Грёбанный придурок.

Вот что он может мне сделать?

Уверена, ничего нового он не придумает. Всё те же опостылевшие унижения, подколы, розыгрыши. Ничего серьёзнее них, он себе не позволит. Правда ведь?

Я сжимаю зубы и отворачиваюсь от наглого оборотня.

Саманта Грин. Моя двоюродная сестра и главная стерва нашей старшей школы. Вторая в списке моих заклятых врагов. Правда с ней у нас холодная война: мы попросту игнорируем существование друг друга. Даже несмотря на то, что живём в одном доме. Она считает меня приживалкой, что не лишено оснований, и слишком уж гордится тем, что является вампиром. Таким, каким он вроде как должен быть. Холодной, бесчувственной и высокомерной глыбой льда. Лично я считаю, что любое существо имеет право на чувства. Самые разнообразные.

Единственное, что нас с сестрой объединяет – это неприязнь к оборотням. К одному из них. Рику Эвэрли.

Потому-то он и не может напрямую прийти к ней и, обаятельно улыбнувшись, взять на время её крутую тачку. Пожалуй, Саманта одна из немногих, кто способен устоять перед красотой его зелёных глаз, как, впрочем, перед его красотой вообще.

Чёрт, да если я хотя бы пальчиком прикоснусь к её сокровищу, визгу не оберёшься, что уж говорить, если я возьму машину без спроса и случайно её поцарапаю? Не я, конечно. Эвэрли. Это же грёбанные гонки!

Я бездумно пялюсь на поднявшегося с места Эвэрли, смотрю, как он подходит к водителю и наконец понимаю, что автобус остановился посреди дороги. Вынимаю из ушей наушники и прислушиваюсь к тому, что говорит народ. Через минуту по обрывкам разговоров становится ясно, что главная дорога перекрыта из-за пожара в лавке Брайна, и школьному автобусу придаться ехать в объезд, минуя сам город, потому что ему не протиснуться мимо пожарных машин.

Плюс пятнадцать-двадцать минут к обычному времени пути домой. Прекрасно.

Встречаюсь взглядами с возвращающимся на своё прежнее место Эвэрли и читаю по его губам:

– От тебя одни проблемы, Райт.

Показываю ему средний палец и вновь втыкаю наушники, наблюдая, как за окном постепенно поднимается гора, которую нам предстоит объехать.

Не собираюсь я идти на поводу у оборотня. И точка.

Примерно на середине объездной дороги, которая бесконечной лентой тянется над обрывом, этот придурок вновь напоминает мне о себе, что-то крича водителю.

Ставлю книгу на паузу и слышу его разъярённый рык:

– Останови этот грёбанный автобус!

Я прослеживаю за его взглядом и вижу раскуроченное дорожное ограждение, словно в него на огромной скорости въехала, а затем и проломила, какая-то машина, водитель которой не справился с управлением на крутом повороте. Из-за обрыва у этого места поднимается невидный человеческим глазам дымок…

Но мы-то с Эвэрли видим.

– Парень, ты не поможешь этому бедолаге, а я и так из графика…

– Тормози!!! – ору теперь уже я, подскочив на ноги.

Ещё одна причина, по которой я не переношу Эвэрли – мы с ним одинаково сильно любим геройствовать. Будь то котёнок, застрявший на дереве; или бедняга-одноклассник, начудивший в химическом эксперименте и устроивший в классе пожар; или та же малышня, к которой пристают ребята постарше.

Вот и сейчас, как только автобус всё же тормозит, мы переглядываемся и бросаемся к дверям.

Я – к задней, он – к передней.

Я успеваю к месту раньше него, только потому что мне было ближе. Секунда уходит на то, чтобы понять, как обстоят дела, и я ныряю вниз.

– Райт, твою мать… – доносится до меня глухое рычание оборотня.

Я улыбаюсь, продолжая ловко опускаться вниз и немного вбок по скалам. Машина находится в ярдах двадцати от меня, чудом удерживаясь на отвесной скале. Всю целиком мне её не видно – мешает такая же скала над ней. Она угодила вроде как в карман двух выдающихся вперёд скал, застряв на боку у нижней.

Цепляясь за очередной острый край камней, я слышу то, от чего у меня холодеет спина – едва уловимый скрежет и шорох обваливающихся камешков. Потому что два ровных сердцебиения я тоже слышу! А машина, похоже, грозится вот-вот упасть!

