Стеор усмехнулся и притянул меня к себе, поцеловав при этом в макушку.
– Мы более не дети, Марион. Помощь – это моя прерогатива как мужчины.
– Знаю-знаю, – улыбнулась. – Но все же. Вот, например, сегодня вторник и я буду гулять в парке в компании Элеоноры. Думаю, что увидеться с ней в первый раз после такой разлуки вам лучше будет где-то подальше от ее дома. Ну вот и помогу тебе, – подмигнула я Стеору.
– От такой помощи не откажусь, – ответил он.
– Тогда в полдень у пруда в королевском парке. Не опаздывай. Эли в обморок упадет, как увидит тебя, честное слово!
– Я приду, – ответил Стеор. – А сейчас мне надо идти. Есть кое-какие дела.
– И не поешь даже? – надула я губы. – Мамины пирожки коронные.
– Нет, Марион, в следующий раз, – ответил Стеор и направился к выходу. – Да, и деньги те, которые вы получали от меня, я сказал твоей матери, чтобы она потратила их на свое усмотрение. Не обижай меня, Марион, – враз строго оборвал он мое возмущение.
– Хорошо, как скажешь, – выдохнула я недовольно, поправив на нем плащ.
Когда Стеор вышел за ворота, я еще пару минут смотрела на то, как он вскочил на своего породистого черного коня и направил его вдоль по улице. Когда лошадь с всадником скрылась за поворотом, я направилась обратно в дом. Зайдя на кухню, увидела ждущий меня завтрак в виде чашки с парующим какао и ароматными пирожками на тарелке.
– Садись, Марион, – похлопала по столу мама и сама уселась напротив меня.
Взяв в руки горячую чашку, я задумчиво уставилась на исходящий от нее пар.
– Сделала бы ты так, дочка, чтобы Стеор был с тобой, – прозвучала фраза мамы, и я настороженно приподняла брови.
– Мам, ты чего? – переспросила я, не до конца понимая, правильно ли все услышала.
– А почему нет? – строго глядя на меня, проговорила она. – Ты посмотри только, какой он красавец стал. Идеальный представитель нашего ковена. Таких среди наших мужчин единицы. Свяжешь свою судьбу с ним, как за каменной стеной будешь.
– Мама, он мне как брат! – воскликнула я удивленно.
– Да какой там брат! – недовольно махнула она на меня рукой. – Это ваши детские какие-то заморочки. Ну знаете вы друг друга с детства, ну жил он практически у нас и что с того? Он тебе такой же брат, как и сын нашего соседа. Не неси чепуху, Марион!
– Мама, даже не говори о таком, – я даже чашку отодвинула от себя. – Он любит Элеонору.
– Кого? – мама изогнула скептически бровь. – Эту избалованную волчицу? Ты сама-то веришь в то, что у этой девки с Стеором есть будущее? Он да, может любит и будет делать все для нее. А она? Эта вся такая изнеженная капризная леди, которая спит на белоснежных шелковых простынях, носит наряды стоимостью в целое состояние, которая и близко не знает, что такое трудности. Сможет такое создание стать ему хорошей женой?
– Сможет, почему нет? – пожала я плечами.
– Почему нет? – протянула мама и откинулась на спинку стула, скрестив руки на груди. – Вы еще оба молоды и наивны. Вы не понимаете, что рядом должен быть партнер сродни тебе, который и в горе, и в радости. А Эли, ну она же кукла. Вся такая красивая куколка фарфоровая. Ее толкни – она и разобьется. А Стеор, если я поняла, он же к черным лисам теперь ушел. Военный ковен, где мужчины вышколены донельзя, где государство и король – на первом месте, где женщина – надежный тыл мужчины, куда он возвращается, чтобы хлебнуть того свежего дуновения спокойствия, который дает ему этот тыл. Стеору нужна женщина, которая будет не просто услаждать его взор и постель ему согревать, Марион. Ему нужна равная ему, понимающая, идущая с ним рука об руку, дарящая ему ту часть присущей женской природе поддержки, на которую он будет заслуживать. А эта…свиристелка, ну какая из нее жена? Стеор, сегодня бал, Стеор, изумруды не того оттенка, Стеор, тебя снова не было месяц дома, я заскучала. Тьфу. Я очень люблю Стеора и ох как не хочу, чтобы с ним была рядом такая слащавая девчонка. А вы двое…вы же идеальная партия, Марион. Вы не просто будете счастливы, вы просто созданы друг для друга.
