— Лорд Седрик Гарден, — окликнули его полным именем, когда он уже добрался до конюшен во дворе, куда увели его коня.

Это вывело его из размышлений, и Седрик обернулся. К нему шла миниатюрная женщина в чёрном платье и с серебряной диадемой в волосах. Позади неё, отставая на несколько шагов, шли двое стражников.

«Теперь они и меня арестовать хотят?» — мелькнула гневная мысль. Но как только Седрик понял, кто перед ним, то склонил голову как подобает.

— Ваше Величество. Зачем вы здесь? Лошади — неподходящая компания для королевы.

Микая жестом отослала стражу подальше, а затем снова повернулась к Седрику.

— Напротив. Компания лошадей бывает иногда приятней людской, — не смутилась она. — Но я рассчитывала встретиться с вами, лорд Седрик. Сочувствую вашей потере.

— Учитывая обстоятельства, в которых казнён мой отец, ваше сочувствие могут неправильно понять.

— Полно вам. Я, как и вы, не верю в вину лорда Сильвестра. Но что значит моё слово? Оборванную жизнь не вернуть.

— Мой отец почитал вас, Ваше Величество. Жаль, вы не смогли ему помочь.

«Или не стали». Слова прозвучали как упрёк, но королева и бровью не повела.

— Да, жаль. Среди многих дворян в этом дворце он был примером добродетели.

— Я принял ваши соболезнования, королева. Вам угодно что-либо ещё?

Седрик не мог и не хотел больше находиться в этом месте. Он не хотел больше любезных расшаркиваний с этими людьми. Просто уехать отсюда.

— Вы человек дела. Мне это по нраву. Скажите, могу ли я поздравить вас с должностью в Совете?

— Вы с кем-то путаете меня, королева, — нахмурился Седрик. — Как и канцлер, думаете, что я проглочу смерть отца и позволю себя купить?

— Тогда вы глупее, чем я слышала о вас.

— В этом дворце меня уже достаточно оскорбили. Ваши выпады не заденут меня больше, чем есть.

— Я не оскорбляю вас, лорд Седрик. Я прошу: вернитесь к королю и скажите, что вы согласны на должность.

— Никогда.

— Вы открыто высказали неповиновение. Ни король, ни канцлер, ни другие лорды этого не оставят. Войдите в Совет и мстите им там. Аккуратно. Только так вы спасётесь.

— Вы угрожаете мне?

— Я спасаю вам жизнь.

Над собеседниками повисла тишина. В соседнем стойле фыркнула лошадь. Далеко раздался голос конюха и стук копыт. Солнце припекало и блестело на лоснящихся шеях коней. Ветер шелестел знамёнами. А от стёкол отражались блики. Тишина и растерянный взгляд.

— Вы говорите, что…

— Скорее всего.

Седрик посмотрел в сторону дворца: из любого окна за ним могли наблюдать, возле любой двери поджидать, у любого выхода остановить. Всё это казалось абсурдом. Но разве казнь Сильвестра Гардена менее абсурдна?

— Леди Микая, — вздохнул наконец Седрик. — Я благодарен вам за совет, но я не сяду среди предателей, погубивших моего отца.

***

Два дня дворец кипел как котёл. Когда солнце село, это принесло облегчение, словно новое утро исправит всё сотворённое предыдущими днями.

Ночь выдалась спокойной и прохладной для весны. Ясное небо сияло алмазами, как полотно тёмного бархата. Половинка луны заглядывала во все окна, отражала на пол клетчатый рисунок рам — даже там, где никто не ходил очень давно.

— Жаль… что с тобой такое случилось, — произнесла наконец фигура в капюшоне.

Розалин поведала обо всех злоключениях в спальне короля. Синяки на шее отчётливо виднелись в бледном лунном свете. Но отчего-то ей казалось, что собеседник ей вовсе не сочувствует. Так равнодушно прозвучало это «жаль».

— Что ты узнала? Король говорил о Седрике Гардене и Совете?

— Я не… — Розалин замялась. Впервые ей нечего было ответить этой властной фигуре.

— Ты не ходила к нему. — Это был не вопрос. — Ты боишься.

— У меня был сон, — вдруг сказала Розалин.

— Сон?