Я ускоряюсь и через пару минут приземляюсь на неровную площадку нижнего выступа. Вибрация от моего прыжка делает своё дело – машина коренится вниз, скрепя своим дном о острые скалы. Чёрт!

Бросаюсь к ней, плашмя падая на камни, и цепляю пальцами крышу машины в отверстии между ней и открытым задним окошком, удерживая себя и её почти на весу, зацепившись ногой и другой рукой за камни.

Ядовитый аромат гашиша, который я почуяла ещё на подходе, теперь заполняет ноздри, а в районе живота пульсирует острая боль – напоролась при падении на острый камень. Супербыстрая регенерация не поможет, пока я с него не слезу. А сейчас я, увы, даже пошевелиться не могу, и теряю драгоценную кровь…

Новая вибрация по камню тащит меня и машину ещё ниже, и я беззвучно матерюсь от злости и боли.

– Укуренные в хлам торчки, – говорит надо мной капитан Очевидность. – Теперь понятно…

– Вытаскивай их скорей, придурок! – рычу я. – Долго мне машину не удержать.

Эвэрли послушно падает на колени и рвёт водительскую дверцу на себя, тут же цепляя первого парня за отворот футболки и тяжело выбрасывая его на площадку. При этом он не забывает обвинительно-насмешливо заметить:

– Ты же только сегодня выпила живой человеческой крови, Райт.

Машину снова тащит вниз, она становится тяжелей, и у меня с камня соскальзывает колено. Боль в животе усиливается – острый край режет кожу, словно ножом.

– Три глотка, после месячного воздержания! – рычу я, чтобы не стонать от боли.

Сцепляю зубы и лихорадочно ищу ногам опору, исключительно чудом удерживая свой и машины веса одной рукой. Ну и животом, разумеется.

Эвэрли ныряет внутрь салона за вторым парнем в отключке. Копошится с ним, потому что тот тяжелее первого и вытаскивает его в тот момент, когда машина резко даёт вбок вместе со мной. Я так и не нашла опоры ногам, врезавшись всем телом в багажник. Не сдерживаю рёв – кисть руки, что держит машину, вывернута. Но хоть от камня в животе избавилась.

– Давай, Райт, отпускай её! – приказывает сверху Эвэрли, тяжело дыша.

– Я больше не могу…

Парень настойчиво кивает, и я заставляю себя разжать пальцы непослушной руки. Я потеряла слишком много крови, а соответственно и сил. Ещё и рука срастётся неправильно, придётся снова выворачивать.

Машина гремит по камням где-то внизу, а я нахожу ногой выступ и пытаюсь ухватиться за другой вывихнутой рукой. Не выходит. Камень под ногой ломается. Пальцы здоровой руки соскальзывают…

Но у локтя цепляются пальцы Эвэрли:

– Вторую руку, Райт. Давай свою вторую руку!

Он лёг животом на уступ и теперь удерживает меня. Протягиваю ему руку, скольжу ногами в кедах по камням, царапаю локти. Чёрт, никогда прежде не чувствовала себя настолько слабой.

Наконец оборотню удаётся перехватить меня под мышки, а мне – вцепиться в его каменные плечи. Он старается сцепить свои руки в замок у меня за спиной, заваливаясь на правый бок, чтобы потянуть меня на себя и таким образом затащить на выступ рядом с собой. Я же обхватываю руками его крепкую шею.

Под правой ногой вновь осыпаются камешки, и меня дергает вниз.

Я охаю от испуга, Эрэрли рычит. Хочу сказать ему, что сама не в восторге от ситуации, но он подбрасывает меня вверх, и мои губы скользят по его.

В это мгновение, не длившееся и секунды, что-то происходит.

Меня буквально парализует, а тело прошивает миллиард острых иголочек. Но мне не больно. Ощущения невероятно приятные. Мозг верещит от наслаждения, словно я глотнула живой крови. Но не человеческой, а крови какого-нибудь радужного единорога – такое это волшебное чувство…

Кажется, с Эвэрли случилось тоже самое.

Но я-то, помню, что помимо всего прочего, вишу над обрывом! Мой разум, словно делится надвое: одна его часть анализирует незнакомые ощущения и пытается их сдержать, вторая – хочет жить.

Вампиры не бессмертны. Да, убить нас не легко, но, если упасть вниз с высоты птичьего полёта и разбиться в лепёшку… Остановка сердца – и покойся с миром, чудесный вампир.