- Сейчас, Ханна. Еще несколько минут.

Эббот продолжала стоять в дверях, всем своим видом выражая непреклонность. Грейнджер неслышно скрипнула зубами и добавила:

- Пожалуйста.

- Три минуты.

Даже незабвенный Пушок, кажется, был более покладист, чем Ханна Эббот на своем боевом посту. Убедившись, что Цербер убрался, Грейнджер присела на подлокотник кресла, взяв руку Поттера и сжав ее обеими ладонями. Она не смотрела на длинные взмахи его ресниц. Голос прозвучал глухо и как-то потерянно:

- Я устала, Гарри. Если бы ты знал, как я устала от всего этого.

В коридоре Грейнджер столкнулась с группой из пяти или шести волшебников, от которых исходило столько явное возбуждение, что казалось, будто его можно потрогать руками. В центре двигался представительный седой господин, своей внушительностью и размерами похожий на айсберг. Толпа вокруг него выглядела мелкой и бестолково суетящейся. Подобравшись, Грейнджер легко прошла сквозь них, как горячий острый нож проходит сквозь мягкое масло. До нее донесся отрывок фразы:

- …жалость, что наш дорогой Северус ничем не…

Видимо, это и был мистер Пруэтт, размышлявший о судьбе небезызвестного героя. А «наш дорого Северус» тут действительно «ничем не», зато научил Грейнджер готовить отличное антипохмельное зелье, которое снова заканчивается.

Выйдя на улицу, Грейнджер обнаружила, что мелкий дождик превратился в затяжной осенний ливень. Тонкие прерывистые струйки стекали с козырька над входом и были похожи на японские занавески науанорен из стеклянных бусинок и бисера. Грейнджер подставила ладони, сложенные ковшиком, и набрала в них дождевой воды, но она неотвратимо утекала сквозь пальцы.

Вот и моя жизнь такая же неотвратимость.

Все было запланировано с самого начала, когда Шляпа, просидев на голове у начитанной грязнокровки всего несколько секунд, выкрикнула «Гриффиндор». Или почти с самого начала. Единственное, что было неизвестно, так это то, кто останется в живых. Если вообще кто-нибудь останется. Грейнджер разжала покрасневшие пальцы.

*

Несмотря на то, что часть пути она ехала на такси, а потом воспользовалась аппарацией, все равно успела промокнуть. Поднявшись в свою квартиру под самой крышей, Грейнджер первым делом разожгла огонь в камине. Никакие прелести цивилизации типа парового отопления не заменят живого пламени. Некоторые архаичности магического мира ставили магглорожденную Грейнджер в тупик, но камины она очень любила.

Быстренько избавившись от мокрой одежды, она натянула на себя первую попавшуюся мантию. Самое лучшее сейчас – принять горячую ванну с пеной и выпить теплого грога. Она замерзла и устала. Визиты к Поттеру и длинные откровенные монологи, на которые пусть даже он и не мог ответить, всегда возвращали Грейнджер душевное равновесие. Но только не в этот раз.

Громкий резкий звук вспорол неуютную тишину квартиры. Грейнджер показалось в первую секунду, что так могла бы кричать баньши, но это был всего лишь телефон.

С поступлением в Хогвартс Грейнджер отнюдь не покинула маггловский мир, в котором оставались друзья детства, родители и другие родственники. Приезжая летом на каникулы и потом, после войны, она продолжала с ними общаться и поддерживать связь. А после увольнения из аврората к этому списку добавились еще и потенциальные работодатели. Все это привело к дикому сочетанию в ее квартире маггловского и магического. «Ежедневный пророк» приносила почтовая сова, а «Таймс» - обычный почтальон. Помимо медицинских зелий был и минимальных набор обычных маггловских препаратов, которые в некоторых случаях являлись меньшим злом, хотя бы с точки зрения вкуса. Обычные средства гигиены были зачарованы, когда Грейнджер не ленилась это делать. Люпин или Уизли связывались с ней через камин, а родители звонили по телефону.

Трубка нашлась за креслом.

- Здравствуй, Гермиона. Ну что, как твои дела? – голос был преувеличенно бодрым, из чего Грейнджер сделала вывод, что мать собирается сказать ей что-то такое, чему она будет сопротивляться.

- Привет, мама. Все отлично.

