Кто скажет, что вампиры – это зло, то я отвечу ему, что настоящее зло – оборотни. А точнее один из них.

Невыносимый Рик Эвэрли!

Я стою посдери школьной столовой, с растекающимися по любимой блузке макаронами с сыром, только потому что этот чёртов придурок поднялся из-за своего "элитного" стола, с таким же сбродом за ним, не посмотрев по сторонам!

Не передать словами, как я зла! Хочется обнажить зубы, впиться и растерзать крепкую шею, которая умудряется держать на себе столь каменную башку!

– Упс! – разворачивается урод ко мне лицом. Не в плане внешности урод, но всё же. И начинает ржать. За столом, естественно, подхватывают. Да и остальной народ уже оборачивается на нас и пялится.

Сцепляю зубы, втягиваю воздух через нос и прикрываю на секунду глаза. Нельзя. Мы, вампиры, выше и интеллигентней этих дикарей. По своей природе не умеем быть агрессивными. Ну или изо всех сил сдерживаемся, как я сейчас.

– Какой же ты неотёсанный болван, Эвэрли! – всё же шиплю я так, чтобы услышал только он со своим супер-слухом.

Рик неожиданно присаживается, подхватывает что-то на полу и, отлепив поднос от моей почившей блузки, ставит на него коробочку с соком. Ухмыляется нагло и заявляет так же тихо:

– Посиди на соковой диете, Райт, – стройнее будешь.

Вот же она – жилка! Бьётся густой кровью, словно зовёт: давай, вцепись в меня и разорви!

Заставляю себя поднять взгляд к зелёным глазам, вскружившим своей красотой голову не одной участнице группы поддержки, и холодно улыбаюсь одними губами:

– Повезло тебе, что у меня непереносимость оборонятины.

Эвэрли фыркает и склоняется ближе:

– Остроумие всё ещё хромает, Райт, работай усерднее.

– Пошёл ты…

– Две минуты! – ржёт этот придурок, обходя меня. – Тебя хватило на две минуты в этот раз!

Я с силой сжимаю на подносе пальцы, думая лишь о том, как было бы прекрасно влепить им по одной каменной башке. С треском! И с чувством собственного удовольствия!

Проклятье!

Специально бросаю поднос на "элитный" стол, вызывая возмущение регбистов, и быстро иду в противоположную Эвэрли сторону, в женский туалет. Дверь хлопает за моей спиной, а я, бросив рюкзак на пол, прохожу к раковине и, включив холодную воду, подставляю под упругую струю запястья. Такой манёвр всегда помогал мне успокоить клокочущую в груди ярость. Вот и сейчас я постепенно успокаиваюсь.

Хотя глаза всё ещё налиты кровью.

– Эй, Сью! – звучит от двери, а через минуту моя Хайди запрыгивает на тумбочку с раковинами задницей, едва прикрытой юбкой группы поддержки. – Успела на конец вашей стычки. Ты как?

– Уже лучше, – досадливо морщусь я.

– Но глазищи… Успокаивайся давай.

Я прикрываю глаза и усмехаюсь.

Хотите выявить среди своих знакомых вампира? Разозлите его, как следует – мы рождаемся с животными инстинктами, как любой человек или зверь. Но придётся очень и очень постараться, учтите. В общем, ярость обычно требуется, чтобы напасть. И пусть мы уже давно не живём инстинктами, у разъярённого вампира всё равно вздуются вены на висках, лопнут капилляры в глазах, сделав белки красными, и чуть сместится вперёд верхняя челюсть, обнажая острые клыки. Впрочем, клыки у нас с самого рождения острее, чем у обычных людей.

Тоже своего рода распознавательный знак.

– Блузку жалко, – удручённо вздыхаю я, закрывая воду. – Любимая…

– Всего лишь тряпка, – назидательно замечает моя лучшая подруга и перетаскивает свой рюкзак из-за спины себе на бедра. – У меня тут была запасная форма…

– О не-ет, – издаю я стон, закатывая глаза к потолку.

Ненавижу группу поддержки и все и всех, с ней связанное – кроме моей Хайди, разумеется. Потому что этот несносный придурок – капитан команды по регби. А я ненавижу всё, что каким-либо боком касается его!

Но с Хайди, да, с ней у нас своя история.

