- Боже, Сэм… Нет! Ничего, ночь так переживаешь, - и добавляет ехидно, - Не будь девчонкой!

Но лучше бы был. Потому что тело Дина реагирует на близость смерти точно так же, как у брата, хотя он об этом и не подозревает. Не будь Сэма, он снял бы официанточку в первом попавшемся баре и оттягивался всю ночь. Хотя просто поспать - мысль тоже неплохая. Вон и Сэмми уже повело от выпитого. Сэм делает несколько шагов, и его шатает, тяжело садится рядом с братом, и их обнаженные плечи соприкосаются. И тут Дин понимает, что у них есть еще одна проблема.

Последее время Дин катается по стране один. Сэм уехал, отец пропал, девки на ночь. Дин выбирает самые дешевые мотели и номер с одной кроватью. Как и сейчас, вот только сейчас их снова двое. А дешевизна обеспечила не только тараканов и вид из окна на каменную стену, но и отсутствие хоть чего-нибудь, что сошло бы за второе спальное место. Сэм подхватывает его мысль, и они говорят синхронно:

- Посплю на полу.

Кажется, узы снова крепко их оплели, соединив в единое целое. Дин отбирает у брата бутылку и мягко отвечает:

- Нет. Сэмми… я посплю на полу. Тебе нужно отдохнуть.

Ему и правда нужно отдохнуть. Виски добивает его куда быстрей, чем тренированного в этом деле Дина. Да и отвык уже младший братец от походных условий, а Дину все равно. Допивают в молчании. На самом деле оба они слишком устали, и уже середина ночи, и слишком много потрясений, и много всего другого. Сэм находит пустой пакет и запихивает в него грязную одежду. Видимо, завтра они никуда не двинутся, пока Дин все это не постирает и не высушит, или пока не принесет новое. Дин Винчестер - терминатор-мамочка.

Он насыпает у двери и под окном линию соли, идет в ванную, а когда возвращается, то Сэм уже лежит под одеялом, и полотенце валяется рядом на стуле. Он укрылся почти с головой и свернулся в защитную позу, и по этим двум факторам Дин делает вывод, что брату опять хреново. И надеется, что он таки не станет ночью блевать. Дин гасит свет и ложится на пол, подтянув под голову сумку и укрываясь курткой. Лежать жестко и неудобно, и Дин надеется, что виски сделает свое дело и выключит его в самом ближайшем будущем.

- Спокойной ночи, Сэмми.

- Спокойной ночи, Дин. И… спасибо тебе.

Дин лежит, слушает ровное дыхание брата, и сна у него нет ни в одном глазу. Пространство вокруг него медленно вращается, а перед глазами все вспыхивают и вспыхивают огненные всполохи. Что же это за тварь такая, думает Дин. Куда подевался отец, думает Дин. Лишь бы Сэмми не сорвался и не наделал глупостей, думает Дин. Пора делать дело, думает Дин. В нос лезет запах пожара из пакета со шмотками Сэма, и он одновременно горчащий и сладкий. Дин натягивает куртку на голову, чтобы спрятаться от него, но запах виски от его собственного дыхания еще хуже. Дин скидывает куртку и переворачивается на спину. Теперь ноздри щекочет тонкий цветочный аромат. Дин не может сообразить, откуда здесь цветы, но потом вспоминает: Сэм на дне ванны, голый и дрожащий, несмотря на обжигающую воду. Напряженный так, что вот-вот мышцы скрутит судорога. Оказавшийся вдруг беззащитным перед сверхъестественным, несмотря на весь охотничий опыт, и оттого растерянный. Потерянный. И Дин гладит, гладит, гладит его кожу цветочным мылом, пальцами, ладонями, как в детстве, стремясь хоть немного унять дрожь и боль, хоть немного расслабить и привести в чувство. И сейчас он лежит на полу рядом с постелью брата, как преданный пес, готовый защитить его даже ценой собственной жизни. Горло порвать любому, кто покусится на его безопасность. Верный пес при малыше Сэмми, и это правильно. Все на своих местах. Все так, как и должно быть. Дин удовлетворенно улыбается своим мыслям и вращающемуся вокруг них пространству. В следующий момент, когда он осознает реальность, что-то не так.

Сэм там, наверху, дышит слишком поверхностно и неровно, как будто воздуха ему не хватает. Это тревожит, царапает сознание изнутри и заставляет инстинкты Дина встать на дыбы. Он поворачивается к кровати и сам почти перестает дышать, прислушиваясь к брату. В следующую секунду его прошибает холодным потом, потому что Сэм стонет и отчетливо произносит:

- Нет… не надо… пожалуйста…

Ему и раньше снились кошмары, в детстве, особенно после нападения штриги, и Дин тогда ночами напролет сидел в его постели и держал за руку. Пока он был там, Сэм спал спокойно, и со временем Дин стал считать такие ночные караулы своей обязанностью. Он перестал это делать, когда Сэм стал подростком, но все равно просыпался от каждого его шороха. Просыпался и пялился в темноту, охраняя и чувствуя себя полным идиотом. Но факт оставался фактом - Сэм спал спокойно.

