— Ты ещё не закончил? — лениво спросил он Поуля, когда тот говорил о налоговых сборах с окраин.

Появление короля на собрании Совета — событие исключительное. Даже если бы Микая пришла нагой в спальню канцлера, Генрих и то не удивился бы так сильно. Арчивальд же явно наслаждался его замешательством. Возможно, и это он сделал, чтобы досадить дяде.

«Совсем отбился от рук».

— Ваше Величество, я… — попытался оправдаться Поуль, но бесполезно.

— Ты скучный. Если б я знал, что тут так всегда, то почаще приходил бы — поспать, — Арчивальд небрежно махнул рукой в сторону хранителя библиотеки Амбера. — Ты. Расскажи что-нибудь поинтересней.

Амбер подчинился и завёл какую-то длинную поучительную историю пятисотлетней давности.

«В какой фарс превратился Совет…»

— Это всё неинтересно, — снова перебил Арчивальд. — Ты мне скажи. Короли могут делать, что захотят?

— В рамках закона, Ваше Величество, — ответил, смутившись, Амбер.

— Но ведь король может поменять закон, — упорствовал Арчивальд.

— Если его в этом поддержит Совет…

— Пф, я так и знал.

Король подпёр ладонью щёку. Генрих выдерживал его выходки стоически. В следующий миг Арчивальд вдруг вскочил с места и обвёл рукой всех.

— Тогда я обращаюсь ко всем вам. Вы! Мои лорды и преданные советники! Вы бы поддержали своего короля, если бы он захотел что-то сделать?

— Вы имеете в виду что-то конкретное, Ваше Величество? — вздохнул Генрих.

Арчивальд заговорщицки ухмыльнулся.

***

Комната лорда Поуля Касселроя находилась в самом дальнем и старом крыле. Даже окна там по-прежнему были узкими прорезями, как в крепостном замке, которым этот дворец являлся века назад до своей перестройки.

Каменщики хорошо постарались, превращая суровый негостеприимный каменный мешок в комфортный для жизни королей дом. Однако старое крыло осталось неудобным для привыкших к теплу и роскоши дворян. Там было всегда холодно и мало света, камины имелись лишь в некоторых комнатах. Зато камни помнили события, о которых люди давно позабыли.

Микая гулко постукивала каблуками по шершавому полу. Линн семенила на несколько шагов позади. Микая бы предпочла, чтобы канцлер не узнал об этом визите, но он узнает. И если ему доложит не Линн, Генрих её заподозрит.

«Забочусь о её безопасности больше, чем о своей», — вздыхала Микая. Все эти игры изрядно её измотали. Каждый ход, каждый вздох приходилось оценивать на опасность. Словно она играла в шахматы над пропастью. Микая давно не чувствовала себя отдохнувшей. Линн, Ивор, Роджер полагаются на неё. Но на кого положиться Микае?

Со дня своего возвращения Линн вела себя примерно, и всё же Микая чувствовала напряжение оттого, что складывала все тайны в одну корзину. Иногда это развивалось в паранойю. Микае казалось, что Линн научилась лгать слишком хорошо и лжёт даже ей. Если только служанка захочет её предать, даже из страха перед Генрихом… всё будет кончено.

Сейчас Микае предстояло сделать ещё один опасный шаг, но без него будет трудно влиять на Совет. Необходимо построить отношения с лордом Поулем. Он обязан канцлеру своим высоким положением, богатством, выгодным браком, но обречён быть тихой мышью и поддакивать любому слову Генриха. Словно даже в этом крыле Поуль поселился только для того, чтобы быть как можно незаметнее и не отбрасывать тени.

Стражники у дверей узнали королеву и склонили головы.

— Лорд Поуль принимает посетителей? Я слышала, что он болен, и пришла его навестить. Лекарь по моему настоянию приготовил лекарство.

Микая кивнула на Линн, которая держала поднос с вазочкой подслащенного щербетом снадобья. Стражник скрылся за тяжёлой дверью, но вскоре вернулся и распахнул её перед королевой.

Микая попала в комнату, обставленную в строгой красоте. Не было видно ни одного лишнего предмета или украшения, даже картин. Деревянная кровать с прямыми столбиками стояла ближе к камину. Ковры с геометрическими узорами закрывали каменные стены, чтобы сохранить тепло.

