- Но почему ты не хочешь? – спросила я в очередной раз, - Магия для того и существует, чтобы можно было сделать тяжелую работу и при этом не умереть. К тому же вдвоем у нас получится быстрее.

Он помолчал немного, как будто хотел, чтобы я сама поняла, а потом сказал:

- Ты не понимаешь, Гермиона. С магией все будет слишком просто. А я не хочу, чтобы было просто. Когда я работаю сам, то могу не думать. Я не хочу сейчас думать, это слишком… Хотя, тебе, наверное, кажется странным, что кто-то не хочет думать.

Он не договорил и свел все к шутке, но я поняла, как он хотел закончить оборванную фразу. Это слишком больно. На самом деле я могла это понять. Девушка могла бы вязать или вышивать, или делать что-то еще такое же монотонное и отключающее мысли. А Гарри пилил и приколачивал доски, а потом в саду вырывал старую траву руками и вскапывал землю. Он никогда не жаловался, но я все равно знала, что иногда он не может нормально спать. Что же… физическая работа до изнеможения может быть лучшим снотворным.

Я тогда тоже ничего не ответила, но больше мы к этой теме не возвращались. Только потом Гарри сказал, что хочет посадить цветы, и попросил меня купить семена. Из всех, что я принесла, он выбрал розы и лилии. Самые сложные для разведения и ухаживания. Почему-то это меня совсем не удивило.

Иногда к нему приходили и другие: Луна и Невилл, орденцы, кто-то еще. Я видела, что он быстро устает от них и прилагает все усилия, чтобы выглядеть гостеприимным хозяином. Пожалуй, из всех только Луна вызывала у него наименьшее раздражение. Джинни пробовала обижаться, называла его отшельником и жаловалась всем, что он совсем ее не любит, но я попросила Молли с ней поговорить, и после этого претензии прекратились. Джинни начала демонстративно встречаться с Терри Бутом, но Гарри это не тронуло. Почему-то мне всегда казалось, что их любовь была ущербной. Односторонней. Она его любила, а он ее – нет. И еще мне казалось, что на самом деле есть кто-то, кого Гарри действительно любит, но по какой-то причине они не могут быть вместе.

Ближе к середине июля про ферму пронюхали журналисты. К счастью, первое и последнее явление Риты Скитер случилось в тот момент, когда я пришла навестить Гарри в очередной раз. Увядающая блондинка и ее Прыткопищущее Перо напали внезапно. Мы как раз снова сидели на крыльце, но на этот раз на горизонте был не багровый шар заходящего Солнца, а сгущающиеся грозовые тучи. Они предвещали дождь, и Гарри жаловался на то, что надо бы снова проверить крышу, потому что где-то там образовалась щель и заливала угол чердака. Завидев незваных гостей, он резко замолчал, поднялся и скрылся в доме. А мне пришлось принимать удар на себя.

- О! Мисс Грейнджер! Рада вас видеть, - Скитер была само обаяние, но я-то знала цену ее улыбке, - Мои читатели хотят знать, как поживает герой магического мира вдали от общественности. Могу я видеть мистера Поттера?

Мой ответ прозвучал резко, но это меня не волновало.

- Нет.

- Нет? Но мои читатели…

- Мисс Скитер, вашим читателям будет точно так же интересно узнать и о нашем маленьком общем секрете. Таком маленьком, с крылышками. И таком нелегальном. Думаю, читателям «Придиры» это тоже будет интересно. Да и «Ведьмополитен» не откажется.

Возникла пауза. Скитер продолжала улыбаться, должно быть, по инерции. Я улыбалась ей в ответ, чувствуя, как моя улыбка превращается в оскал, который наклеили на лицо. Даже грозовые тучи на горизонте улыбались первыми зубцами молний.

- Что ж… очень жаль. Поверьте, мисс Грейнджер, мне очень-очень жаль. Могу я сделать хотя бы несколько снимков нового дома героя?

- Нет.

Надо отдать ей должное, эта дама умела проигрывать с достоинством. Обежав двор фермы цепким взглядом, она вежливо попрощалась и ретировалась. На следующий день, призвав на помощь профессора МакГонагалл и чету старших Уизли, мы поставили вокруг фермы защитный барьер, чтобы нежеланные гости больше не появлялись так внезапно. Но это только на следующий день, а тем грозовым вечером Гарри впервые попросил меня остаться у него на ночь.

