- Но у нас их столько, что я и понятия не имею, о котором Вы говорите?
- Ах, вот ты как, - посерьезнел секретник. Если таких семинаров у вас много, мы пожалуй, поговорим с тобой по-другому и в другом месте.
- Как это? О чем это? - лепетал Луря.
- Ну, хватит. Ты я вижу, еще тот... - сдаваясь, секретник поучал Лурю в полный голос. Понедельник, третья неделя семестра, семинар по экономике. Ты отмечен в журнале, как присутствующий. Я предупреждаю.
- Но у меня свободное посещение, - защорился Луря. - Меня всегда отмечают. Спросите у начальника темы старшего...
- Хорошо, хорошо, - прервали Лурю. - Я спрошу о тебе, не раз еще спрошу.
Пятясь, Луря кое-как нашел задом спасительную дверь.
И все-таки обладатель ящичков имел вес, да и не малый. Он словно кормушка, притягивал не лыком нищих и не ротом сирых. Только вот странность, питающиеся у сытной лохани так разжирели, что и чинить и латать ее забывали.
А отъелись здесь многие. Ящички работали без дураков. Но внешняя среда не терпит однобокости. Рядом с одним умным, тупоголовых скапливалось явно больше, чем в среднем по стране. И скошенный лоб, заменяли хитрым задом.
Зачем ему это нужно? Ему, не имеющему ни приличного жилища, ни степени, ни льгот и подачек. И щедроты просыпались вокруг, как град с голубиное яйцо, а в ус не попадало. И зависти полные штаны, и ненависти от бездарей. А нам бы хоть капельку любви, к себе умному, к себе самому... Но Диоген лишь посмеивался и впахивал, как вол из любви к идее.
Лурю поражали его яркие и точные суждения о людях, мимоходом сбывавшиеся предсказания событий. Он мог бы быть..., но не желал, не хотел.
Луря учился работать и работал. Ему доступно уже многое. Он превращался в спеца, даже не подозревая о таких пустяках. У него получалось, и кто-то потихонечку делал ходы и блокировки, ожидая появления новой кормушки.
На кону еще не полные ставки, так один к десяти, но граждане трясли мелочью. А Луря не мог понять, зачем? И злился на человека за двухтумбовым столом. Почему он Диоген? Хотелось большего. Хотелось для других, хотелось для себя. Но всем чего-то хочется, да вот беда, хотелок недостает.
Пришельцы
Они вели себя беззастенчиво. Их аппараты перемещения оказывались в практически неожиданных местах. Чествования давно кончились, похмелье не началось. Пока главенствовало удивление. Материализаторы - эти скромные, неприхотливые исполнители людских желаний, работали круглые сутки.
Когда пришельцы рассказали о цели своего появления, лицо человечества расплылось в единой, блаженной улыбке. Нет, их не привлекало изучение t-z эффекта в нуль-бета пространстве гравитационной постоянной. Они говорили - мы вас научим, они говорили - мы вам поможем, они говорили - мы вам дадим. А вы поможете нам. И никто не скрывал обоюдной заинтересованности.
Их желание оказалось в радость многострадальному человеческому обществу. От нашего мира, чужакам требовались одни лишь отбросы, совсем уже негодный материал. Только те из людишек, с кем окружающие не в силах справляться. Только те, кто сделал столько зла, что остальным не хватало ни терпения, ни желания, ни сострадания, чтобы впредь сосуществовать на одном свете.
И там где смертная казнь оставалась, их проводили по длинному коридору, который кончался пулей в затылок. Где-то более цивилизованно, удаляли лобные части головного мозга. Мигом превращали предприимчивых, опасных негодяев в неспособных к решительным действиям псевдо индивидов. А где-то, они десятками лет томились в удобных, ультрасовременных клетках для недочеловеков, непришедшихся ко двору.
Зачем они им нужны? О, это маленькая тайна больших друзей земной цивилизации. Но те кто ушел, никогда не вернутся со своей гадостью обратно. И пожалуйста, для общества защиты животных, они не умрут раньше естественной смерти. Их не станут притеснять, они будут почти свободны. Их благосостояние поднимется до вполне приемлемого уровня.
Человечеству улыбалось золотое тысячелетие. Любые мыслимые желания можно утолить тут же за углом, в соседней лавке. Пришельцы быстро установили вещевые материализаторы и пустили аппараты одновременно, во избежание социальной напряженности и толчеи.
Народ взревел от восторга. Незнакомые люди обнимались на улицах, площадях. Они учились желать. Учились жить красиво, со вкусом. В течение каких-то месяцев, менялось человеко - сообщество. Менялась его психология, социальное устройство, власть, сама сущность.
Города заполонили роботы, для производства бытовых потребностей. Никто не принуждал к общественно-необходимому труду. Никто не поднимал на другого руку из-за куска хлеба или мяса. С ума сходили целые континенты. Вечно голодная, черная Африка била в тамтамы диско, жгла костры празднеств, объедалась бананами и плясала с утра до утра.
Боялись, что русские перепьются и выпустят запас, имеющихся у них ракет. Но там не только пили, но и несли к себе в дом. А водка под хорошую закуску и лошадь не берет.
Поначалу у материализаторов образовалась порядочная давка. Но кто-то додумался пожелать парочку типовых агрегатов для личное пользование, и потом оставались только проблемы с пространством под неутоленные желания.
Квартиры до верху забиты заграничным барахлом. И бабки на лавках устали судачить о приобретенном. Там у развитых, банки ломились от золота, но их никто не охранял. Нации отдыхали после стрессовых столетий напряженного бизнеса Вволю расслабились.
А мафия рассеялась по свету, растерянная, не знающая места своего в новом мире. Она пыталась не попадать под всевидящее, пришедшее из космической дали око возмездия. Но око оказалось цепким и до подлости дальнозорким.
Но не все верующие молились на пришельцев, но не все думающие, перестали думать, но не все создающие перестали создавать. А масса и тут преобладала, она поглотила слабый и нелепый ропот неудовольствия. Она наконец-то удовлетворена.
И если бы за это, попросили у массы каждого десятого на выбор. Того, у которого бородавка и очки с непомерными линзами, отдала их. Столько бы отдала, сколько не погибло за все войны человеческие.
