Не было никаких сил. Я сел прямо на сырую землю, даже не пытаясь закрывать голову руками от беспощадного ливня. Хотелось умереть прямо сейчас, чтобы навсегда остаться тут, рядом с Дианой. Дождь – удобная штука, никто не увидит твоих слёз, даже ты сам. Мужчины не плачут, но я слабый червяк, поэтому выл, надеясь, что мне станет легче. Слёзы – сгусток боли и несбывшегося.

Дома я бухнулся на диван и проспал весь следующий день. Надо ещё решить, как быть с вещами, которые остались на съёмной квартире Дианы. Хозяйка рано или поздно вернётся и обнаружит их, а ведь Диана обещала съехать через два дня. Тогда её сразу начнут искать. И ещё этот её парень. Странно, что больше не звонит и не пишет. Неужели одной моей SMS-ки оказалось достаточно, чтобы он отвязался?! Кстати, где телефон Дианы? Я кинул его вчера в коридоре. Вон он, так и валяется в углу. Зарядка села, телефон перестал дышать, так же, как его хозяйка. Понятно теперь, почему парень больше не трезвонит. Я подключил зарядное устройство и пошёл за сумочкой Дианы. Да, ключи от съёмной квартиры были там, а ещё квитки от оплаченных квитанций с адресом. Интересно, где Диана должна была оставить ключи для хозяйки? Кому-то передать? И куда я дену эти ключи, даже если наберусь смелости и заберу вещи Дианы со съёмной квартиры, чтобы создать иллюзию, будто она действительно уехала?..

Я лихорадочно соображал, как мне поступить. Конечно, самое лучшее, если хозяйка будет думать, что Диана благополучно уехала, так же считают её коллеги по работе, которым она сообщила об отъезде. А парень уверен, что она, наоборот, осталась, ведь он не знает, что Диана уже взяла билеты и собиралась неожиданно к нему нагрянуть. И никто ещё долго не забьёт тревогу об её исчезновении. Если, конечно, парень не прикатит сюда раньше требовать объяснений, почему Диана «не хочет» с ним общаться, коли они помирились накануне. Из соцсетей она давно удалилась, терпеть их не могла.

Телефон вновь ожил и завопил многочисленными сообщениями и неотвеченными звонками. Я мельком просмотрел их, ничего нового, парень дёргается, нервничает, забрасывает вопросами. Ладно, в последний раз отвечу ему от лица Дианы, а потом отключу телефон и выброшу куда-нибудь.

«Я же просила мне не звонить и не писать. Я сама позвоню, когда обо всём подумаю. Сейчас ехать к тебе не хочу. Дай мне время, не беспокой меня.»

Сообщение улетело, а я продолжил внимательно изучать Дианин телефон. Ага, вот и переписка с хозяйкой квартиры. Диана не успела её удалить. Хозяйка просит бросить ключи в почтовый ящик соседки, чтобы та после работы их забрала. Жесть, неужели ещё остались люди, которые до сих пор не боятся кидать ключи в почтовые ящики или оставлять их «под ковриком» ?! Видимо, в той квартирке совсем нечего красть. Всё складывалось, какие-то тёмные силы явно были на моей стороне. Надо поехать и забрать Дианины вещи. Поехать, поехать, поехать…Вообще-то я много лет никуда не ездил. На автобусе точно не смогу. Велосипед Дианы? Меня передёрнуло. Нет, больше я никогда на него не сяду! Надо придумать, куда его деть. Тогда такси?.. При мысли, что надо куда-то ехать, оказаться вдали от моей надёжной квартиры, по спине пробежал неприятный холод. Два года вообще никуда не выходил, а теперь с лёгкостью сяду в такси и помчусь?! Я настолько привык к своей клетке, что не уверен, смогу ли, наконец, выйти из неё, даже если дверь будет широко распахнута.

У каждого из нас своя клетка. Я агорафоб, он – брутальный эгоист-любовник, она —многострадальная супруга, они – трудные хамоватые подростки, этот погряз в неудачах, а эта – роковая красотка. Благодаря таким клеткам с ярлыками мы легко понимаем друг друга, и жить как-то проще. Так трудно вырваться из этого заключения, чтобы, наконец, рассмотреть, почувствовать и узнать что-то новое, неведомое, недоступное, пока сидишь в своей привычной клетке. Иногда жизнь даёт пинок под зад и сама вышвыривает нас за пределы решётки. И тогда случается всякое. Кто-то летит вперёд, глубоко вдыхая обновлённую жизнь, что есть сил, а кто-то трусливо ползёт на четвереньках обратно в свою опостылевшую, но такую знакомую клетку. Всего день, но как всё изменилось в моей жизни! Исчез, растаял тот прежний мир, с которым я давно смирился. Я уже никогда не смогу быть прежним, раньше я чувствовал, что задыхаюсь от страха на улице, а теперь мне не хватало воздуха в собственной комнате. Убив Диану, я отрезал себе путь назад, в моё прошлое. Я должен избавиться от своей фобии раз и навсегда. Ради Дианы. Иначе её смерть была напрасной. Вчера ночью я уже смог один добраться до парка, а значит, смогу сделать следующий шаг.

