Они все быстро научились получать по максимуму от своих выходных, потому что кто, бл*дь, знает, с чем они могут столкнуться на смене. Даже те смены, которые были довольно миролюбивыми, в любой момент могли пойти наперекосяк. Как, например, последняя.

Иногда для Пилар максимально использовать своё свободное время означало отправиться в поход в горы и утащить Мура с собой, чтобы вместе полазить по юккам. В другие моменты отдых означал замкнуться в себе и просто побыть в тишине.

После последней смены Пилар нуждалась в тишине. Она провела свой первый выходной как домохозяйка. Встала, сходила на пробежку, вернулась домой, приняла душ и провела остаток дня в мешковатых шортах и майке-алкоголичке. Она всё перестирала, убрала свою квартиру, полила растения, а затем до конца дня отдыхала на диване, читая и смотря телевизор.

На следующий день всё было практически так же, за исключением того, что она надела настоящую одежду, занялась делами, а также побаловала себя: подстригла свою неуправляемую гриву, сделала массаж и сходила в магазин. К вечеру пятницы, когда позвонил Уайт, она снова была готова к социальной активности. Но Уайт захотел сходить в новое место, а атмосфера там оказалась слишком клубной для Пилар. Слишком много ведущих басов от ди-джея, слишком много симпатичных людей. Решив, что она ошиблась в том, что снова готова к социализации. Пилар отбилась от жалоб и, подколов своих друзей, отправилась домой одна после всего лишь пары стаканчиков.

В ту ночь, лежа в постели, она задалась вопросом: не была ли её жизнь слишком никчёмной. Это казалось странным, даже неблагодарным, особенно имея такую работу, как у неё, работу, которая действительно меняла ситуацию, ту, что превращала её в чертового героя… для того чтобы потом оглянуться назад и задуматься, да уж…

У неё никогда прежде почти за восемь лет работы не было такого ощущения. Она гордилась тем, что делала и кем была. Но всю свою жизнь она проводила с одними и теми же людьми. С коллегами, являющимися её друзьями — единственными друзьями. Кроме бабушки и брата, в её жизни больше никого не было. На самом деле, она намеренно закрылась от всех остальных. Она не ходила на свидания — она просто трахалась. И трахалась активно и так часто, как хотела, то с парочкой дерьмовых приятелей, то со случайным партнёром, то здесь, то там, с тем, что привлёк её внимание на тот момент, но она не могла вспомнить, когда в последний раз прихорашивалась, чтобы пойти на ужин с мужчиной, который ей по-настоящему нравился.

На то были причины — она видела стрессовое воздействие, которое работа накладывала на отношения и семьи, и она знала причину. Ничего в этой жизни не было нормальным: ни смены, ни сама работа, ни то, что всё это могло сделать с твоей головой. Пилар думала, что её коллеги, которые пытались быть с нормальными людьми и создать нормальный дом, были либо сумасшедшими, либо глупцами.

Она не могла представить, как проведя смену, собирая обожжённые части людей и животных, затем пойти домой и быть любящим партнером тому, кто сидел в хорошем чистом офисе весь день. Всё, что она хотела сделать после такого вызова, — выпить, трахнуться и побыть в одиночестве. Ей лучше быть с людьми, которые понимают это.

Но в этот вечер пятницы она посмотрела на своих друзей, которые жили такой же жизнью, как и она, — всех тех, кого она любила и за кого бы умерла, не моргнув глазом, и подумала: «Бл*дь. Я знаю всё обо всех вас. Вся моя жизнь проходит за этим столом».

А этого было недостаточно.

Мама Эбби все ещё не выходила у неё из головы… не её крики, хотя и они тоже, а то, что она сосредоточилась на своей маленькой девочке. Несмотря на свою собственную физическую травму… женщина сидела на водительском месте, истекая кровью из отсеченных наполовину ног… но так ни разу не прекратив разговаривать со своей маленькой девочкой, пытаясь придать ей сил, не зная, что Эбби больше нет. Её маленькая девочка. Её собственное дитя.

Несмотря на всю любовь и дружбу, которые были у Пилар в жизни, у неё не было такой любви. Может, это было и к лучшему… у мамы Эбби она была, но она так ужасно её потеряла. Но вдруг Пилар ощутила себя неполноценной, и это было непривычно.