По наивности сначала пыталась рассказывать о своей жизни в колдовском мире и о работе аврором, но родителей хватало ровно на две фразы, после чего разговор настойчиво переводился на вещи, более понятные для магглов. Это было настолько явно, что быстро отучило Грейнджер не вдаваться в подробности и отвечать общими, ничего не значащими фразами.

Еще несколько формальных вопросов и не менее формальных ответов о здоровье и о планах на будущее. Ну, давай же, мама, не тяни. Что еще ты припасла любимой дочке?

- Знаешь что, Гермиона?

- Что?

- Мы тут с папой подумали… а почему бы тебе не отметить свой День рожденья у нас? Ты так редко у нас бываешь. Можно было бы позвать тетю с дядей и твоих кузин. Или кого-нибудь из твоей старой школы. Ну, той, в который ты училась до Хогвартса. Как ты на это смотришь?

Грейнджер медленно выдохнула, постаравшись сделать это бесшумно. Ведь совсем недавно снова думала о прямой корреляции между любовью к родственникам и расстоянием до них же. Чем больше одно, тем сильнее другое. Может, у нее все-таки есть способности к предвидению, что бы там не говорила Трелони?

- Мама… я вообще не хочу отмечать День рожденья. Нигде и ни с кем.

- Но почему?

- Настроения нет. Да и вообще…

- У тебя снова… твои проблемы?

То, какой Грейнджер стала после войны, повергло ее родителей в шок. Умненькая целеустремленная работоспособная девушка с блестящими перспективами вдруг превратилась в достаточно агрессивное, мрачное и замкнутое существо без определенных планов на будущее. Правда, ум и работоспособность никуда не делись, но цели теперь стали совершенно иными, для простых магглов недоступными. Все объяснения насчет Темного Лорда, Упивающихся Смертью, Ордена Феникса и войны натолкнулись на барьер вежливого непонимания и отсутствия интереса. Мистер и миссис Грейнджер были людьми несколько консервативными, и всей их лояльности хватило только на то, чтобы смириться с тем, что их дочь – ведьма. А все остальное – увольте.

- У меня нет «моих проблем». Я просто не хочу.

- Но…

- И обсуждать это тоже не хочу.

Мать замолчала. Грейнджер казалось, что она чувствует, как ее обида просачивается через телефонную трубку и начинает заполнять пространство вокруг. Миссис Грейнджер умела очень красноречиво молчать.

- Мама…

- Ну, хорошо, - решила сменить гнев на милость, - Подумай об этом еще. В любом случае девятнадцатого мы будет тебя ждать. Лучше расскажи, как у тебя дела с личной жизнью?

- Без изменений.

То есть никак.

- Так никого себе и не нашла… Я понимаю, ты все еще любишь того погибшего мальчика, но время идет, Гермиона. Если затянешь с замужеством, рискуешь вообще остаться старой девой. А мы с твоим отцом так хотели бы понянчить внуков.

Еще один медленный бесшумный выдох в попытках удержать рвущиеся с губ резкие слова. Не выпуская трубки, Грейнджер нашла сигареты и закурила. Вот тоже… родители-врачи отчаялись ей запрещать и теперь изводили ее длинными нотациями о вреде курения. Это, да еще тема «Проблемы Гермионы» отравляли каждую семейную встречу.

- Я все успею, мама.

Дальше она отвечала почти на автомате. Да, мама. Нет, мама. Конечно, мама. Пока, мама. Закончив разговор, Грейнджер зашвырнула трубку обратно под кресло и поплелась в ванную, прихватив сигареты и высокий бокал с грогом, который все это время подогревался на медленном огне с заданной температурой. Иногда знания и навыки, полученные в Хогвартсе, можно было использовать совсем не по назначению. Например, готовить не зелье, а алкогольный коктейль.

Горячая вода, покрытая пеной, приняла ее в свои объятия. Тело тут же закололи тысячи мелких иголочек, разгоняя кровь. Это было немного болезненно, но все равно приятно. Закрыв глаза, Грейнджер сделала первый глоток и приняла решение заколдовать кленовый листик с коготками так, чтобы он действительно смог двигаться. И пугать потом незваных гостей. Мысль вызвала улыбку. Было в этом что-то такое… от Слизерина. Не понятно только, как потом классифицировать получившееся существо. Или, может, снова завести кота? Косолапус пропал в горячке осады Хогвартса, и Грейнджер надеялась только, что он не просто пропал, а нашел свою дверь в лето и вполне счастлив.