Несколько минут я колебалась. Основной причиной было то, что мне предстояло объясниться с Роном по этому поводу. В целом, у нас все с ним было хорошо, но иногда на него находило, и он начинал бешено ревновать. К тому же то, что Гарри дал его сестре отставку, тоже не пошло на пользу их отношениям. То есть, вслух Рон, конечно, ничего не говорил, но я-то знала его слишком хорошо, чтобы понять, как его это задело. И еще у меня не было с собой ничего, что может понадобиться девушке, если она ночует не дома. И, если честно, меня немного пугала мысль быть в грозу не в городе.

Но потом я вспомнила доктора Ричардса.

Рядом с ним должен быть кто-то, кому он доверяет.

Если он начнет говорить, вы должны его слушать.

Я добровольно взяла на себя эту ношу, и я была должна. Потому что единственное, что Гарри не делал за эти полтора месяца, так это не говорил. То есть, говорил, конечно, но о чем угодно, только не о себе и своих переживаниях и чувствах. Гроза приближалась, низкие свинцовые тучи заволокли уже половину неба. И я вдруг поняла, что именно это может послужить толчком.

- Конечно, я останусь, - сказала я, отбрасывая сомнения, - Но мне нужно взять кое-что дома и предупредить Рона.

- Рон… он не будет против?

Если все пройдет нормально, то не будет. А если на него снова накатит, то… я что-нибудь придумаю. Мне придется что-нибудь придумать.

- Нет. Он все понимает.

- Хороший он парень, наш Рон.

Кажется, в его голосе я уловила скрытый сарказм, но не стала заострять не этом внимание.

- Я скоро вернусь.

И я аппарировала. Дома меня ждала записка, что Рон сегодня останется в Норе, и чтобы я его не ждала. Тем лучше. Наверняка, завтра рано утром он будет уже в магазине, и ему будет не до тонкостей наших отношений. Не придется ничего объяснять. Я быстро собрала все самое необходимое, и вернулась на ферму.

Гарри так и сидел на крыльце, ожидая моего возвращения, и я вдруг подумала, что он мог бы провести там всю ночь, невзирая на грозу. Потому что ждал меня. Потому что я обещала вернуться.

- Идем в дом, - сказал он, поднявшись и взяв у меня из рук сумку, - Сейчас начнется.

И оно началось.

Дождь хлестал так, что порой мне казалось – крыша не выдержит такого напора. Не вовремя я вспомнила о предполагаемой щели. Каждый раскат грома заставлял мое сердце биться вдвое сильнее и чаще. Каждая белая вспышка молнии выжигала мозг. Я накрылась одеялом с головой, свернулась в комочек и зажмурилась, но все равно видела их. Как будто вспышки проникали прямо на сетчатку глаз, минуя все остальное. Я была не в силах уснуть и уже жалела, что вернулась. Пусть дома не было Рона, чтобы обнимать и успокаивать меня, но в городе я хотя бы знала, что нахожусь в безопасности. Но все эти мысли разом исчезли, когда я услышала крик.

Потом я осознала, что просто не могла его слышать из-за раскатов грома, что я не услышала его, а, скорее, почувствовала. В тот момент мне было все равно. Мгновенно вылетев из постели и позабыв про собственные страхи, я бросилась в комнату Гарри.

Он сидел на полу в углу, обхватив голову руками и зажимая уши. Раскачивался из стороны в сторону и подвывал каждому новому взрыву стихии. Помню, как пришла мгновенная мысль: он сошел с ума. Он сошел с ума, и что мне теперь с ним делать?

А что я могла сделать? Преодолев разделявшее нас расстояние несколькими прыжками, я упала на пол рядом с ним, в кровь сдирая кожу на коленях.

- Гарри!

Бесполезно. Он не слышал меня.

- Гарри!

Я попыталась разжать его руки. Казалось, что их сводит судорога, преодолеть которую я не в силах. Да еще эти страшные звуки, которые он издавал.

- Гарри, задери тебя Моргана! Посмотри на меня!

Это подействовало. Он перестал кричать, опустил руки и тут же вцепился в меня. На нем не было очков, и взгляд был расфокусирован, как у всех людей с плохим зрением. Он смотрел на меня и вместе с тем мимо меня. Сквозь меня. И в его глазах был ужас. Зелень, всегда такая прозрачная и чистая, замутилась, как замутился его рассудок.