После ночи, прошей в борьбе с этими тёмными мыслями, Пилар чуть не выбросила свой телефон в окно, когда в пять тридцать утра раздался сигнал будильника. У неё возник соблазн натянуть на голову подушку и попытаться выспаться, но она понимала опасность такого поступка. Обман расписания сна в нерабочее время только замедляет время. Так что она встала в свой последний выходной в ужасном настроении.

Как обычно, она вскочила и схватилась за турник, который установила в своей спальне. Пятьдесят раз подтянулась, а потом, взбодрившись, если даже не больше, направилась в ванную, чтобы начать утро.

Её телефон зазвонил, когда она вытиралась после душа. Накинув полотенце на плечи, она обнаженной вышла на кухню и проверила экран. Это была её бабушка. Пилар знала, что та оставит сообщение, если что-то важное, поэтому она стояла у столешницы, в лучах солнца, проникающих через не занавешенные окна, и просто ждала.

Когда пришло оповещение, она проверила голосовую почту: «Позвони мне, миха (Прим.: перевод с испанского «дочка»). Хьюго не вернулся домой прошлой ночью».

Е*ать. Хьюго — её младший брат. Их бабушка называла его беспокойной душой. Конечно, можно и так сказать. Половину всего своего свободного времени, что она не проводила в казарме, она провела, избавляя своего брата от неприятностей.

Пилар перезвонила, и бабушка тут же ответила.

— О, слава Богу.

— Что произошло, нана (Прим.: по-испански ласково «бабуля»)? — она включила режим громкой связи и налила себе стакан томатного сока.

— Я волнуюсь, миха. Он не вернулся домой и не отвечает на звонки. Он пришёл с работы вчера вечером и почти ничего мне не сказал. Просто переоделся и снова ушёл.

Хьюго работал в распределительном центре розничной онлайн торговли, загружая коробки в грузовики. Это была приличная работа, а с его небольшим опытом работы ему вообще повезло заполучить её. Их бабушка попросила об услуге. И Пилар ожидала того, что Хьюго скоро всё испоганит. Он наглым образом пользовался их бабушкой с самого детства.

Рената Салазар была матерью их матери. У Пилар и Хьюго были разные отцы — оба из уличной банды и оба мертвы. Двадцать лет назад из-за обстрела из двигающейся машины, в результате которой погиб отец Хьюго, также погибла их мать. Рената собрала внуков и перевезла их в Мэдрон. Она работала на трех работах, чтобы обеспечить их достойным домом в безопасном районе, и чтобы они были сыты и одеты. А как следствие Пилар приложила массу усилий, чтобы вырастить Хьюго.

И у неё дерьмово это получилось.

Ему двадцать пять, на пять лет моложе её. Несмотря на всё то, что они предприняли, чтобы удержаться в стороне от уличных банд, и несмотря на трудолюбие и сильную волю бабушки, Хьюго постоянно был на грани повторения ошибок отца, которого едва помнил. Он ненавидел работать, обожал веселиться, и всегда был падок на легкий бакс и легкий кайф. Он водил дружбу с некоторыми младшими ребятами из банды отца «Убийцы Ацтеки». Он не являлся членом банды, однако этот вопрос постоянно был открыт — станет ли он или нет.

К тому времени, как он окончил среднюю школу, он всё ещё не был частью «Убийц», и они обе уже думали, что прошли через самое сложное, но ошиблись. Это навсегда останется самым сложным для Хьюго.

Она выпила сок и вздохнула.

— Хорошо. Я поищу его. Ты не знаешь, разговаривал ли он с кем-то из своих долбо*бов-приятелей в последнее время?

— Не выражайся, миха.

— Прости, нана, — Пилар закатала глаза. — Так как?

— Нет. В последнее время он хорошо себя ведет… просто собирался работать и оставаться со мной дома. Я не знаю, что произошло вчера.

Это может быть что угодно… кто-то, кому он должен, пришел взыскать долг, он мог подраться со своим боссом, его могла отвергнуть женщина — всё, что угодно, от большого дела до незначительной мелочи могло вывести его из себя так, что он мог просто пустить свою жизнь под откос.