Ну что ж, похоже, я нашла свою нишу.

– Вы видели присланное мной резюме? – спросила Эми.

– Нет. Да. Нет, – рассеянно ответила я. Когда тебе сопутствует успех, появляется так много неотложных дел! – О чем вы?

– Я анализировала локальные микротренды, выдаваемые «Сентиллионом». Похоже, по всей стране наблюдается небольшой подъем интереса к вашим крысам.

– Этими крысами я уже сыта по горло, – сказала я.

Около тридцати окошек с цифрами продаж по разным регионам страны постоянно обновлялись, давая свежую информацию, и я нетерпеливо перебегала курсором от одного окошка к другому.

– Взгляните на коды штатов, где наблюдается самый высокий подъем. Вы видите соотношение с количеством проданных изделий?

Я пробормотала что-то невнятное.

– Что, даже не слушаете? Вы стали похожи на крысу, которую приучили давить на кнопку для получения очередной порции еды.

Я подняла глаза на Эми, оскорбленная.

– «Вегнор» отлично продается, – сказала я. – А мне нужно закончить этот отчет.

Эми закатила глаза.

– Все это – корпоративная чушь. Если собираешься изменить мир, нельзя удовлетворяться цифрами продаж. Есть более важные вещи. Тайна. А с ней – и история.

– Покупатели дают много информации. Отличная обратная связь. В высшей степени положительные отзывы.

– Покупатель никогда не скажет, чего хочет, пока ему это не покажут. Точно так же он никогда не поймет отрицательных качеств товара, пока ему не объяснят, что к чему. Нельзя полагаться на мнение покупателя.

Я отмахнулась от очередного коана. В жизни гораздо больше тайн, чем часов в сутках, а я не страдала болезнью технарей и не пыталась, поддавшись внезапному интересу к случайно подвернувшейся задачке, отклоняться в сторону от магистрального сюжета. Мне нужно было суммировать свой опыт по «Вегнору» и описать его как процедуру – с тем, чтобы повторить проторенный маршрут и явиться миру с чем-то еще. В компании «Роботы-для-дома» тебя ценят не по прошлым, а по предстоящим победам. Тех, кто почивает на лаврах, на Осенний пикник не приглашают.

Эми хотела что-то сказать, но компьютер известил меня: пришло письмо.

– Простите, почта, – сказала я, кликнув мышью. Все эти дни я была напряжена и легко раздражалась – надеялась, что приходящие мне письма обязательно окажутся посланиями от какой-нибудь шишки в нашей компании, которая пригласит меня занять место в самой престижной группе, в непосредственной близости от Джейка и Рона.

Минуточку, бранила я себя. Я имела в виду группу, которая занимается проектами, имеющими большее значение для человечества! Я ведь в чем заинтересована? В том, чтобы забраться наверх по корпоративной лесенке, или в том, чтобы изменить мир? Это же разные вещи!

Письмо было от сестры, Эмили. В эти дни ко всем ее письмам прилагались видео ее малютки. Конечно, я любила племянника, но он еще даже не умел говорить, и меня едва не тошнило от роликов, на которых он ползал по полу «на пузике». Родители – самые большие зануды на свете.

… Дэнни не спит… Мне кажется, я схожу с ума. Я даже не могу думать о том, чтобы обратить…

– …разве вам не интересно изучить эти соотношения? Что, совсем не любопытно?

Я подняла глаза. Эми все еще стояла передо мной и что-то говорила.

– Вам что, не нужно идти на какой-нибудь семинар? – спросила я с нажимом.

Эми покачала головой и всплеснула руками – я ухожу!

– «Шинзон на суде. Суде молчания», – пробормотала она и вышла из комнаты.

Я сразу же пожалела, что так обошлась с Эми. Но ведь я не была циником, слишком разочарованным в жизни, чтобы желать изменить мир. И я побывала на Осеннем пикнике. У меня была цель.

