Он осторожно отвел мою руку в сторону и отобрал острый предмет, все так же безмолвно глядя на меня.

– Хорошо, – я кивнула, – дай хотя бы вилку.

Теперь в его взгляде появилось недоумение, но я медленно потянулась к отобранному предмету и, убрав нож, вытащила вилку, продолжая просительно смотреть на него. Зверь явно не понимал, что я собираюсь делать этим предметом и руку не разжимал.

Вместе с его кистью поднесла вилку к концу своих волос и провела, расчесывая, демонстрируя свои намерения. Он фыркнул и выпустил ее из рук. Я же продолжила манипуляции.

Конечно, полноценную расческу не заменит, но за неимением лучшего – хоть что-то. Разодрав свои лохмы (иначе не скажешь), снова зашла в воду, чтобы их прополоскать. Сзади послышался всплеск воды, и я резко обернулась. Уверенными широкими шагами зверь направлялся ко мне, в глазах какая-то маниакальная решимость.

Я отшатнулась, тут же поскользнувшись, и всего на мгновение очутилась в воде с головой – ведь уже в следующий миг сильные руки меня подхватили.

Он стоял рядом, обнаженный и очевидно возбужденный, грудь сильно вздымалась, одной рукой придерживал меня за талию, другой… гладил волосы, начиная от макушки, заканчивая самыми кончиками у лопаток, пропускал пряди сквозь пальцы и глубоко дышал.

Сейчас, в свете заходящего солнца, стоящий рядом огромный возбужденный мужчина, по коже которого скатывались капли воды, не казался таким устрашающим, но эту мысль я быстро отогнала.

С ума схожу вместе с ним, вот и все. Не стоит поддаваться порывам, надо срочно его отвлечь.

– Послушай, я уже искупалась, пойду на берег, пожалуй, тебя подожду там, если хочешь… – договорить он не дал, прижимая к губам палец.

То просит сам говорить, не замолкая, то вот…

Да, глупость была ходить с ним мыться. Футболка не такая длинная, а в мокром виде немного прозрачная и липнет к телу, открывая виду самые «интересные» участки тела. Он и когда она была сухая то и дело зависал на моих ногах, а теперь…

И что же? Не мыться теперь совсем? Одну же не отпустит.

Я попыталась увернуться, и видимо, из-за эффекта неожиданности – получилось. Быстро вышла на берег и направилась к своим вещам с идеей одеться нормально, пусть даже в чуть мокрые вещи.

Но попытка не удалась, меня резко развернули и прижали могучим торсом к стволу дерева…

– Не надо, пожалуйста, – прошептала я, сжимаясь и внутреннее и внешне, стараясь, стать меньше и незаметнее.

Только вот зверь уже не слушал, начал меня обнюхивать и покусывать, не больно, но вполне ощутимо. А когда в очередной раз попыталась оттолкнуть его голову, сжал мои руки над головой, не позволяя вырваться. Второй рукой закинул одну мою ногу себе на талию.

– Не надо, остановись, пожалуйста, – я тяжело дышала и отчаянно вертела головой, – не буду рассказывать тебе больше истории, слышишь? Буду молчать! И улыбаться не стану! Остановись же ты!

Он коротко рыкнул, очевидно намекая, что недоволен моей болтовней. Но смириться было выше моих сил. Меня трясло от страха, от ожидаемой порции боли и насилия.

Уже привыкнув за короткое время к нему – спокойному, не посягающему на мое тело, было так сложно снова окунуться в эту пугающую атмосферу собственной беспомощности. По щекам потекли слезы.

Мой мучитель это заметил и начал слизывать их с лица, параллельно отпустив руки, и начав гладить меня по голове. Но ногу не отпустил, продолжая прижиматься всё теснее.

– Не надо, пожалуйста, – просила я, всхлипывая и упираясь руками в его плечи, а он всё слизывал капли с лица, потом перешел на шею, чуть прикусил вершинку груди через мокрую футболку, заставляя вздрогнуть и замолчать.

А потом и вовсе одним резким движением задрал футболку прямо до шеи, продолжая покусывать и нюхать уже совсем ничем не прикрытое тело.

