Аня высоко ценила Севку за то, что он никогда не откладывал на завтра то, то можно сделать сегодня. Севка достал мобилу и набрал Витьку, внука бабы Мани. У кого еще можно узнать, когда день рождения у бабы Мани. Судя по всему, Витька видел уже десятый сон, потому что никак не мог взять в толк, что от него хочет Севка, а, когда понял, долго ругался.

– Что я, дебил, всякую ерунду помнить. Бабка всегда сама заранее предупреждает, когда у нее день рождения, да еще по сто раз напоминает, чтобы никто не забыл. Тебе-то зачем эта чушь понадобилась? Подарок решил заранее подготовить?

– Да, здесь у нас такие дела…, – начал Севка и замолчал. Аня поняла, что Севка не успел подготовить ответ на совершенно естественный вопрос Витьки, а делиться с ним информацией не хочет.

– Баба Варя утверждает, что на бабы Манин день рожденья обычно снег лежит, а тетя Шура говорит, что такого не может быть. Баба Варя уперлась, обиделась. Сам понимаешь, международный скандал надо погасить.

– Ладно, завтра бабка в магазин пойдет, я у нее в паспорте посмотрю. Только утром не звони, я долго спать буду.

Варвара Ильинична Осипова встала рано. Подошла к зеркалу – морщин стало явно больше. Что поделаешь, у нее весомая категория – 70+. Время никого не жалеет. Правда, если сделать стрижку, подкраситься и надеть костюм, который они прикупили с Гришей в прошлом году в Москве, еще можно сойти за интересную даму с прошлым. Собственно, она такая и есть, хотя самой убеждать себя в этом, наверное, нескромно. Сколько лет она уже представляется недалекой пенсионеркой? Лучше не считать. Вчера с привидением чуток переборщила, но никто не заметил. Бабка, на то она и бабка, чтобы всякие глупости молоть. Иногда это чертовски обидно. На самом деле голова варит даже лучше, чем в молодости. Сейчас мозги подсказывают, что затишье закончилось, пришло время действовать, причем с умом. Противник страшный и хитрый.

Пока вся молодежь видела приятные сны, Варвара Ильинична направилась к Василию. Он сейчас именно тот человек, на которого можно и нужно опереться. Вася не спал и уже позавтракал, но ранней гостье удивился.

– Вася, у меня к тебе серьезный разговор. Вижу, что ты Шуре так ничего и не рассказал. Больше ждать нельзя, промедление может быть смерти подобно. В самом прямом смысле слова. Скоро Шуре и ребятам может понадобиться защита. Кто, если не ты, Вася. Если Шуру любишь, все мерехлюндии долой и в бой.

Сам знаешь, что у нас в девяностые годы в стране творилось. Наш город не исключение. Отличие только в том, что у нас беспредел закончился позже, чем в других местах. В двухтысячных тоже все было как по нотам. Преступники в уважаемых людей переделались, о своем криминальном прошлом захотели забыть. В значительной степени преуспели.

У нас в поселке есть заброшенный дом, раньше в нем жили некие Бегловы. Люди, как люди. Я с ними дружбу не водила, но при встрече здоровалась. Так вот много уже лет назад они в одночасье, никого не предупредив, исчезли. Почти одновременно у нас в лесу нашли обгоревшие трупы со следами от пуль. Трупы точно не бегловские. Конечно, может быть совпадение, но это вряд ли. Естественно, виновных не нашли. Вчера вечером я случайно засекла, что в заброшенный дом вошел незнакомый мужчина, причем отпер дверь своим ключом. Кто-то старым домом заинтересовался. Скорее всего незамеченным это не пройдет, криминал насторожится, не всплывет ли что. Может запахнуть жареным. Спросишь при чем здесь Шура? Не я одна мужчину в старом доме засекла. Анютка со станции шла, увидела, что дверь в дом открыта, в кусты залезла и во все глаза следила за происходящим. По-моему, даже сфотографировала посетителя. Я Анютку пыталась припугнуть, начала нести пургу про привидение, а ей хоть бы хны. Тут еще Севка, верный друг и товарищ, подошел. Видела, что они вчера целый вечер на скамейке во дворе шушукались, а потом ко мне за кусты смородины забрались. Подслушивали, что я Шуре про Бегловых расскажу. Уверена, собираются свое расследование начать. Этого допустить нельзя. В деле такие люди замешаны, что один, два трупа для них не вопрос, так – мелочь. Я вот что думаю. Тебя вроде бы в полиции пригласили поработать техническим консультантом. Возьми себе Севку в помощники. Пусть делом займется. Севка с головой дружит. Насчет оплаты не волнуйся. Спонсора я найду. Анютку я в библиотеку пристрою, там тихо. В качестве дополнения, может у нее там вкус к чтению появится.