Когда Микая вошла, лорд Поуль встал с кресла, закутанный в шаль. Его нос покраснел от насморка, а лицо побледнело от простуды. Его обычная округлая короткая бородка отросла и потеряла форму.

— Приветствую, Ваше Величество. Удивлён вашим визитом, — тихо сказал он.

— А я удивлена, что вы здесь, лорд Поуль. Разве вам не следовало вернуться в своё поместье, где бы о вас позаботилась жена?

Поуль почти закатил глаза, но сдержался. Весь дворец знал, что у его супруги крутой нрав, и Поуль счастлив пропадать во дворце подальше от неё.

— Я распорядилась приготовить вам лекарство. Лекарь сказал, что это хорошее средство.

Микая кивнула Линн, и та поставила вазочку на столик.

— Ваша забота трогает, Ваше Величество, — сухо, но вежливо склонил голову Поуль и снова замолчал, как будто боялся сказать хоть одно лишнее слово.

— Говорите так, словно моё присутствие вам в тягость. Лорд Герберт не преминул бы завести дружбу с королевой и показать всем, что пользуется её расположением.

Герберта перетянуть на свою сторону будет куда сложнее. Он довольно независим и богат настолько, что любые награды — для него безделица. Генрих уже дал ему то, что Герберт при прежнем короле не мог получить за деньги– титул и место в Совете, и Микае нечего было ему предложить сверх этого. Пока что. Но чего хотел Поуль?

— Я бы не осмелился использовать доброту Вашего Величества, чтобы выгадать себе выгоду.

— Вы начисто лишены честолюбия, лорд Поуль? Редкое качество для аристократа и члена Совета.

— Честолюбие в этом дворце приводит людей на плаху.

— Только если они доверились не тому человеку.

— Предлагаете довериться вам?

— Мне? Что вы. Всем управляет король.

— Это верно. Не далее, как сегодня король предлагал убрать из тронного зала второй трон.

— Что, простите?

Брови Микаи взлетели вверх, и Поуль осёкся.

— Прошу прощения, мне не следовало…

— Нет, лорд Поуль, напротив. Раз это касается меня, пожалуйста, расскажите мне всё. Окажите услугу леди, которая находится в непростом положении.

— Король… хотел изменить закон, по которому должен получать одобрение Совета по некоторым вопросам.

— Каким вопросам?

«Арчивальд, идиот, если ты выдал план…»

— Ничего конкретного. Лишь хотел всё решать единолично. Только канцлеру такой расклад не пришёлся по нраву. Даже возник спор. А потом король невзначай заметил, что предпочёл бы, чтобы в зале стоял один трон.

Микая почувствовала, как напряглась её спина.

— И… что же вы ему ответили?

— Лорд Генрих предложил королю обсудить это наедине в другое время.

— А каково ваше мнение, лорд Поуль?

Поуль, казалось, удивился такому вопросу. Его мнение нечасто спрашивали в этом дворце.

— Я бы предпочёл не раскачивать лодку, в которой мы все сидим, чтобы никто случайно не упал за борт.

***

В камине щёлкнул сноп искр. Линн отдёрнула обожжённую руку и подула на угли. Крошечное пламя обволокло сухую стружку и перешло на новое полено.

— Сколько тебе лет? — вдруг раздался голос позади.

Микая по обыкновению сидела вечером с книгой и размышляла, редко переворачивая желтоватые страницы. Сегодня она провела несколько серьёзных разговоров и смертельно устала от словесных интриг.

— Шестнадцать, госпожа.

— Ты даже не вступила в возраст.

— Нет, госпожа, — Линн отряхнула руки от древесной пыли и поднялась. — Вам ещё что-то угодно?

— Сядь рядом со мной.

Линн удивилась и покорно присела на ковёр перед королевой. Микая смотрела на неё так внимательно, как при первой встрече, и Линн чувствовала себя от этого неуютно.

— Вы не доверяете мне, Ваше Величество? — быстро поняла она.

Даже не было нужды спрашивать. Микая Валдис не доверяла никому в этом дворце. Это ожидаемо, это естественно в условиях её жизни. Но Линн казалось, что после истории с Милой всё изменилось. Она ошиблась?