Литмир - Электронная Библиотека

Кончик носа уже похолодел, а тело невольно начинало дрожать от холода, когда Келли забежала в супермаркет. Она открыла на мобильнике заметки со списком необходимых продуктов и, взяв корзину на колесиках, поспешила по рядам. Уже через двадцать минут она стояла снова на улице, держа в каждой руке по тяжелому пакету с продуктами. Это были фрукты, творог, замороженная пицца, молоко, овсяные хлопья, яйца, овощи, и бутылка красного вина. Она любила красиво нарезать фрукты, зажечь свечу и выпить бокал вина в гордом одиночестве, лежа в горячей ванне. В тот вечер она так и сделала. Девушка заперла дверь на двойной щелчок, кинула одежду в корзину для белья и включила альбом Green Day «American Idiot».

Такое состояние едва ли можно было назвать грустью или тоской. Келли лишь пару раз, смотря слезливую мелодраму, на минуту замечталась о том, каково это иметь любимого и одновременно любящего человека? Каково это, приходя домой, вместе готовить ужин, а после, усевшись в обнимку на диване, смотреть всю ночь комедии? Но она тут же брала себя в руки, убеждая, что не готова мириться с разбросанными мужскими вещами по квартире и трепать себе нервы, задаваясь вопросами: почему он не пишет и не звонит, почему в очередной раз вместо того, чтобы провести время с ней, он выбрал своих друзей, и кто такая та девушка, которой он так мило улыбался?

И с каждым годом Келли становилась все тверже и увереннее в своем выборе остаться одиночкой. Нет, она была не против отношений, если мужчина ей действительно понравится. Но таких не было. А, как говорила Пэйдж, хороших мужчин Келли отвергает из-за любой мелочи, и так, она в итоге останется одна, а в холодные вечера ее будет греть лишь бутылка вина. И доля правды в этом была. Келли это понимала, но отпускать комфортную жизнь ради мужчины она не была готова.

Глаза девушки постепенно тяжелели. Рабочая неделя выдалась тяжелой, поэтому Келли допила содержимое бокала и закинула в рот две дольки зеленого яблока, а после быстро приняла душ и поспешила ложиться спать, запрыгнув в теплую розовую пижаму. Девушка еще раз проверила, заперла ли дверь, разложила продукты в холодильник и прошла в спальню.

Съемная квартира Келли словно была обставлена под нее: большая кровать в спальне посреди комнаты, плотные шторы цвета кофе с молоком, деревянный вместительный шкаф, одна белая тумбочка возле кровати и торшер – ничего лишнего. Келли не любила, когда в квартире слишком много вещей, как у Энджи. Не подходящие интерьеру картины, статуэтки, мягкие игрушки и прочая ерунда, которая только собирала пыль. Даже к стенам девушка была придирчива – никаких ярких цветов и уж тем более рисунков.

В гостиной Келли находился большой кожаный диван белого цвета, который хозяйка квартиры попросила поберечь от царапин, два пуфика и небольшой журнальный столик. На стене напротив дивана висел телевизор, которым Келли редко пользовалась и несколько полок с книгами английских классиков. Этого было достаточно для комфортной жизни, как считала девушка.

«Даже читать сегодня не буду», – шепотом проговорила Келли, кинув взгляд на недавно купленную книгу по психологии, лежавшую на прикроватной тумбочке. Только девушка положила мобильник рядом с книгой, тут же раздался звонок. Это была Лиза.

– Да. Что случилось? Ты так поздно звонишь…

В трубке послышался всхлип девушки и шум проезжающего мимо автомобиля.

– Да, извини, Келли. Я знаю, ты после работы…. Не могла позвонить Пэйдж и Энджи, у них семья…можно я останусь с Лией у тебя на ночь?

– Что? – Келли подскочила, – конечно, можно! Что за вопросы? Что случилось? Это из-за Гайлса? Ты где? Я приеду за тобой на такси…

– Нет-нет, спасибо, Келли. Я уже вызвала нам… а вот и машина. Я скоро буду.

Лиза сбросила звонок, и Келли тут же встрепенулась. Ей совсем уже не хотелось спать. Ни капельки. Будто звонок Лизы был банкой энергетического напитка, который смешали с кровью Келли. Она взглянула на часы: перевалило за полночь. Девушка включила свет во всей квартире, поставила разогреваться пиццу в духовку и принялась ждать подругу.

