«Скоро у нас сформировались две группы, – вспоминал Крекманов. – В первую входили инженер Лудвиг Лацина, заведующий отделом патентов дирекции заводов «Шкода» в Праге, инженер Камил Китрих, офицер запаса, инженер Марин Калбуров с завода «Колбен-Данек». Во вторую группу, за которую отвечал Стефан Буюклиев, входили Ян Досталек, конструктор военной фабрики в Праге, Ярмила, копировальщица военного завода в Пльзене, и Иван Тевекелиев, студент, служивший для связи с военными заводами «Збройовка» в Брно… С помощью моего старого знакомого Маринковича, секретаря югославских коммунистов в Праге, к работе было привлечено и несколько югославских студентов – Драгутин Чолич для явки, медичка Боца для технической связи и семья Владко Беговича – как связные»; помогали и местные коммунисты, с их генсеком Готвальдом Крекманов несколько раз встречался. От Китриха поступали секретные военные приказы, чертежи и схемы, сведения о французской агентуре в Чехословакии, а после военных сборов он, по словам Крекманова, передал Марии Абаджиевой «целую тетрадь с ценной информацией, в том числе и чертежи новой ручной гранаты, которая, как я узнал позднее, вызвала большие споры среди наших специалистов». Калабуров добыл чертежи легкого пулемета «Брен», выпускавшегося в Брно по английской лицензии, нового противогаза, изготовлявшегося в городе Страконице пистолета «Збройовка», сведения о винтовках и пулеметах производства заводов «Динамит-Нобель» в Братиславе и т. п. Копировальщица пльзенского завода снимала «по одному экземпляру с каждого чертежа оружия, которое должно было поступить в производство. Первый из них – чертеж 75‑мм гаубицы – ее отец перевез в своем деревянном протезе и доставил на явочную квартиру Франтишека Кадлеца»4. Вся собранная информация переправлялась в Вену на явку в квартире австрийского коммуниста Петера Шталя. Связь с ним поддерживали секретарь болгарских коммунистов в Вене Минчо Маринов [здесь видимо имелся в виду секретарь венской партийной группы содействия БКП Тома Маринов] и югославская студентка‑медик Николич.
Партийные группы содействия (ПГС) стали создаваться Болгарской компартией в конце 1920‑х по поручению Георгия Димитрова «в связи с угрозой военного похода против СССР» и «в случае необходимости они должны были действовать в тылу агрессора с оружием в руках». ПГС находились тогда в целом ряде европейских стран. В ожидании боевых действий они оказывали помощь и своей партии, и советской разведке.
Особо Крекманов отметил работу радиомеханика и радиоконструктора Яна Досталека. На предприятиях чехословацкой военной промышленности он работал с 1921 г. и, в конце концов, обосновался на заводе в Кбелях, там же где трудился и Карел Йозефович. Для армии ЧСР Досталек сконструировал на ВТМ радиостанцию, производство которой началось в 1931 г. Три комплекта своей рации он собрал нелегально и передал советским разведчикам, первая из них успешно была испытана в Бадене, что недалеко от Вены. Перевезти через границу удалось и вторую рацию. Но третья была обнаружена на таможне, и вскоре чехословацкая контрразведка вышла на след конструктора. Досталек был арестован в марте 1932 г. и на допросах с пристрастием никого не выдал, пять лет провел в заключении. Погиб в период нацистской оккупации.
Но Винаров и Крекманов в своих воспоминаниях назвали, конечно, далеко не всех своих соратников в европейских странах. Ни тот, ни другой не упомянули, например, Карела Смишека, хотя Винаров и говорил о нем в одном из своих интервью в Чехословакии. В операции по приобретению и вывозу в Советский Союз технической документации на новые виды оружия, изготовлявшегося на предприятиях ЧСР по заказам и лицензиям западных фирм, принимал участие чех Йозеф Бейдо (1927–1931), продавец, грузчик, агент частных фирм в Моравской Остраве, «надежный и преданный член партии». Его и Карела Смишека пути-дороги пересекутся позднее в СССР.
Чехословацкие провалы 1932–1933 гг. Смишека не затронули. Он был отозван из Праги в апреле 1933-го «после провала, не по его вине, выехал в СССР» и благополучно добрался до Москвы. Полиция ЧСР узнала о нем гораздо позже. Лишь 8 февраля 1934 г. он был объявлен в розыск полицейским управлением чехословацкой столицы.