— Я снова была в комнате короля, но одна. Лежала на его кровати, и вдруг мои волосы обратились змеями, стали душить меня, — Роза принялась нервно теребить чёрную прядку на плече.

Этот сон ощущался как настоящий, синяки на шее всё ещё саднили. Роза два дня не покидала комнату и молилась, чтобы король её не вызывал. Ей хотелось поделиться этим сном хоть с кем-нибудь. Но в этом дворце она не могла доверять никому, кроме этой фигуры, что вертела Розой как шахматной пешкой. Можно ли было ожидать от такого человека сочувствия?

— Ты боишься, — снова сказала фигура. — Ты увидела истинное лицо короля и испугалась его.

— Позвольте спросить? — проговорила Розалин с опущенной головой.

— Спрашивай.

— Если я больше не смогу делать свою работу, как раньше. Вы избавитесь от меня?

Фигура удивилась. Правда удивилась. А затем шумно вздохнула и развела рукой.

— Ты знаешь, где мы находимся?

Розалин огляделась вокруг. Обычно они встречались в галерее, но после убийства Ларгеля повсюду сновала стража. Говорят, лично канцлер строго проверил все караулы, и теперь сложно найти уединённое место и поговорить без лишних ушей. Розалин думала, что её собеседник выждет, но получила приглашение явиться сегодня ночью в эти комнаты.

И теперь поняла почему. Фигуру очень интересовало, что теперь будет с Советом. А эта комната…

Они стояли у огромного окна, а вокруг находилась накрытая белой тканью мебель. Когда-то это была довольно роскошная гостиная с диваном, чайным столиком и креслами у камина. С краёв виднелась дорогая обивка и тёмное дерево. На стенах остались следы от картин и ковров. Сейчас вся в безликом белом и при лунном свете комната казалась призрачной и мёртвой. За двустворчатыми резными дверями виднелась пустая кровать.

— Это покои предыдущего короля, — пояснила фигура.

— Того, что убили? — удивилась Роза.

— Да. На той самой кровати. Во сне. Совсем как лорда Ларгеля.

Розалин снова оглянулась на пустую кровать, от которой осталось только основание. Даже перину убрали. Наверняка в ту ночь она пропиталась кровью, и перину сожгли вместе с простынями и испачканной одеждой. Там, где лежат тела мёртвых королей и королев, не нужны постели. Там только камень.

После смерти всей королевской семьи их покои не стали трогать, а надёжно закрыли. Запечатали. Постарались забыть. Говорят, по ночам здесь можно услышать завывание призраков, но Роза слышала только мёртвую тишину.

— В этом дворце произошло много плохих вещей. И продолжает происходить.

— Вы пытаетесь остановить их?

— Нет. Я пытаюсь узнать, кто в ответе за них, а кто невинен. Без этого знания останавливать колесо судьбы всё равно что бороться с ветряными мельницами.

— Колесо?

— Я поверну его в обратную сторону.

— И в этом вам должна помочь я?

— Отчасти. Но тебе не должно быть до этого никакого дела, правда? Ты иноземка. Проблемы Адаманта тебя волновать не должны. У тебя свои мотивы быть здесь.

— Моя семья. Моей матери нужны монеты.

— Когда мотив ясен, легче иметь дело.

— Вы меня не отпустите, да? — голос Розалин дрогнул. Она уже представила, как её душат её же волосами, и по телу пробежала дрожь. И это не укрылось от зорких глаз фигуры.

— Отчего же? Иди.

Это было сказано так легко, что Розалин тут же почуяла подвох.

— Вы лжёте.

— Говорить мне подобное у тебя смелости хватает, а короля отчего-то боишься, — фигура почти рассмеялась. — Если ты хочешь уйти, Роза, уходи. Нет прока от шпиона, если он тебе не верен. Я отпускаю тебя. Но отпустит ли тебя король, это другой вопрос.

— И вы знали об этом.

Розалин почувствовала возмущение, как будто её обманули. Её пригласили в этот дворец и захлопнули за ней двери. Без возврата. На миг она подумала, что главная опасность таилась вовсе не в короле, а в фигуре перед ней. Той, что позвала её сюда — в это мир лжи и шелков.

— Я думаю, ты и сама не станешь уходить. Вот. Мне передали письмо для тебя из Элидара.