– Мы оба в одной лодке. Поговорим, когда будем наверху, – испуганный взор императора позабавил мужчину. В тот момент правитель страны схватился за камни и взмолился Богу так, как никогда ещё не молился. С трудом он сдерживал ненависть и раздражение, поглядывал наверх и с ужасом ждал приближение ночи.

Они уже поднялись на четверть скалы. Хотелось есть, пить, спать. Через силу они поднимались и уже молчали.

Таких успехов не было у фрейлины и императрицы. Они ещё медленней взбирались на скалы. Уставшая правительница лениво перебирала руками и ногами, тянула вниз слугу и с усмешкой смотрела, как держалась бывшая рабыня, чтобы не сорваться. У неё не было сил даже на пререкания. Она молча ставила ноги на выступы, хваталась руками за новыми, держала слабую императрицу.

Сердце почти бестелесной девочки рвалось от боли и несправедливости. Слёзы застывали в глазницах и не падали вниз, отвлекая восходящую на скалу. Пальцы уже были в крови, стопы – в царапинах, а спину продолжало жечь. И так хотелось разжать пальцы. Оттолкнуться и упасть, умерев, не испытывая больше никаких трудностей.

«Пожалуйста, помогите», – обращалась она в мыслях и поднималась всё выше. В ночи. При свете яркой Луны и блестящего полотна из звёзд.

– Как красиво! – восхищалась небом императрица, пока, прижатая к скале, лицом, слуга поднимала двоих.

А на небо стоило взглянуть. Отражались звёзды в воде, искрились и падало светило – красота завораживала своей живостью, кротостью и простотой. И даже ветер не мог этому помешать. На скале, смотря на всю эту красоту, поникший дух оживал, трепетал и наполнял светом надежды. Природа в каждом миге. В каждом сантиметре. Неуловимая. Непокорная. Ни император, ни путешественник, ни императрица не могли отвернуться от манящей чёрной пустоты.

И всё настолько было настолько реальным, как рука императрицы по дурному внутреннему, тёмному желанию поднялась вверх и пожелала схватить близко порхающих светлячков. Рабыня вскрикнула и сжала до крови ладони, императрица соскочила с выступов и повисла. Женщина закричала, стала размахивать ногами и отчаянно пыталась схватиться за выступы. Мгновение разделяло их от смерти. Императрица прижалась к скале и более не отпускала.

– Интересно наблюдать за мучениями людей? – подала голос красивая женщина с изумрудным убором в волосах. Стройная, статная, манящая каменной безупречностью женщина в строгих зелёных одеждах поставила на стол поднос с двумя изумрудными чашками, в которых плескался ароматный напиток. Нельзя сказать, что глаза её были живыми. Или улыбка. Всё казалось мёртвым, холодным, гладким, таким, как у драгоценных камней.

Обращалась она к стройному мужчине, сидящего напротив светящегося подноса, из которого виднелись силуэты людей, по тарелке крутилось золотое яблочко; оно крутилось кругами, показывая то одного человека, то другого. Он сидел в задумчивой позе, стучал тяжёлым острым перстнем, покрывавшего средний палец левой руки, по столешнице. От женщины он отличался мёртвой бледностью, живым, строгим, почти суровым выражением лица, на котором выделялись чёрные глазища, в которых тонули даже корабли. Весь его вид показывал могущество, всесильность и роскошь, несмотря на то, что был одет в чёрную одежду, которую как всегда скрывал длинный плащ с длинным жёстким воротником: на наплечниках были пришиты бляшки в виде черепов, а голову скрывал просторный капюшон, а из-под него ненароком выбивались чёрные волоски. Острые скулы, острый подбородок, тонкие изящные пальцы.

Сидел мужчина на мраморном холодном кресле в нефритовой комнате, которая тут же выходила на просторный балкон, с которого открывался прекрасный вид на безграничное небо и на тёмное море. Ветры спокойно проникали через рифлёные колонны, в которых были выбиты изображения каменных цветов, отчаянно желавших походить на живые.

– А что тут делать? Хозяйка ведь никак не развлекает, – холодным тоном ответил мужчина и откинулся на спинку кресла. Его взор упал на протянутую чашку с чаем. – В этот раз попались упорные люди. Не боишься? Вдруг они доберутся до тебя?

– Пускай, так даже интересней, – хозяйка, отдав чашку, присела на соседнее кресло и притянула к себе широкую тарелку. – Испытать их красотой хорошая идея. Одна даже сорвалась, как жаль, не упала.