– У тебя нет выбора, Райт, – всучивает она мне в руки майку, один в один похожую на ту, что сейчас на ней, и застёгивает молнию на рюкзаке. – Не переживай, кожа отваливаться не начнёт.

– Ха-ха, – саркастично замечаю я и начинаю расстёгивать пуговицы на блузке.

Любимой блузке…

Чёртов-придурок-Эвэрли!

Весь оставшийся день я чувствую себя до невозможности неловко и унизительно, пусть и стараюсь не подавать вида.

Девочки из группы поддержки при виде меня демонстративно воротят носы и пренебрежительно фыркают, регбисты – отпускают дурацкие шуточки, но при этом не отказывают себе в удовольствии пялиться на мой оголённый живот.

Эвэрли, как всегда, ошибся – мне не нужна никакая диета. Стройности во мне хоть отбавляй, вон как некоторые придурки облизываются. Аж противно.

Я заворачиваю за угол со шкафчиками и иду вдоль школьного коридора до самого выхода на задний двор. Затем миную площадку с пустыми столиками и, обхватив пальцами круглые перила, ловко их перепрыгиваю, грациозно приземляясь на землю. Пройти парочку метров – и я буду в нашем с Хайди укромном местечке. Но, разумеется, на моём пути вырастает чёртов Эвэрли.

– Зачётный пресс, Райт, – гаденько ухмыляясь, скрещивает он руки на груди. – Куда это мы спешим в таком-то виде?

– Не твоё собачье дело, Эвэрли, – хмыкаю я, повторяя его позу. Но если честно, внутри зудит желание натянуть этот чёртов топ до самых колен. Терпеть не могу быть уязвимой.

– Сью?

С другой стороны здания появляется моя Хайди и с тревогой посматривает на нас. Эвэрли тоже глядит на неё, обернувшись себе за плечо. Когда он вновь смотрит на меня, его зелёные глаза горят огнём.

Ясно – понял куда я шла, пока он не перегородил мне путь.

Парень в два счёта оказывается рядом со мной и рычит:

– Могла бы взять вторую порцию грёбанных макарон, не сломалась бы!

– Тебя это не касается, Эвэрли, – холодно шиплю я в ответ. – Шёл красоваться своей новой тачкой перед прихлебателями? Так я тебя не держу!

– Ты… мерзкая, Райт, – морщиться он. – Надеюсь, ты понимаешь, что без этого она бы с тобой не водилась?

Я проглатываю обиду и протестую:

– Мы с Хайди дружим не поэтому.

– Угу, продолжай себя этим утешать. – Парень задевает меня своим каменным плечом и говорит напоследок: – Смотри, не увлекайся, Райт, а то опоздаешь на автобус и придётся до дома перебирать своими тощими ножками.

Я поворачиваюсь в его сторону и успеваю показать ему средний палец, пока он не отворачивается, сжимая челюсть.

Нет, но надо же! Я же ничего ему не говорю о том, что он, пользуясь фишками своей собачьей породы, занял место капитана в команде по регби. Так что, пусть этот мистер-осуждающий-взгляд засунет свой язык в одно место!

Я передёргиваю плечами и ныряю в кусты вслед за своей подругой.

Ла-а-адно. Каюсь, меня и саму бывает накрывают угрызения совести. Но нас и называют вампирами, только потому что мы пьём кровь. Да, мы можем подолгу обходиться без неё, заменять человеческую на звериную, как и закупаться, например, первой-положительной, галлонами в банках крови. Но…

Со вкусом живой человеческой крови ничего не может сравниться.

И если с ней не злоупотреблять, создать чёткий размеренный график, то у того, кто добровольно позволил тебе себя "пить", не разовьётся никакого привыкания. Поэтому всё, что сказал Эвэрли – чушь! Хайди не привязана ко мне кровью, мы с ней очень осторожны, и дружим, потому что искренне любим друг друга. И потом, она сама мне предложила попробовать своей крови, когда узнала правду обо мне и не сбежала, сломя голову и вереща от испуга.

– Эй, Сью, – усмехнувшись, толкает меня в плечо своим Хайди. – Эвэрли вроде и не коснулся тебя, а ты выглядишь, как ушибленная.

– Идёт он к дьяволу, – ворчу я, кидая рюкзак на траву и усаживаясь на него. – Много он понимает.

Хайди хмыкает, соглашаясь со мной, и садится рядом: