– Всё кончено, Громов… – цежу с ненавистью, глаза наливаются кровью, смешиваются со слезами. – Документы на развод подпишу в любое время. Забирай всё!
– Уль… – сорвано.
– Уходи!! – снова корчусь, датчики на пальцах начинают сигналить, мониторы загораются красным.
– Прошу вас покинуть палату! – забегает в спешке медсестра. – Пациентке положен покой!
– Я ещё вернусь, родная… – острым колом в сердце. – И мы всё решим! Слышишь? Не спеши с выводами! Мы всё обсудим!
Закрываю глаза, отрезая себя от потока лжи и бесчестия. Теряю последние силы. Мы ничего не будем решать, Громов. Я уже сама всё решила.
– Идите! – подгоняет его суровая медсестра и я слышу уходящие тяжёлые шаги.
ФЕЛИКС
В этот же вечер.
Смотрю на недопитый бурбон. Не помогает. Думал, пропитает, одурманит, закроет от всего мира. Ни черта.
Ещё хуже. Как при тяжёлом сотрясении. Череп разламывает. Тревога не спадает. Никак не придумаю, за какую ветку держаться, чтобы не упасть. Не могу дышать даже по-минимуму. Вокруг шеи невидимая удавка. На той самой ветке подвешен.
Внутри всё воспалено. Вулканом извергается. Горит адским пламенем. И не унять это.
«Уходи, Громов! Я ни за что не рожу от такого чудовища, как ты!!»
Сполна. До глуби. Душу разбирает страх – Уля не простит, отнимет ребёнка. Я лишусь смысла жить дальше.
Действую на одной механике. Залпом пью горючую жидкость. Бездумный завис на кровать, где ещё недавно я днём и ночью любил свою жену. Где срывал с её губ стоны, смех от щекотки, признания…
Я боюсь это потерять. Всем своим существом дрожу от угрызения совести. Что наделал?? Как мог?
Дьявол вселился, не иначе! Забрал мою волю, сыграл в игру с рассудком, станцевал на костях. Оставил после себя только боль и ужас. Не смог обуздать его. Слишком слабым оказался.
Я ж не такой… не с ней… я бы никогда…
Вздрагиваю, когда самобичевание нарушает громкий звонок телефона. Юрий. Он сейчас регулирует вопросы с больницей, караулит любые изменения.
– Говори! – желудок превращается в тугой ком, движется к горлу.
– Гинеколог звонила. – сходу натягивает во мне все жилы, сжимает внутренности. – Ульяне назначили аборт через час.
Тяжёлым шлепком падает вниз сердце.
– Она не посмеет!!
– Сказали, что у неё истерика была после твоего ухода… – ловлю каждое тихое слово, друг занижает новости шёпотом. – ввели успокоительное. Когда проснулась – потребовала аборт.
– Нет, она не сделает!! – убеждаю самого себя. – Духу не хватит! Мы же…
– Беги! – теперь уже оглушает динамик. – Она не соображает, по горячке можно что угодно сделать!! Останови, пока не поздно!
– Да! – соглашаюсь я, пулей рванув на подземную парковку. – Бл**ь! – выпил же. Едва удаётся вызвать такси, сую водиле пачку зелёных:
– Довези, брат! Жена в больнице!
Время идёт каруселью. Не понимаю, быстро ли или медленно, но я уже врываюсь в приёмный покой и на опережение лифта лечу по лестнице вверх. Сшибаю дежурную медсестру, цепляюсь за худые плечи, ставлю на ноги и, почти воя, прошу указать направление к кабинету, где должны сделать аборт Громовой Ульяне. Она ошарашено показывает рукой на соседнее отделение, закрытый блок.
– Вам нельзя!! – только и слышу вдогонку. Но меня на полном ходу не остановишь.
Звёзды ли сошлись или просто везение, но я застаю Улю в тот самый момент, когда она только входит в ненавистную дверь.
Окликиваю, кидаюсь перед женой на колени. Хватаю её за бёдра, прижимаюсь лбом к низу живота и хриплю незнакомым мне голосом:
– Не делай!! Молю тебя, не делай этого! Он заслуживает жить!
– Зачем? – холодно и безжизненно. – Чтобы видеть своего монстра-отца и покалеченную мать?
– Я… – сердце колошматит рёбра изнутри, словно бешеный зверь в клетке. – Нет!! Не так! Не это! Я тебя люблю, Уля! Люблю!! У нас всё наладится! Ребёнок желанный! Мы хотели! Помнишь?
