Во сне было почему-то лето, и школа. И беспокойство за несданную контрольную по физике. Рядом на подоконник присел Сашка Никонов.
– Пойдем, чего покажу, – он потянул Аню за рукав.
– Не хочу! – надулась девочка. – Ты же умер.
– Чего это я умер? Совсем, что ли, ку-ку? Пойдем. Да не бойся ты – там классно! Я тебе всё покажу.
– Аааняяяя! – в окно ей махала Машка в легком синем платьице.
«Новое, наверное», – оценила Аня.
– Ну, пошли, чего застыла? – Никонов уже тянул ее за рукав куртки.
– Нет! Не пойду! – ноги скользили по школьному линолеуму. Но Сашка оказался почему-то очень сильным. Он буквально вёз Аню за собой.
Впереди замаячила учительская. Стало еще страшнее. Вдруг сейчас они зайдут, а там – все их учителя. И завуч Марь Васильевна спросит, как всегда строго:
– Святая, ты дверью ошиблась? Мать в школу приведи, мы с ней поговорим.
Но никого в учительской не оказалось. Пустые столы, шкафы с книгами и журналами, цветы, аквариум и большое зеркало. А в зеркале – какие-то огромные сводчатые залы. И Саша во всем белом, даже с плащом за спиной. И… Аня чуть не вскрикнула испуганно. Она сама, одетая в белоснежное платье, как в Средние века, чинно стояла рядом с погибшим одноклассником.
Никонов, наконец, отпустил ее, шагнув прямо в стекло, по которому поплыла легкая рябь. Мальчишка в белом ожил, махнув однокласснице рукой.
– Она просила тебя найти и только на два дня открыла путь. Тебе надо спешить.
– Зачем?
– Потому что потом путь закроется. Она хочет познакомиться с тем, кого я пригласил.
– Кто – она?
– Увидишь, – Никонов вдруг задорно подмигнул и исчез.
Зеркало пошло рябью и задребезжало.
– Аня! Вставать пора, – мама быстро выключила трезвонивший будильник, чтобы не разбудить бабушку.
– Мааам… ну еще чуть-чуть посплю…
– Вставай уже. Завтрак на столе. А мне пора на работу. Ты что, так в одежде и спала? Ой, чукча – иди, умойся и переоденься.
Школа встретила многоголосым гомоном, как в любое другое утро. Мимо пробежали Егор и Стас, по пути шуганув первоклашку. В раздевалке Аня поздоровалась с Лизкой Павловой, которая, не заметив этого, энергично махала Даше и Кристине. Ну и ладно! Хотя где-то в солнечном сплетении струной натянулась обида – ну сейчас-то прямо в упор смотрела. Могла бы и ответить. Хотя вся эта «звёздная» компания редко на кого обращала внимание. Особенно на таких серых мышек, как Аня.
Из толчеи у расписания вынырнула Машка:
– Пойдем, сейчас химия. Хорошо, тема новая – можно расслабиться, пока Жанна Егоровна у доски бубнит. Ну, чего, тебя после вчерашнего кошмары не мучили?
Аню всегда восхищала способность подруги перепрыгивать с темы на тему, иногда даже не дожидаясь ответа собеседника.
– Ну… не кошмары… – Аня уже собралась было выложить свой странный сон, но тут увидела зеркало.
То самое зеркало из сегодняшнего сна стояло, аккуратно прислонённое к письменному столу, в коридоре рядом с учительской. Второй стол рядом был обставлен стульями. Бородатый школьный завхоз вынес ещё пару. Мария Васильевна вынырнула следом, закрыв дверь на ключ.
– Дмитрий Фёдорович, очистите место в хозяйственном помещении и перенесите всё туда. Вечером перенесёте шкаф. Андрей Николаевич вам поможет – у него всё равно двух уроков не будет. А после покраски нужно мебель вернуть на место.
– Ну, чего встала? – потянула подругу Машка.
– Подожди! – отмахнулась та.
Бородатый завхоз только печально кивал, слушая завуча и думая явно о чём-то своем. Убедившись, что на её речь среагировали, Мария Васильевна поспешила по своим делам. Дмитрий Федорович почесал в затылке, разглядывая брошенное на него имущество школы. Потом подозвал какого-то девятиклассника покрепче.
– Как зовут?
Завхоза побаивались и уважали, после того, как он в одиночку приструнил компанию местных гопов, будучи сильно «под мухой». Поэтому девятиклассник и не подумал посылать поймавшего его мужчину по известному адресу.
– Федя… а чего?
