Болонка, жалобно взвизгивая, уже почти волоком тащилась вслед за престарелой добытчицей, поскольку нетрезво державшиеся на ногах танцующие пары то и дело наступали ей на лапы. Однако бабулька не обращала на это внимания. Невесть какая норма костей и прочих объедков представлялась ей удовлетворительной на текущий вечер, но своего занятия она не оставляла до самого конца свадьбы.
Случился момент, когда сидевший напротив молодожёнов троюродный брат мужа материной сестры поднял голову со скатерти и, понаблюдав за шнырявшей бабкой, обратился к Чубу:
– Правильно, между прочим, делает старуха. Мясо лучше иметь в объедках, чем в собачатине.
– В каком смысле? – не понял Чуб, чувствуя, как его нутро наполняется несообразным случаю беспокойством. – На что намекаешь?
– А на то, шо нынче у нас на базаре половину собачатины вместо нормального мяса продают.
– Не может быть, – встрял сидевший рядом батя. – Его же проверять должны.
– Значит, подмазывают тех, кто проверяет. Я знаю, потому как сам недавно по заказу цыгана Яшки добыл со своей двустволкой пятерых бродячих кобелей. Он мне полцены за них даёт, а потом дешевше других на базаре торгует.
– Так я же… – отец, икнув, схватился за живот. – Я же у Яшки вот это мясо и покупал… Вдвое, говоришь, меньше даёт? Сколько же, если конкретно?
– Так… позавчера рассчитывались по сто девяносто рубчиков за килограмм.
– Точно… – язык у бати уже заметно заплетался и слова давались ему с трудом. Однако он пересилил себя для последнего возмущения:
– Я у него по двести восемьдесят брал. Ещё радовался, что повезло на такую дешевизну нарваться!
– Ничего, – успокоил сосед. – Собачачье мясо – это не самое страшное, что можно представить. Оно даже считается полезным от некоторых болезней.
Но батя уже не слушал соседа. Зажав ладонью рот, он с полуостекленевшими глазами побежал в огород стравливать неудовлетворительную пищу из желудка.
…Чуб и притихшая Машка успели выпить по три рюмки к тому моменту, когда отец вернулся с мокрой лицевой частью и растолкал вновь захрапевшего на скатерти дальнего родственника:
– Слышь, ты… это… насчёт мяса, что оно от Яшки, собачье – никому только не рассказывай, ладно? Чтобы меня не припозорили по всей станице.
Однако родственник непонимающим тусклым взглядом посмотрел куда-то далеко сквозь него, как бы пытаясь угадать ближайшие сны, которые посетят всех присутствующих после свадьбы, – и ничего не сказал. Лишь выдал несколько бессмысленно-жизнерадостных фистул полуоткрытым ртом. А потом, безадресно оскалившись, уронил голову в хмельное забытьё.
Кто-то выключил магнитофон, и до Чуба внезапно донёсся разговор женщин, которые, отойдя недалеко в сторонку, пускали в воздух клубы сигаретного дыма и точили лясы, обсуждая свои задушевные проблемы. Говорили они громко, приноровившись перекрикивать музыку (видно, по причине помноженной на алкоголь увлечённости бабьим трёпом не приняли во внимание наставшую тишину), так что слышно было хорошо:
– Мне сначала не нравилось, когда муж хихикал во время секса. Один раз даже попросила его не делать так больше, но он сказал, что смеётся не надо мной, а просто вспомнил забавный случай, который был у него в постели с другой бабой… Я обиделась, а он каждый раз продолжал хихикать, как дурак. Но потом я вспомнила, что у меня тоже раньше был один чудик – тот вообще в постели рассказывал стихи. А другой… он ближе к концу ухитрялся так вспотеть, что с него лился пот ручьями – само собой, прямо на меня. И с кончика носа свисала капелька пота, а лицо было такое серьёзное, бровки домиком, и ещё эти ахи-вздохи. Умора… Был ещё один – он молчал, как партизан, почти до самого конца, а потом издавал такой хрип, словно вот-вот задохнётся, аж страшно становилось…
– А муж твой что же – по сей день продолжает хихикать?
– Продолжает. Но ничего, я привыкла, мне это уже давно не мешает.