Василий вздохнул. Положение, действительно, серьезное. Если он попытается серьезно поговорить с Шурой, будет ли она его слушать? До чего же нелепо сложилась его жизнь. У Василия было всего два человека, которых он любил и которыми дорожил. Это его отец и Шура. И обоих он потерял. Отец трагически погиб, когда Вася был еще мальчишкой, а Шура… Он потерял ее, как последний дурак. Почему он поверил своей ненормальной матери?

Варвара Ильинична любит при случае упрекнуть Василия в том, что он слишком сильно себя жалеет и тем самым гневит Бога. Может и так. Да, профессиональная жизнь сложилась у Василия отлично. Он – доктор наук, до недавнего времени возглавлял группу в большом НИИ. Команда у него сложилась отличная, все ребята первоклассные программисты. Семь месяцев назад они закончили большой оборонный проект и двинули всем коллективом на полигон на испытания. Васина часть сработала отлично, а у смежников произошел крупный сбой. Один из объектов взорвался, и Василия накрыло осколками. Слава богу, что больше никто не пострадал. К тому моменту, когда Василия нашли, он уже успел потерять много крови и был в полной отключке. Очнулся Василий в госпитале. Болело все. Врач обнадежил, что жизненно важные органы не задеты, поэтому выздоровление неизбежно, только ждать этого выздоровления придется долго.

Болеть оказалось очень тягостно. Не потому, что физическая боль была нестерпимо сильной, а потому, что деятельная жизнь, жизнь, к которой Василий привык и которой он жил с рождения, закончилась, как ему казалось, навсегда. Остался бессменный друг – компьютер, но что такое компьютер? Электронная, бездушная игрушка и больше ничего, а хотелось человеческого тепла и участия. Конечно, с работы время от времени звонили, интересовались, как и что, но все это не то. Соседей по палате постоянно навещали жены, дети, у всех была своя личная жизнь, а у него – никого и ничего. Оптимизма не прибавила и скорбная весть, которая пришла из Зябликово – умерла мать. С матерью Вася не ладил, но все же она была родным человеком, который нет, нет, да и вспоминал о нем. У Василия началась самая настоящая депрессия, и процесс выздоровления замедлился. Больше всего больному нравилось лежать, повернувшись лицом к стенке. Василий не реагировал на призывы врачей смотреть в будущее с оптимизмом, заниматься с психологом… Зачем? И так все ясно, лучше бы он умер на полигоне под осколками.

Когда к Василию в палату пришла немолодая женщина и села на стул рядом с кроватью, он решил, что врачи пригласили очередное светило для консультации по поводу его душевного здоровья и приготовился сразу дать отпор. Ошибся. Женщина отрекомендовалась соседкой по Зябликово Варварой Ильиничной Осиповой. Докучать разговорами Васе она не стала, передала плеер и наушники. Мать перед смертью захотела повиниться перед сыном и попросила Варвару записать ее исповедь. Поначалу Вася не хотел даже прикасаться к плееру. Он давно подозревал, что к гибели его отца приложила руку мать. Если бы подозрения подтвердились фактами, то для него оставался бы только один путь – петля или пуля в лоб. Невеселые мысли отразились на лице Василия, и Варвара Ильинична сочла необходимым добавить, что исповедь не про смерть мужа, а про Шуру. Перед уходом женщина пообещала прийти назавтра.

Вася вертел, вертел плеер в руках, а потом все же включил его и прослушал запись, а потом еще и еще раз. Шура – не замужем и никогда замужем не была!!! «Мать, что же ты со мной и Шуренком сделала?» – мысль гвоздем впилась в голову Василия. «Надо срочно выписываться и ехать в Зябликово. Вдруг Шура именно сейчас влюбится в кого-то и выйдет замуж…» – Вася от этой мысли аж холодным потом покрылся.