Радиотехник Разведупра
В Москве он отчитался о проделанной за десять лет работе и получил новое имя. В центральном аппарате РУ Штаба РККА появился сотрудник, которого звали Анатолий Михайлович Толлер. Он проработал там по своей специальности чуть более пяти лет, был сотрудником технических подразделений Управления, в частности, радиотехником, потом старшим радиотехником НИИ по технике связи, созданного в январе 1935 г. После введения в РККА персональных воинских званий он стал военным техником 2-го ранга (24.01.1936), т. е. лейтенантом. С того же года он – советский гражданин.
А тем временем ситуация в Разведупре складывалась не простая. В 1934 г. свой доклад о ситуации в военной разведке направил И.В. Сталину глава ОГПУ Генрих Ягода. О провалах в своем ведомстве (в ИНО ОГПУ) он даже не упомянул. На основании его доноса только на первом этапе из РУ было уволено более четырехсот человек. И в результете – все предвоенные годы в органах советской военной разведки существовал больший или меньший некомплект кадров. О деятельности А. Х. Артузова в РУ мы уже говорили.
При С. П. Урицком, который сменил Я.К. Берзина, старшего радиотехника НИИ по технике связи при РУ А. М. Толлера (Смишека) зачислили в январе 1937 г. в распоряжение военной разведки «для использования на специальной работе»5, и в 1937–1938 гг. он, видимо, находился за рубежом. А когда и.о. начальника РУ стал С. Г. Гендин его уволили из разведки (24.06.1938 г.), но сделали это по наиболее мягкой статье «Положения о прохождении службы командным и начальствующим составом РККА» (№ 43а) – «за невозможностью использования в связи с сокращением штатов или реорганизацией».
Семья
Еще в 1920 г. Карел Йозефович женился на Альбине Шимек, с которой служил в 1‑м Интернациональном полку, а позднее занимался в Москве на курсах «для подготовки на запад». Судя по всему, в Чехословакию она с ним не попала и контакт между ними был потерян. Вернувшись в Москву, Смишек познакомился через некоторое время в Подмосковье с Марией Козловой, которая работала администратором в доме отдыха Коминтерна (хотя есть основания предполагать, что за этой вывеской могла скрываться мастерская или цех ИККИ по разработке и производству радиоаппаратуры). Они стали жить вместе в столице, снимая там комнату на Зубовском бульваре.
Жена его имела всего 4 класса образования, но была весьма дельным человеком и стала хорошей матерью. Успешно освоила несколько профессий, в том числе маникюрши, трудилась в одном из престижных московских салонов красоты. Но главным делом ее жизни стала административная работа. Из всех языков, кроме русского, она знала только тайный – язык коробейников. И общалась на нем со знакомыми, когда тема разговора не была предназначена для детских ушей.
В 1935 г. у Марии и Карела родилась дочь, которую они назвали Любой. И все шло хорошо, пока однажды Карел Йозефович, придя с работы, не сообщил Марии Сергеевне, что к нему из ЧСР приехала его законная супруга. Не раздумывая долго, она указала ему на дверь. Впрочем, отношения между ними остались дружескими. Время от времени Смишек заходил к ним и один и с чехословацкой супругой. Та была по профессии белошвейкой и часто дарила бывшей семье мужа постельное и детское белье собственного изготовления.
Через некоторое время Мария Сергеевна познакомилась с Вильгельмом Бюргелем, младшим коллегой Смишека по военной разведке. Немец Вилли, родившийся в 1901 г., окончил 8 классов средней школы, работал на фабрике в Австрии (1915–1921), был моряком дальнего плавания на германских торговых судах (1923–1931), состоял членом компартий Австрии и Германии, выполнял ответственную партийную работу. Советским разведчиком стал в 1932 г. Пройдя восьмимесячное обучение радиоделу в Москве, работал полтора года в Китае, затем – радио-инструктор в центральном аппарате Разведупра. У них родился сын – Рудольф. Перед самой войной Вилли Бюргель был необоснованно репрессирован и умер в ИТЛ в 1942 г. Реабилитировали его спустя пятнадцать лет после смерти. Рудольф Вильгельмович долгие годы жил вместе с матерью, потом была женитьба, развод, впоследствии переезд на жительство в дальнее Подмосковье, где его следы и затерялись.