– Класс какой?
– Ну, девятый «Б».
– Не «нукай», не запряг, – завхоз лениво мотнул головой. – Вот это всё, чтобы, когда я вернусь, было целым и на месте. Понял?
– А уроки?
– Считай, у тебя освобождение, – кинул Дмитрий Федорович через плечо.
– Да, как же, – безнадежно огрызнулся Федя, но остался стоять рядом с кучей добра из учительской.
– Ну, чего, спектакль окончен? – Ехидно спросила Маша.
– Маш, я это зеркало во сне видела. Ну… о котором говорить начала. Меня туда Никонов звал.
– Никонов? Ань, ну это явный перегрев. Ой! А может, он тоже хочет тебя того…
– Чего «того»?
– Ну, помнишь эти истории про мертвецов, которые приходят за живыми?
– Да ну тебя, Машка! – возмутилась Аня, по чьей коже побежали холодные мурашки. – Ты, кстати, тоже во сне была.
– Ну и что? Это опасно только для тех, кому снится. О! Щас мы пойдем и проверим.
– Стой! Там же девятиклассник этот! – Аня повисла на рукаве Машиной полосатой кофточки, но подруга справилась с лишним грузом, уверенно направившись к зеркалу.
– Чё надо? – грозно осведомился оставленный за охранника парень.
– Зеркало посмотреть, – нагло ответила Маша. – Мы быстро. Нам контрольшу сдавать. Говорят, помогает, если зеркало из учительской потрогать.
– Чегооо? – удивился доблестный охранник.
– Щас, погоди, – Маша уверенно подошла к зеркалу, выставив перед собой Аню, словно щит.
В первый момент той показалось, что в глубине мелькнуло что-то белое. Потолок и стены были кремового и розового цветов, а они с Машей ничего светлого не надели, поэтому по спине пробежал неприятный холодок. Но в остальном отражение было нормальным.
– Ну? – Маша ткнула подругу пальцем в бок.
– Ай, дурочка! Нормально всё.
– Ну, вот, – Маша перегнулась через Аню, уперев в гладкую поверхность всю пятерню. – Обычное зеркало.
В тот же миг зимние морозные узоры заструились от углов к середине, покрывая все зеркальное пространство, стекаясь к Машиной руке похожими на змей ручейками.
– М-маша… – Аня указала на зеркало.
– Что? – подруга глянула туда же, но явно ничего не увидела. А иней уже добрался до кончиков пальцев.
– Всё, подержалась, иди учись, – вмешался забытый девочками девятиклассник.
– Будешь указывать, я Дмитрию Фёдрычу расскажу, что ты нас к зеркалу пустил, – Маша наконец оторвала руку от зеркала. Иней на ладони тут же растаял, морозные узоры нехотя отступали.
– У тебя чё, жизни лишние? – угрожающе навис над девочками «охранник».
– Маша, пойдем. У нас урок сейчас начнётся, – настойчиво потянула Аня подругу, которая явно собиралась померяться силами с превосходящим ее противником.
– Нет, ну я тут ради подруги стараюсь, а она мне мешает… – Машка, конечно, и сама поняла, что перегнула палку, но сознаваться, что струхнула, не хотелось, поэтому она сделала вид, что великодушно позволила себя увести.
Химия проходила скучновато – без макетов атомов и практических. Поэтому Аня решила, что ничего страшного не случится, если она отправит подруге записку. Страшного ничего не случилось, только Машка решила, что сон подруге приснился не просто так. Поэтому технологию решено было прогулять. Решила, конечно, Маша.
– Не, Маш, не могу я так! – упёрлась Аня, стоя, уже собранная, во дворе школы. – У меня же маму в школу вызовут. А она, сама знаешь, по головке за такое не погладит. Мне того раза с потерянным учебником хватило.
– Пойдём-пойдём, – напирала Маша, – мне здоровье подруги важнее. Мама что? Маму ты уже тринадцать лет знаешь, а с посланиями с того света только щас познакомилась. Из двух врагов выбирай известного – от него хотя бы знаешь, чего ждать.
– Да сама ты – с того света! – возмутилась Аня, по спине которой пробежал неприятный холодок. – У меня всё нормально… просто…
– Ага. Просто мёртвые мальчики и волшебные зеркала мерещатся. Пошли, давай.
Аня вздохнула. Сопротивляться подруге не было никакого смысла – всё равно переубедит, а если нет – обидится. Видно же было, что Машке просто не хотелось идти вышивать игольницу. Как и самой Ане. В глубине души.