3. Пэйдж

– Нет-нет-нет, Роберт, отдай мяч девочке, у тебя есть свой, – Пэйдж протянула сыну синий резиновый мяч, однако мальчик скривил лицо и, что было сил, пихнул мать.

– Отдай, сказала, – девушка повысила голос, глядя в недовольные глаза Роберта, но тот прижал розовый мяч девочки к груди и не хотел отпускать. Стоящая неподалеку хозяйка розового мяча тихо заплакала и побежала к матери.

– Девушка, попросите, пожалуйста, своего сына вернуть, – сдержанный тон женщины заставил Пэйдж повернуться. Перед ней стояла ухоженная молодая мама прекрасной девочки в розовой шапке с единорогом. Не то, что Пэйдж: вечно с немытыми волосами (даже когда она их мыла, они практически сразу становились грязными из-за активно выделяющегося пота), растрепанная и одетая в свисавшие с ее тела вещи. Но так, они хотя бы скрывали ее складки на животе и бедрах. Пэйдж с завистью смотрела на других мам на детских площадках: пусть и не все среди них были с макияжем или с тонкой талией, но точно все были вечно в хорошем настроении, от которого Пэйдж буквально тошнило.

Никто из женщин, которых девушка знала, ни разу не пожаловалась на усталость в декрете. Нет. Все были полны сил и энергии, у каждой получалось следить за бытом, за собой, при этом воспитывать детей и ублажать мужа. И Пэйдж искренне стремилась быть «такой же, как все». Вот только часто нервы давали сбой. Утром девушка вставала на час раньше, чтобы приготовить завтрак детям и мужу. Саймон уходил на работу, а Пэйдж отводила Роберта в садик, катя в одной руке коляску с Розой, а другой – крепко держа руку непослушного сына. Затем она гуляла с дочкой и спешила домой – готовить обед.

Когда Лиза спросила, почему Пэйдж готовит каждый день по несколько блюд, девушка ответила, что муж и дети едят только свежеприготовленные блюда. Когда она разогрела пасту на плите, Роберт выкинул тарелку с нетронутым ужином в помойное ведро. Объяснив это тем, что мужчина не захочет приходить домой после работы к разогретой еде или немытому полу.

Когда двухгодовалая Роза засыпала днем, Пэйдж спешила помыть полы и погладить постиранные вещи. После – на вторую прогулку с дочкой и забрать сына из садика. Потом – приготовление ужина, сюда же уборка в квартире и мытье посуды. А после того, как все легли спать, Пэйдж запиралась в ванной и тихо плакала.

Но она не жаловалась на свою жизнь. «Что еще нужно для женского счастья?», – говорила мать Пэйдж. И от своего гнева, девушке становилось не по себе. Пэйдж считала, что это с ней что-то не так. Она плохая мать, жена и хозяйка, это она сама виновата в том, что дает волю эмоциям. Разве у «настоящей хранительницы очага» будет желание плакать, жалеть себя и вообще уставать от домашних дел? Это ведь и есть «настоящее женское счастье».

Действительно, у Пэйдж было все, как казалось: любимый муж, который содержал всю семью, дети, собственная квартира… Глядя на ситуацию с Лизой и Гайлсом, Пэйдж говорила себе, что Саймон, – отличный отец и прекрасный муж. Он никогда не оскорблял ее и детей, не злоупотреблял алкоголем и уж тем более не поднимал на нее руку. Поэтому Пэйдж не могла да и не хотела жаловаться. Она и сама до конца не понимала, почему почти каждый вечер проводит в закрытой ванной со слезами. Единственная мысль, которая ей пришла в голову, когда за уборкой она нашла стопку художественных кисточек и несколько баночек с засохшей краской – она потеряла себя, как личность. Да, Пэйдж безумно любила мужа и детей, но она вдруг резко вспомнила, что и рисовать любила очень сильно. И как вообще она могла такое забыть?

Она отучилась в художественной школе, а после поступила на медика, потому что это одна из перспективных работ, как считала ее мать. Ей нравилось учиться. В университете, Пэйдж даже подрабатывала, продавая небольшие картины «на заказ». Но как только она вышла замуж и родила Роберта – ее жизнь круто изменилась и на первое место прочно встала семья. Пэйдж убрала далеко в ящик все, что напоминало ей о ее хобби – так было легче его забыть. К тому же, в декретной суете это сделать было не так уж и сложно.

4
{"b":"764349","o":1}