Жалость прибивала сердце к костям, когда путешественник видел бесправие фрейлины: императрица пыталась свести с ума слугу, выдумывала задания, которые она должна была выполнить, а если выполняла, оставалась недовольной и порола её. И никто не мог заступаться за бывшую рабыню. Императрица всеми силами пыталась изуродовать её лицо.

Император тоже не блистал благородством. За светлым умом и стремлением к наукам его уважали, но за излишнюю жестокость, распущенность и пьянство, что влекло невразумительное поведение, его тихо ненавидели и проклинали. И всё-таки он нашёл жену и был счастлив. Запирался в каморке со советниками, решал вопросы государства, приходил по ночам к жене и любил её под горение коптящихся свеч.

И продолжалось бы это путешествие ещё несколько дней, если бы ни вмешательство Судьбы. Поднялись волны, зачернело небо, заревели ветры, заискрились молнии. Все спасались, падали в воду, кричали и молились Богу. И в какой-то момент капитан потерял управление кораблём; понесли его ветры, завертели так, что через день бури деревянный нос корабля налетел на скалы. Перевернулся корабль. Погибли люди. И осталось в живых всего четыре человека, да и то они были разбросаны по странному скалистому и каменному острову.

Остров не был большим, за день вокруг его можно было обойти, однако острые выступы и безжизненность делала это действо затруднительным. Но кое-что было ещё удивительным. Остров оказался круглым. А в центре его возвышались огромные острые скалы, больше похожие на горы. Ни с какой стороны не подступиться. В скалы врезались птицы и гибли. И всё, что не доходило верхушки, гибло. Но там, ближе к небу, виднелись зелёные полоски. И лишь там имелась жизнь.

Император, императрица, фрейлина и путешественник – вот те, что родились в рубашке. Посреди трупов и обломков они единственные, кто смог выжить в ту ужасную бурю. Путешественник оказался дальше ото всех, но ближе к императору, проснулся, усыпанный камнями. Император очнулся в воде, лицо и шея были в царапинах, а ноги – в гематомах. Императрица, по счастливому случаю, оказавшейся на фрейлине, которая обняла её, чтоб уберечь от ударов волн, оказалась целой, а у бывшей рабыни вместо кожи на спине виднелись красные пятна.

Никогда не видевшая благодарности рабыня, скрывая слёзы отчаяния, терпела удары по лицу от императрицы. Та кричала, обвиняла в буре бессильную слугу.

– И где мы? Ни еды, ни слуг, в этом месте! – рычала и продолжала бить посреди обломков старинных кораблей, что рассыпались в песок от древности.

– Скоро закат, – тихо пробормотала рабыня и опустила взор.

– Что сказала? Кто тебе дал открыть рот? Поганая, проклятая, так и знала, что брать тебя не стоит. Ведьма!

Зная, что никогда не нарвётся на сопротивление, императрица не боялась рабыню, но это не имело ничего общего с образованностью. Дама понимала, что в разбитом корабле уже ничего нет, всё сожрали дикие чайки. Выжившие не знали, где очнулись, а остров не обойти – слишком больно для нежных стоп, что никогда не носили ничего нежнее шёлковых туфель. Оставалась одна возможность, один шанс – взобраться по скалам, зовущих их неведомой силой, на самый вверх. И тут императрице стало страшно. Без воды – в море она солёная, без еды, без тепла она погибнет. И отчаянный взором женщина посмотрела на рабыню, что стойко принимала жизнь и смотрела на камни безмолвно, ощущая острую необходимость подняться наверх.

– Ты же умеешь лазить по скалам?

– Лазила в детстве по деревьям, Ваше Величество, – прогнулась красная спина. Слуга с осторожностью ответил, предчувствуя всеми клетками организма, что ему снова придётся переступать через себя.

– Я приказываю поднять меня наверх, – в глазах новой императрицы зажглась уверенность на грани безумия. Сознательно пойти на смерть – слова госпожи вызвали у слуги непередаваемый ужас, но «нет» сказать он не посмел. Фрейлина приподнялась и стала осматриваться, взглядывать на скалу и холодеть от мрака, сжавшего сердце: острые выступы, камни, редкие корни, скользящие поверхности. Она никогда не взбиралась на такие высоты. – Что стоишь? – прикрикнула госпожа, когда увидела фрейлину, озирающую на скалу.