– Мама, прекрати, – одернула я ее.
– Да что прекрати? – не выдержав, гаркнула она, встав из-за стола и подойдя к окну. – Тебе нужно жизнь устраивать, Марион. Я после того, как увидела тебя ночью, поняла, что недолог тот час, когда тебя кто-то из вервольфов подомнет под себя и я не хочу, чтобы моя дочь стала игрушкой для кого-то из них. Сколько наших девушек жизни уже себе загубили так? Что теперь с ними? Наши замуж не возьмут, а век красавицы-любовницы короток. Женились хотя бы, черти, а то так, попортили сколько уже наших девочек! Единицы только жизнь свою в законном браке устроили. А все остальные сама знаешь.
– Мам, я же не собираюсь идти в любовницы к кому-то из вервольфов, – уже раздраженно ответила я.
– Не собираешься? – прищурила мама глаза и оперлась напротив меня руками на стол. – А откажешь если? Ты думаешь какой пес просто так отступит? Затащит в экипаж, завезет к себе домой, наиграется и вышвырнет потом. Ты как ребенок, ей богу, Марион! Неужели тебя ночное происшествие ничему не научило?
– Научило, – буркнула я, поежившись от дурных воспоминаний. – Но это не значит, что решение твоего вопроса – Стеор. У него своя жизнь, у меня своя. Если будет так угодно судьбе, у меня будет и любимый мужчина, и все то, о чем ты говоришь.
– Судьбе? – покачала головой мама. – Судьба – это мы сами, девочка моя. Ну ты же умная у меня, – ласково проговорила она, подойдя ко мне и обняв за плечи. – Ты же сама видишь, какой Стеор. И я тебе сейчас не о его дивных голубых глазах и просто умопомрачительной фигуре говорю, хотя это тоже само по себе уже какой вес имеет для нас, женщин. Он же из любой передряги вылезет и родных вытащит, он же всегда о ком-то сначала подумает, а потом о себе, для него ведь женщина не просто игрушка, для него она действительно ценность, которой он готов дарить заботу, ласку, стать ей надежной защитой и опорой. Если ты всего этого не видишь, Марион, то кто тебя растил, я вообще тогда не знаю, – обиженно добавила она.
– Да вижу я все, – выдохнула я устало. – И то, какой он красивый, и все то, о чем ты говоришь. Мам, но не для меня это все, понимаешь? Он будет с Эли, и мы должны принять это.
– Эли, Эли, – простонала мама. – Да ты в два счета заткнешь эту чертову Эли за пояс, если захочешь. Поведи себя как красивая женщина рядом с ним и все, Стеор забудет о какой-то там Эли на раз и два.
– Так, все, – резко ответила я, встав из-за стола и направляясь к выходу. – Я свое слово сказала.
– Ну и глупая, – кинула мне мама вслед, когда я направилась к выходу. – Будешь потом локти кусать, когда потаскает тебя тот же Анхель. Ты думаешь я не видела, что это его экипаж отъезжал от дома ночью? Вопрос только в том, он тебя спас или сам едва удержался от того, чтобы не объездить? Не хочешь мне сказать?
Услышав это, я лишь громко хлопнула дверью в ответ, не желая обсуждать эту больную для меня тему. Оказавшись на улице, быстро направилась в нашу теплицу, где мама выращивала розы. Оказавшись внутри, глубоко вдохнула воздух, наполненный ароматом цветов и, закатав рукава, начала со злостью делать обрезку. Где-то спустя полчаса, за которые я переделала недельную работы по уходу за цветами, устало опустилась на скамейку и закрыла глаза. Мысли вмиг заняли мою голову, наслаждаясь минутой моего бездействия. Мама, как же я понимала все то, о чем она говорила и чего боялась, ведь после ночного ужаса и я поняла, что мы здесь никто и зовут нас никак. Что делать с нами можно что угодно и жаловаться просто некому на то, что произошло. А Стеор…никогда не смотрела на него, как на мужчину, поэтому слова мамы были для меня шоком. Закрыв глаза, я подставила лицо под лучи солнца, которые просачивались сквозь прозрачное полотно теплицы.
– Не я ли причина тому, что львиная доля цветов нещадно вырезана? – мое спокойствие было прервано стальным голосом, который я в последнюю очередь хотела бы слышать в данный момент. Испуганно вскочив на ноги, повернулась к входу в теплицу и крепче сжала в руках ножницы для обрезки цветов.