Затем резко приподнял меня, а сам встал на колени так, чтобы закинуть одну мою ногу уже себе на плечо. Я покачнулась, но удержалась за дерево, теперь служившее мне второй точкой опоры. Мускулистые плечи на уровне моего живота окаменели, когда он втянул носом мой запах, а потом…

Сначала он уткнулся носом в живот, тяжело дыша. Затем широко лизнул прямо там, пытаясь увлажнить и задел чувствительный бугорок, а я инстинктивно вцепилась одной рукой в его волосы. И сколько угодно можно твердить себе, что лишь для того, чтобы не упасть…

По моему телу прошла горячая волна, но даже самой себе я не могла в этом признаться. Однако звериное чутье не обмануть, будто поняв, что заставило меня замереть и замолчать, он начал вылизывать мое лоно, то поглаживая, то грубо сжимая руками, бедра и живот.

Стон вырвался из моих губ, как я ни старалась его сдержать, и тогда он поднял на меня свои невозможные мутные от страсти и горящие пламенем глаза, медленно поднялся, и, удерживая мое размякшее тело, вошел на всю немалую длину, не разрывая зрительного контакта. Я непроизвольно выгнулась от сильного толчка, вцепившись в его широченные плечи, и глубоко вдохнула.

Кажется, моего мучителя, устроило то, что он видел. Я даже не заметила, что до этого он будто и не дышал вовсе, мышцы были словно камень, а теперь расслабился, прижав меня к себе, начал вколачиваться, уже гораздо быстрее, периодически вырывая у меня из груди всхлипы и стоны.

Не скажу, что я была сильно возбуждена, но мне не было больно. И мое тело в этот раз воспринимало все именно как секс, а не насилие. Я кусала губы, чтобы сдерживать саму себя, потому что не хотела принимать для себя эту действительность.

Не хотела признаваться, что могу добровольно отдаваться своему похитителю. Уж тем более, не должна была получать от этого удовольствия.

К счастью, для моего так воспаленного мозга, все оставалось на уровне инстинктов, я просто не сопротивлялась, не прижималась к нему сама, просто позволяя себя держать, но и не могла бы сейчас сама получить удовольствие, просто ждала, когда кончит он.

Через пару особенно грубых и сильных движений, почувствовала внутри тепло его семени. Черт, так и залететь недолго. Кто может родиться в результате такого зачатия? Но как я смогу объяснить ему, что значит «прерванный половой акт»? Надо подумать об этом позже.

Когда он выпустил меня из рук и попытался заглянуть в глаза, я отвернулась и пошла в озеро. На душе снова стало как-то пусто и всё равно.

Стянув футболку, прополоскала ее в воде и омылась сама. Затем, как есть, голышом, вышла из воды, не глядя на чудовище – он опять замер, не двигался – сняла уже просохшие вещи, натянула джинсы с дырами где можно и нельзя, сверху разодранную куртку – главное, что грудь закрывает и плечи, и начала сворачивать остальные тряпки.

Одну из них хотела раньше предложить ему в качестве одежды – в этом и состоял мой план по очеловечиванию, но сейчас говорить и объяснять не хотелось. Поэтому, закончив сборы, набрала в одну из емкостей воды, попила сама, и добавив снова, пошла в сторону землянки, надеясь, что верно помню дорогу.

Зверь отмер и в пару прыжков оказался рядом, что-то вопросительно прорычал, заглядывая в лицо и забирая мою ношу. Я безэмоционально отдала свернутые тряпки и посудины и зашагала рядом.

В этот раз, не отвлекаясь на окружающую природу, мы дошли быстрее. Солнце уже почти село. Это значило, что нужно укладываться спать. Из меня будто разом выжали все силы, а живот заурчал, напоминая, что ела я сегодня еще в обед перед походом на озеро, на что я лишь отмахнулась. Хозяин же сего жилища, аккуратно положив поклажу на доски, вышел из дома.

Наверное ловить очередного несчастного кролика – всё это я отмечала безразлично.

А вот мысль спать с ним рядом не прельщала. Не знаю, чем я думала, складывая все доски на месте нашей прежней лежанки, можно же сделать себе отдельную.

Прикинув, что из четырех, две оставлять огромному мужику – издевательство, взяла себе всего одну, оттащила ее к противоположной стене и покрыла покрывалом, а он и так обойдется.