– День. Больше дня нужно, – бледные губы слуги ещё сильнее побледнели. Рабыня смотрела вниз, в камни, и там прятала пустой и одновременно горький взор.

– Что? Лезть? Так долго? Ты издеваешься? – известие императрице не понравилось. Как она представила, что целые сутки им придётся приклеиться к скалам, как дрожь пробрала.

– Лучше не торопиться. Одно движение – и мы умрём, – жить хотелось, очень.

***

В непередаваемой высоте таилось нечто загадочное. Да и вся скала источала импульсы, которые проходили через сердце и обратно, будто бы внутри билось сердце. Слуга, опираясь на острые выступы, пошла к подножию скалы. Она прикоснулась к камням, прижалась и зашептала слова утешения, просьбы и надежды. Императрица ходила взад и вперёд, кричала и торопила. Потоки ветра приходили с моря, медленно они усиливались, тем самым увеличивая угрозу для жизни.

– Может, с утра будем взбираться, госпожа? Это так опасно! – взмолилась слуга и кинулась к её ногам.

– А тут сидеть без воды и еды не опасно? – зарычала императрица и с силой пнула девушку.

– Как вам будет угодно, – голос слуги испугал госпожу. Она впервые познала холодеющее спокойствие и покорность худой девы. Не дрожащими от прохлады и страха губами фрейлина попросила снять верхнюю одежду. Из них она принялась вить верёвки, чтобы после обвязать королеву и себя. Высказывая раздражение, императрица стягивала верхние платья, вскоре осталась в нижнем белье, обдуваемая ветром. Ей было крайне некомфортно. Трепетала пронзившего тело холод. – Когда будем подниматься, двигайтесь точь-в-точь как я, не кричите, не тяните, если сорвётесь – мы обе упадём.

– Да знаю я! – снова рыкнула императрица и зашагала к скале, когда со всеми приготовлениями было покончено.

Закрепив друг друга, рабыня схватилась за выступы и поставила ноги на выпирающие участки. Полезла. А потом к ней присоединилась императрица. С трудом рабыня удерживала тяжесть. Вся её жизнь была в руках императрицы, а её жизнь – в её руках. Сдерживая крики отчаяния, девушка взбиралась по скале, тщательно всё выбирая. С каждым часом становилось страшней. На остров надвигалась ночь.

Но не они одни взбирались по скале. Проснувшись мужчины, как и дамы, тут же почувствовали внутреннее стремление к вершине скалы. Собрав всё мужество в руки, они полезли наверх. На середине пути они встретились, что можно было назвать чудом.

Император от радости, чуть ли не разжал кулаки.

– Ты? Ты жив? – подал голос он. Путешественник вздрогнул и легонько опустил голову вниз и увидел сбоку фигуру императора.

– Вы живы? Как рад я, – прошептал путешественник и поднялся на пару сантиметров.

– Как тебе удалось? Видел кого-нибудь ещё?

– Нет, мой император. Я проснулась один.

– Проклятье, – выругался мужчина и полез за путешественником. – Кто мог подумать, что это произойдёт со мной? За что? Боже, неужели ты меня оставил? – злость, напыщенность и ненависть морем извергалось из императора. Он двигался всё выше, почти не смотря на путешественника. Тёмное облако чувств и эмоций делало его намного сильней.

– Странный остров, не правда ли? Внутри камней я слышу биение сердца, – подал голос мужчина. Император в ответ лишь хмыкнул и снова разразился целым роем проклятий.

– Лучше бы этой скалы не было! Пусть гром и молния бы снесли её, больше проку!

– Не стоит такое говорить. Она стоит тут много тысячелетий, в то время как мы просто гости, – пытался утихомирить путешественник императора. Участившееся биение под пальцами напрягли его. Неприятный холодок прокатился по потной спине.

– Гости? А кто нас тут выкинул? – мычал правитель, шипя от усталости и злости.

– Вы сами решили подняться наверх, так что не нужно жаловаться.

– Как ты со мной разговариваешь? – рыкнул император. Хотел продолжить, но покатившиеся по склону камни на его голову, это не позволили совершить.