В США сорок пять миллионов детей в возрасте до двенадцати лет. Демографические тенденции, миграционные процессы, соответствующее законодательство и правоприменительная практика привели к тому, что все большее количество родителей становится неспособным обеспечить своим детям полноценный уход. Люди работают все больше и все более напряженно, что не оставляет им ни времени, ни сил на воспитание подрастающего поколения.

На меня работали аналитики компании, которые обрабатывали огромные объемы информации. Двигаясь по Интернету, подобно терпеливым паукам, они изучали социальные сети, забирались на родительские форумы и сайты, где родители в режиме анонимности жаловались на судьбу; они перемалывали эмоциональные компоненты постов, в которых американские папы и мамы делились друг с другом своими горестями. Доминировало чувство общего переутомления, с ним соседствовали чувства вины и беспокойства – родители боялись, что не справляются со своими родительскими обязанностями. Веры в детские сады и приглашенных нянь не было – родители с опаской относились к незнакомым людям, хотя на то, чтобы самостоятельно тянуть лямку родительских забот, их сил уже не хватало.

Врата великих возможностей открывались перед устройствами, которые облегчили бы родительскую участь, взвалив на себя часть работы по уходу за детьми и их воспитанию. Совершенная автоматизированная няня могла бы освободить несчастных родителей от самой нудной и монотонной работы – от ночных кормлений, смены пеленок, бесконечной стирки и сушки. Она избавила бы мам и пап от необходимости слушать рев ребенка, смотреть, как того тошнит, избавила бы от общения с педиатром, от нужды следить за поведением своего отпрыска и, если что, наказывать его. Все это возьмет на себя умная машина, а родителям останется лишь чистая радость общения с наследником или наследницей.

– Вы изучаете это письмо уже десять минут, – сказала Эми. – А это плохой знак.

Я, действительно, прочитала письмо так много раз, что оно утратило смысл, хотя, по правде говоря, все слова, которые сейчас заполняли монитор моего компьютера, могли быть сведены к одному.

– Они говорят: «нет».

К ее чести, Эми промолчала. Выйдя, через несколько минут она вернулась с чашкой чая, которую поставила на мой стол. Я приняла чашку, и ее тепло несколько успокоило меня.

– А еще я принесла вам подарок, – сказала она. – Я собиралась отдать его вам, когда запустили «Вегнора», но времени на это ушло чуть больше – обычные инженерные дела. Надеюсь, он вас развеселит.

Эми свистнула, и поблескивающий черными боками «Вегнор» выскользнул из-за угла моего отсека.

– Это не вполне обычный «Вегни», – пояснила Эми. – Я его перепрограммировала в офисного приколиста. Он сможет по вашему приказу заливать горячий соус в кофе маркетологов или травить в юридическом отделе анекдоты про юристов, спрятавшись за решеткой вентиляционного люка. С его помощью вы даже сможете украсть ланч у того из вице-президентов компании, кто отказал вам в поддержке нового проекта. Но вам нужно научиться говорить на его языке.

Эми склонилась к маленькой механической крысе.

– «Лохматик, с плотно прижатыми ушами, стоит на Уотершипских холмах».

Она нахмурилась, подражая манере вице-президента, отвечающего за маркетинг, после чего повернулась ко мне.

– Хотите попробовать?

Я посмотрела на крысу, потом показала пальцем на Эми и на себя.

– «Дармок и Джалад на Танагре», – произнесла я.

Эми улыбнулась, а я закончила:

– Вегни! «Сыр Лохматика в Кносском лабиринте».

Крыса весело пискнула и мгновенно умчалась.

Я захлопала в ладоши.

– Работает!

– Я знала, – проговорила Эми, – что для выпускника гуманитарного колледжа выучить тамарианский – пара пустяков.

Когда мы наконец кончили хихикать, я сказала:

– Не понимаю, почему они не одобрили мой новый проект. Если исходить из того, насколько был успешен «Вегнор», я заслуживаю большего доверия.

– Дело не в доверии. То, что вы предлагаете, слишком сложно исполнить. Люди даже не знают, каким способом лучше всего укачать ребенка. А вы им хотите предложить машину, которая полностью заменит родителей!