– Я хотела ребёнка от любимого и любящего мужа… – смотрит на меня презрительным взглядом. – А тебя я не знаю… Ты чужой. Ты злой. Ты враг. – по очереди отрывает от себя мои пальцы, сверлит взглядом.
– Не становись таким же демоном, как я! – стискиваю её ледяные руки. – Не убивай нашего ребёнка! Ты же всегда была моим ангелом!
– Нет больше твоего ангела… – обезличено. – Пропусти!
Пытается откинуть меня, но я только сильнее тяну больничную одежду, мну, рву, синеют от усилия руки.
– Давай поговорим! – во мне пульсирует каждый нерв.
– Уже и так всё выяснили! – некогда мягкий голос сейчас сочится ядом. – Я, тварь поганая, достойна только этого!
– Проси что хочешь!!! – иду в обгон, готов на всё. – Что угодно! Я всё сделаю! Только оставь ребёнка!
– Тебе не под силу. – резко выдыхает, кривит губы.
– Всё, Уля, всё!! – до безумного крика. – Только скажи!
– Мне от тебя нужно только одно, Громов. – обездвиживает той кровавой войной, что разрастается на дне её глаз.
– Что?! – одними губами.
– Ты исчезнешь из нашей жизни!! – припечатывает. – Мой ребёнок никогда не увидит твоего лица, не узнает унижений и боли, не будет носить твою фамилию!
– Но… – нахожусь между жизнью и смертью.
– Тогда подвинься! – с силой отдирает мою руку. – Елена Владимировна, можем начинать!
– НЕТ! – вскакиваю, перекрываю путь. – Хорошо, я согласен! Только роди моего ребёнка!
– МОЕГО ребёнка! – поправляет с яростью.
– Позаботься о нём… – с тяжёлым вздохом придвигаюсь, касаюсь любимых нежных рук, самозабвенно целую. – И о себе.
Ульяна молчит, вижу, что пытается проглотить жёсткий ком в горле, силится не разреветься.
– Хочу, чтобы ты знала… – глаза в глаза. – Это убивает меня… Мне очень жаль, что я так поступил.
– Да, мне тоже. – смаргивает слёзы, опускает глаза.
– Если ты вдруг передумаешь, я всегда буду тебя ждать! – грея выдохом то короткое расстояние между нами, что становится необозримым.
– Прощай, Феликс! – отворачивается Уля и моё сердце останавливается.
Глава 3
ФЕЛИКС
– Ха-ха-ха! Ты только глянь, Юр! Забегал сраногнойный хрен! – пододвигаю к нему монитор, на котором всплывают приходящие кадры слежки, где Пивоваров заходит в центр венерологии. – Ещё долго продержался! Девочка-то у него неделю назад была! – просто радость разливается по всей груди. – Во-во! Смотри! Оглядывается грибковый! Ссыт, что я его ещё и этим скомпрометирую в сми!
– А ты, естественно…
– А я и скомпрометирую! – заканчиваю мысль друга. – Добивать, так с песней! – улыбаюсь во все тридцать два.
– У него и так на нервной почве ноги отказывают.
– Не, это у него ещё началось два года назад, когда я взял контрольный пакет акций и сместил его с руководящей должности!
– А не в прошлом ли году, когда ты анонимно опередил его с покупкой компании авиа-перевозок, а потом перепродал ему же за гигантскую сумму и он погряз в убытках?
– Не-не, путаешь! Я вспомнил! С ногами у него проблемы начались как раз полгода назад, когда я его сеструху стервозную завербовал, а потом сдал их конкурентам! Он же от неё публично отказался! Она с его последними бабками за бугор смылась!
– Да, долги его рано или поздно погубят.
– Уже скоро, Юрка! Скоро…
«Если лошадь сдохла – слезь.»
Выключаю файл с отличными фото, блокирую особую папку «Конец Пивоварову» и протягиваю Юре конверт с наличными:
– Следаку сегодня с надбавкой! Хорошо поработал, порадовал!
– Будет сделано. – принимает он чужую оплату и кинув короткий взгляд на настенные часы, наигранно придумывает себе неотложные дела. – Пойду ещё раз проверю завтрашний маршрут. Куда мы там после мэрии поедем?
Знаю, что намеренно оставляет меня одного. Время подходит. Через несколько минут я увижу своих девочек. Уже чувствую, как учащается пульс. Двойной силой выбивает. Через расстояние, через долгое время, а всё также – сердце зверствует в груди от голода, от беспощадной тоски. От неё не спрятаться, не уменьшить, не забыть. Не выцветают подробности.