Кто стерег его сон в Стэнфорде? Джессика? И что он должен делать сейчас, когда Сэм даже не подросток, а взрослый мужчина - сильнее и выше самого Дина?

Некоторое время Дин лежит просто так. Пространство больше не вращается и вообще ничего не происходит. А потом Сэм ворочается, и с края падает его рука, едва не смазав Дину по лицу. Дин загоняет мат обратно в горло и только втягивает воздух через сжатые зубы. На стенах пляшут тени от уличных фонарей и делают руку Сэма похожей на руку призрака. Дин тянет к ней ладонь, чтобы убедиться, что все не так, что Сэм настоящий, чтобы, как в детстве, отогнать его кошмар одним прикосновением. Но и для собственного успокоения тоже, хотя сам Дин этого не понимает. Тянется и тут же отдергивает пальцы нервным движением. Они уже взрослые. Им это уже не нужно.

- Давай, Сэмми, вернись. Это всего лишь кошмар, - шепчет он в темноту, не очень-то надеясь на ответ, но ответ внезапно следует сразу за его призывом.

- Нет! - кричит Сэм уже в полный голос, и Дин подскакивает с пола, как пружина.

В неверном свете лицо брата кажется таким же нереальным, призрачным, как и его рука. Дин смотрит на него широко распахнутыми глазами. Длинная челка слиплась от выступившего на лбу пота. Глазные яблоки бешено двигаются под закрытыми веками. Ресницы намокли от слез и слиплись в острые стрелы. Из полууоткрытых губ вырывается хриплое дыхание. Сэм сбросил одеяло и пальцами царапает себе горло, как будто хочет сделать извращенную трахеотомию голыми руками. Дин хватает их и с силой отводит в стороны. В голове мелькает мысль, а не заехать ли Сэму в морду, чтобы проснулся, и Дин коротко смеется. Еще немного, и у него по-настоящему начнется истерика.

- Сэмми, проснись, - говорит он как можно спокойнее, но голос предательски срывается, - Тише, Сэмми, это всего лишь кошмар.

Нет реакции. Сэм задыхается и снова кричит. И Дин не выдерживает.

- Сэм! Сэмми!

Он зовет брата, уже не стараясь сдерживаться, и тормошит его, и понимает, что еще немного, и он сам начнет орать. Но Сэм открывает глаза и все заканчивается, наконец.

- Дин? Ох, Дииин…

- Все хорошо, Сэмми, я здесь… с тобой…

- Дин, мне снилось…

- Тшш… это неважно. Все уже закончилось.

- Правда?

- Конечно, Сэмми.

- И Джесс… но ведь она умерла… он убил ее. Это мне не приснилось, да, Дин?

Дин не знает, что ответить, кроме правды, поэтому он говорит:

- Боюсь, что да.

Сэм цепляется за его руки, как за последнюю соломинку, с которой он только и может не потонуть в кошмарной действительности. Его глаза наполняются жидким стеклом, и оно стекает к вискам тяжелыми прозрачными каплями. Следя за их движением, Дин физически ощущает, как боль брата входит в его тело и разрывает его. Сердце заходится в бешенном стуке и хочет вырваться. Бутылка виски пуста и поэтому мгновенной анестезии тоже не получится, но Дин и не уверен, что существует мгновенная анестезия для их уз. Добивая, Сэм шепчет:

- Ты только… не покидай меня больше… Дин…

Как будто это он все бросил и укатил навстречу нормальной жизни. Как будто он отказался от отца и брата. Как будто он во всем виноват. Но Дин знает, что виноват. Он не выполнил обязательство, не досмотрел за Сэмми, и с ним случилась беда.

- Никогда больше.

Дин отнимает у брата свои руки и быстро раздевается. Сэм следит за ним воспаленным взглядом. Все формальности их существования слезают, как шелуха, - мягкими тончайшими пластами. На самом деле сейчас нет ничего важнее, кроме того, чтобы не было больше так больно. Они оба нуждаются в защите - каждый от собственных кошмаров. И эту защиту друг для друга могут дать только они сами. Все остальное - мусор на задворках Вселенной. Дин ложится рядом и накрывает их обоих одеялом. Кровать слишком узкая для двух взрослых парней, но они этого не замечают. Не замечают обнаженности не только тел, но и чувств, и мыслей. Не замечают двусмысленности происходящего. Как будто они снова маленькие, а отец уехал, а за окном бродит голодное чудовище, и у мальчиков-Винчестеров нет никого, кроме них самих.