опустил. Руки сжались в кулаки. Волосы упали на лицо. Было в нем что-то такое, от чего по телу Грейнджер прошла волна дрожи… что-то знакомое. Что-то, что заставило ее поставить пакеты на землю и напрячься. В груди снова заворочалась ярость. ТЕ чаще всего уходили безнаказанными, но у ЭТИХ сейчас этот номер не пройдет.

- Давай, вонючка. Считаю до одного. Если обо***ся прямо сейчас, то, считай, у тебя сегодня удачный день. А если нет, то я тебе помогу. Пять…

Новый взрыв хохота потопил в себе звук шагов Грейнджер… она скользнула от дерева и трижды твердо произнесла:

- Экспеллиармус! Экспеллиармус! Экспеллиармус!

Все-таки они были еще зеленые юнцы, не привыкшие к тому, что нужно уметь обороняться в любой момент, потому что атака может быть внезапной. Высокий, как самый сообразительный, попытался ее обезоружить, но не смог прицелится, и заклинание пролетело мимо. Зато Грейнджер не оплошала, и мальчишки лишились палочек, отлетевших куда-то в темноту.

- Нападение! – заверещал высокий, но Грейнджер его перебила.

- Ори громче. Тогда сюда сбежится вся деревня, а я уж не стану замалчивать, чем вы тут занимались.

Он замолчал мгновенно, как будто отключили звук, только вяло пригрозил:

- Я пожалуюсь матери.

- А я – МакГонагалл, - холодно парировала Грейнджер, - И тогда вам придется объяснять, что вы делали в Хогсмиде в неурочное время. И еще придется объясняться по поводу нападения на безоружного.