– Да, мужики – они смешные. В молодости один мой парень очень громко орал, когда кончал, примерно так: «А-а-а! А-а-а-а-а!» А после того как кончит, делал так: «Фр-р-р». И глаза у него становились мокрыми. Я еле сдерживалась, чтобы не засмеяться… Но это ещё что, вот подруга мне рассказывала, что у неё любовник в этот момент обязательно кричит: «О боже!» Хотя муж у неё тоже подарочек ещё тот. Мы с ним как-то раз переспали ради интереса – ну, бабоньки, скажу я вам, рехнуться можно с таким супружником! Его скрючило, когда он кончал, ноги свело судорогой, на губах – пена, бр-р-р! Я уже хотела вызывать «скорую», жутко перепугалась, но, слава богу, его отпустило. И как подруга только живёт с этим припадочным, диву даюсь.
– А я встречалась с одним военным – он во время секса закатывал глаза и высовывал язык почти до самого подбородка. То-то была картинка, оборжаться! А мой нынешний в процессе так старается, что своими движениями постепенно подталкивает меня, и я начинаю биться головой об спинку кровати. Это очень отвлекает. Уж я специально пыталась начинать пониже – он всё равно допихивает меня до спинки! Вечно хожу с шишками на голове.
– В последнее время мужики какие-то неуклюжие. Лично я терпеть не могу, когда мой Юрик во время минета хватает меня за волосы и начинает засаживать со всей дури, как будто это не рот, а бездонная прорва. Верите, несколько раз чуть не блеванула. Да хоть бы догадался подстричь свои заросли, а то ведь щекочутся и чихать охота!
– Так ты ему скажи – он, поди, и не догадывается, что тебе мешает его волосня.
– Нет, рано говорить. Он обещался заслать сватов. Так что повременю пока. Вот если посватается – тогда другое дело: можно будет и обсказаться по всем пунктам. А то ведь меня в постели многое не устраивает. Например частая смена поз напрягает, прямо чувствую себя резиновой куклой. Я же не акробатка, чтобы трахаться с ногами, закинутыми за уши! А ему, видать, нравится чувствовать себя суперским любовникам: то так меня поставит, то эдак перевернёт, то разэдак узлом закрутит. Один раз решил порезвиться, стоя в душе – типа как в кино. И получилась чистая комедия: мы поскользнулись, зацепились за занавеску, упали бошками на кафель, да ещё сверху нас огрело шкафчиком и железной палкой, на которой эта самая занавеска висела. Романтика, едрит-раскудрит! Ладно уж, ничего, я помолчу пока что. Своё получу потом.
– Меня тоже многое не устраивает Я вообще, когда шворюсь со своим боровом, обычно стараюсь представить кого-нибудь другого, покрасивше наружностью, чтобы достигнуть удовольствия. А куда деваться? Надо ведь как-то выкручиваться, ничего не поделаешь.
– Как это ничего не поделаешь? Полюбовника заведи.
– Легко сказать.
– Ха! Легко сказать – легко и сделать. У меня знаешь, сколько мужиков перебывало в постели? Да не меньше сотни. Они ж как дети: стоит только конфеткой сладенькой поманить – толпой прибегут.
– Это точно. У меня тоже никогда с этим не было проблем. Всяких мужчинок навидалась. Один меня чуть не придушил, когда мы занимались сексом – по нечаянности ка-а-ак обнял в самый ответственный момент, уж я подумала: смертушка моя пришла. А когда всё закончилась, он спрашивает: «Ну что, тебе было хорошо?». Больше я с ним не встречалась, ну его в баню, изверга… Ещё один мне всё время уши грыз. Больно, зар-р-раза! Но терпела, поскольку умел, подлец, доставить удовольствие. И ещё был дурик, который очень смешно стонал во время оргазма: этак жа-а-алобно, словно кто-то душит старушку, а она попискивает из последних сил. Я и не сдерживалась – смеялась. Он, между прочим, никогда не снимал носки, просто наотрез отказывался. Говорил, что ему неуютно чувствовать себя совершенно голым… А недавно отхватила я молоденького парнишку с огромным хреном. С ним было супер, пока он не захотел поиметь меня сзади. Ну, я ему дала, но потом до-о-олго ходила враскорячку… Нет, ну это ещё ладно, а вот один раз я крупно обломалась. Жила с мужиком душа в душу полгода. До тех пор, пока он, изрядно выпивши на дне рожденья у моей сестры, не высказал свою заветную мечту: чтоб я ему нахезала на грудь. По-большому, представляете? Вот так-то.
