Асса поссорился с другими пастухами. То ли он подшутил над ними, а они не терпели шуток - к тому же шуток чужака, - то ли они несправедливо обошлись с ним, а он этого так не оставил. Так или иначе дело дошло до драки. Он, хотя и дрался один против троих, одного уложил насмерть, второго тяжело ранил и, наверное, одолел бы и третьего, если бы со всех сторон не сбежались люди, которым удалось его усмирить. Потом Ассу судили и сослали в рудники - в пустыню, где не было воды и где люди томились от голода и жажды.
В пустыню! Я-то знала, что это такое! Долгих четыре дня мы тащились по долинам; среди скал, изрезанных глубокими расщелинами. Если бы не мои братья, я бы осталась там навсегда и мои кости белели бы у дороги. Но они взвалили себе на спину еще и ношу моей матери, и тогда она смогла, несмотря на жару и жажду, донести меня туда, где мы наконец увидели зеленую Землю людей.
А теперь изо дня в день мой брат Асса будет видеть только солнце и скалы, терпеть жару и жажду?
- Не можешь ли ты помочь? - запинаясь, произнесла мать, а мне вдруг стало ясно, как сильно она постарела. - Попроси царицу освободить его! Царицу! Попросить ее, чтобы она его освободила? Ох, как только мать могла вообразить себе, что я, Мерит, гусиная служанка, осмелюсь заговорить с царицей?
С того дня, когда я встретила ее первый раз, она больше не сказала мне ни слова. Едва ли она вообще замечала меня, когда за столом, за трапезой собирался весь двор, а я стояла за стулом царевны и обмахивала ее веером. Никому не было позволено останавливаться перед царицей и обращаться к ней со словами. Даже Сенмут, ее любимец, которого она сама возвысила над остальными, мог говорить с нею только если она этого потребует.
Самое большое, что я могла сделать для Ассы, это рассказать о нем Сенмуту. Может быть... в благоприятный момент... если он, как это однажды уже было, ущипнет меня за щеку. Но даже и тогда... хватит ли у меня смелости?
И вообще, кто знает, когда я его увижу? Он не появляется теперь целыми днями, а вчера не пришел и Унас. Говорили, что Хатшепсут собирается расширить и украсить заупокойный храм, который некогда был возведен ее отцом. Поручили это Сепмуту, возглавившему все строительные работы, а помогал ему Унас, сын его сестры. Пока их обоих не было, Аменет снова взяла верх.
Дорога, по которой я возвращалась домой мимо огромных дворцовых построек, показалась мне в тот день нескончаемой. Я шла очень медленно. Еще больше, чем прежде, меня угнетала мысль, которая все эти дни камнем лежала у меня на сердце и от которой я хотела освободиться, излив свою тоску на груди у матери. Наконец, я совсем остановилась. Перед моими глазами уже вырисовывались темные очертания дворца, мне даже показалось, что издали доносится пронзительный голос Аменет. Если бы только я могла тихо и незаметно проскользнуть в свою каморку, броситься на лежанку и заснуть! Но разве удастся избежать неприветливого приема Аменет и утомительной болтовни Небем-васт?
Я так и не решилась войти, а упала на траву за фиговым деревом, чьи раскидистые ветви укрыли меня от посторонних взглядов. Луна узким серпом стояла на западной стороне неба. Цикады выводили свою ночную песню.
Вероятно, я заснула, но меня разбудил шум приближавшихся шагов. Во всяком случае, я проснулась и очень напугалась, когда увидела, что совсем близко двое мужчин прислонились к широкому стволу. Хотя они говорили очень тихо, я все же понимала каждое их слово.
- Царь? - спросил один. - Он собирается прийти?
- Да, на Праздник долины! - ответил другой. - Чтобы принести жертву при всем народе!
- Но как ему это удастся?
- Там уже все готово. Только нам здесь нужно...
- Нет! Только не я! Это может плохо кончиться!
- Ты не должен колебаться, Руи... Одно солнце восходит на востоке, другое опускается в царство Осириса. Потому что на небе не могут одновременно быть два солнца!
- Тише! Кажется, там что-то зашевелилось. Пойдем отсюда!
Луна уже зашла. Во дворце темно. Конечно, все спали. Если я сейчас прошмыгну к себе в комнату, меня никто не заметит.
Но как же быть? Дверь была заперта! Я скорчилась в какой-то нише рядом со входом. Ложе было жестким. И все же мне, наверное, удалось бы заснуть, если бы не множество мыслей, беспорядочно теснившихся в моей голове. Асса, мой брат! Одно солнце встает, другое заходит... Смогу ли я тебе помочь?.. Заходит в царство Осириса... Выслушает ли меня Сенмут, когда я его попрошу?.. Не могут одновременно сиять на небе два солнца... Какое до этого дело тебе, мой брат, ведь ты томишься под землей и не видишь ни одного?.. Царь появляется!.. Какой царь? Макара? "Сын Исиды!" - Кто произнес эти слова?
Я вскочила со своего ложа и огляделась. Никого не было видно. Меня била дрожь. Может быть, потому что северный ветер дул сильнее, чем днем? А может быть?.. "Пойди к Сенмуту! Расскажи ему о том, что услышала! А он поможет твоему брату!"
На востоке заалели зубцы гор, когда первые звуки возвестили, что дворец проснулся. Открылись ворота и пропустили водоносов. Я проскользнула внутрь и прокралась в свою каморку. Заспанная Небем-васт повернулась на своей лежанке и прошептала:
- Хорошо было на воздухе, малышка? Ничего не понимая, я посмотрела на нее. Она подмигнула мне:
- Да не красней! Я не выдам тебя. Вчера вечером я обманула даже Аменет. Ну и рано же ты начинаешь! Когда я была такой молодой, как ты...
Она хихикнула. Я не мешала ей болтать. Правда, я не поняла, на что она намекает, но это было неважно. Если б только полежать немного!
Я, должно быть, сразу же заснула и испугалась, когда ко мне подошла Аменет. Однако лицо у нее было не злое, а на редкость сияющее.
- Иди, спой своей госпоже утреннее приветствие, девочка! - сказала Аменет. - У нее сегодня большой день!
В комнате перед покоями Нефру-ра стоял одетый во все белое человек старый жрец без парика, с гладким черепом. Мы опустились на колени и запели:
Пробудись в мире, царская дочь!
Пробудись в мире!
Амон поднимается и утренней ладье.
Пробудись в мире!
Око его сияет, сверкает дворец.
Пробудись в мире!
Он радуется свой дочери Нефру-ра.
Пробудись в мире!
Нам пришлось повторить песню несколько раз, прежде чем Нефру-ра хлопнула в ладоши в знак того, что она проснулась.