Таксист, приветливый и улыбчивый дядька южной внешности, таких обычно называют «понаехавший», говорил без остановки, активно жестикулируя, а иногда и вовсе отпуская руль из своих крепких, густо заросших чёрными волосами, рук. Временами он косился на моё зелёное искажённое лицо. Я сидел рядом с ним, вжавшись в кресло, и закусив губы до крови, пытался справиться с подступающей панической атакой. За окном машины мелькали бесконечные пятна домов, людей, автобусов, сливаясь в одну пёструю движущуюся массу. Всё гудело и лязгало. Почувствовав, что пьянею от всех этих звуков, я закрыл глаза.

– Что, дарагой, укачивает? Магу астанавитьса, подышишь…

– Нет…просто давно не ездил на машине. И вообще, два года не выходил на улицу.

Таксист уставился на меня тёмными, как слива, глазами.

– Дыва года дома сыдишь?! В самом дэле? – Он сокрушённо покачал головой. – Балеешь?

Я кивнул. Вроде меня чуть-чуть отпустило.

– Моя мать тожи дома сыдит. Ноги совсем плохие. А у тэбя что?

– Ноги в порядке. С головой проблемы. Боюсь улицы, скоплений людей и вообще любых незнакомых мест.

– Есть такой балезнь? – Таксист сочувственно цокнул языком. – Бэдный. А я нэ магу без людей! Люблю их! Иначэ кто мэня будет слушать?!

Он искренне, от всей души рассмеялся. Затем отрегулировал кондиционер, и на меня полился спасительный поток прохладного воздуха. Я благодарно улыбнулся, напряжение и паника постепенно отступали, дышать сразу стало легче.

Пустая крохотная прихожая в квартире Дианы встретила меня безжизненным равнодушием. Дешёвые обшарпанные обои с выцветшим рисунком и жёлтые подтёки вверху – следы бывших затоплений, на потолке проступили многочисленные морщины от растрескавшейся штукатурки. Я поскорее нырнул в комнату, надеясь, что, хотя бы там всё ещё сохранилось присутствие Дианы. Да, здесь было гораздо уютнее. Казалось, Диана просто ненадолго вышла и сейчас вернётся. Около кровати лежал полураскрытый бордовый чемодан, в котором уже виднелись какие-то вещи. На старомодном комоде стояли баночки и бутылочки, которые так обожают девушки. Я сразу представил, как Диана каждый день прикасалась к ним своими миниатюрными пальцами. Быстро сгрёб всё и кинул в чемодан. Проверил шкаф и полки, большую часть одежды Диана уже сложила. Шаг за шагом я захватывал пространство этой маленькой комнаты, бесстыдно распоряжаясь вещами, ещё недавно жившей здесь девушки. Мне очень хотелось найти хоть одну фотографию её парня, в телефоне я не нашёл ни одной. Но ничего не было. Наверное, она действительно пыталась забыть его. Зачем хранить фото человека, которого хочешь стереть из памяти? Сбегав в ванную и забрав зубную пасту со щёткой, я задумался: вдруг забыл ещё какие-то Дианины вещи? Не вызовет ли это подозрений у хозяйки? Но быстро успокоил себя: многие жильцы часто что-то забывают, выезжая из квартиры. Главное не столкнуться ни с кем из соседей, когда буду уходить и не забыть бросить ключ в почтовый ящик. Ещё раз внимательно оглядев комнату, я вышел, унося с собой в чемодане последние частицы Дианиной жизни.

– Ма-а-акс! – звукорежиссёр Павлик орёт мне через всю сцену.

Смешной, будто я его слышу, я только по губам понимаю, что это он мне кричит. Кругом грохот, гул, удары, гром, но молнии нет. Это самый обычный саундчек перед выступлением. Каждый занят своим делом. Каждый издаёт свои звуки. Я дую в микрофон, затем счёт, громче-тише-шёпот, опять громче, потом оживают барабаны, разгоняя кровь по венам и артериям пульсирующей комбинацией ритмов, и моё сердце начинает стучать в такт с ними. Гитара взвивается и прорезает воздух мощным ливнем восторженных аккордов, её останавливает уверенный чеканный рифф басиста.