– Её время ещё придёт. Никогда не любил настолько напыщенных людей. Приходят, требуют и умирают, – устало проговорил мужчина и зевнул.

– Но ты ведь сам похищал их невест, вот и приходили. Чего тебе неймётся?

– А ты завлекаешь мастеров. Интересно, тот человек поможет с твоим цветком? Вроде бы талантлив, благороден и стоек, – яблочко покатилось и показало путешественника. Женщина помотала головой.

– Он ничего не смыслит в камнях, – хмыкнула женщина, но всё же не перелистнула мужчину. Выглядел он уставшим, но и понятно отчего. Взгляд у него был приятный и глубокий, сердце поражало храбростью, а слова про скалу!

– У тебя были самые лучшие мастера, а цветок так и не оживили, и с душой, и без, и бесплатно, и за оплату. Больше тысячи лет.

– Возможно, ты и прав Кощей, дать ему шанс неплохая идея, – улыбнулась хозяйка и ещё раз взглянула на человека, что упорно поднимался и не обращал внимание до ноющего императора. И она смягчилась. – Если кто-то из людей первым достигнет верха, того награжу.

– Скоро сюда придёт ветер с севера и пришлёт тучи с дождём, это будет второе испытание, – усмехнулся мужчина, продолжая игру со смертными, попавшим в его руки. – Как тебе та, что тащит на себе другую?

– Она вполне неплоха. Только вся в крови, грязи и синяках. Или ты не про внешность? – с толикой лукавством посмотрела на Кощея хозяйка. – Если хочешь помочь – помоги, не нужно мучить испытаниями. По глазам же вижу, понравилась она тебе.

Над словами хозяйки Кощей задумался. Ещё сильней застучал пальцами по столу. Бегали чёрные глазища, всматривались в лицо девицы, что безмолвно двигалась наверх с замыленными от усталости, тяжести и жажды. Видел, как её мучили ещё днём, да только не решился он спуститься, только наблюдать смог, чтобы скуку разбавить.

Долго он провёл в своём царстве. Как удачно ему пришло приглашение от Хозяйки гор погостить. Сразу же собрался. Думал по странам походить, на людей посмотреть, последних невест покрасть да поискушать добро-молодцев, что изредка появлялись на смене эпох, чего не забава? Многих он совратил, до истинных намерений раздел, а за ложь в золото превратил. Но слишком долго он не был среди людей. Почти забыли они о чудесах, о нём, да и о других существ. Повымирали от жестокости. Вот и напала тоска душная. Осталось немного водяных, да умерших невест по болотам, к несчастью, ведьмы повымирали на многих землях, а бесы слишком быстро успели заполонить округу. А в своём дворце и так скучно было, что он даже пожалел, что открыли ему врата. Одни и те же лица, забавы, кости. Не хватало ему общества и тепла под боком.

И тут пришла весть из мира живого. В приглашении упоминалось: хозяйка сделает всё, чтобы найти ему, наконец, жену. И, правда, искала. Много месяцев искала. Приводила. Да только все не подходили ему. На разговоры не тянуло, тело не привлекало, а узнавать их не хотелось. А потом и вовсе отчаялась, махнула рукой и просто коротала с ним вечера, разговаривая о том и сём, попутно занимаясь своими делами: пораскидать камни по горам, пересчитать в кладовых, вырезать из них изделия и поторговать на базарах, соревнуясь с мастерами. Даже у неё было больше интересов, чем у владыки подземного царства.

И хотел он уже вернуться к себе, как застал сильнейший шторм, который прибил к брегу обители Хозяйки четверых. И решил за ними понаблюдать и не пожалел. Сразу приняли взбираться люди, да только с разными эмоциями и мотивом. А затем проверить их на стойкость захотелось. И ветер усиливал, и ночь приближал, и тучи надвигал, и красотой заманивал. И пуще он с ними игрался, ждал, когда сорвутся или доберутся до верха, чтобы продолжить с ними играть, да только не рассчитал, что среди четверых будет красивая девица, напомнившая ему про давние кражи невест. И волосы у неё были пшеничными, и глаза были голубыми, и лицо приятное, да только всё красным было от багряных запёкшихся ран. Понемногу его сердце смягчилось, когда она, не смотря на истёртую кожу, собралась взбираться наверх.