– Сын? – Борис Дмитриевич смотрит на него, потом на меня ничего не понимающим взглядом – Вы уже познакомились?

– Нет – отвечаю поспешно и ловлю презрительный взгляд мудака.

– Это Вера, дочь Светланы – представляет меня мужчина – Это мой сын – Алекс.

– А Алекс – это Алексей или Александр? – ничего не могу поделать со своим сарказмом, с меня так и льет.

– Алексей.

– Лёшик, значит – протягиваю я и вижу, как глаза парня угрожающе сужаются.

– Какой, бля, Лешик?! – рычит этот индивид – Для тебя я Алекс.

– Сын, что с тобой? Почему грубишь? – Борис Дмитриевич с раздражением смотрит на свое взрослое чадо. Я, незаметно показываю ему язык. Смеюсь тихонько, но как только Борис переводит свой взгляд на меня, тут же скрываю смешок кашлем.

– Эта Холера, то есть Вера, хотела мне что-то показать – он подходит ко мне и хватает за руку, тащит за собой. Я, растерявшаяся от такого напора, безропотно позволяю себя увести – К ужину спустимся вместе – бросает он отцу, и, не дав тому возмутиться, быстро утаскивает меня за угол.

Я тут прихожу в себя и упираюсь пятками в пол, тормозя нашу стремительную пробежку.

– Ах ты, зараза – тихо шипит Лёшик и резко перекидывает меня через плечо. Короткий вскрик – и я вешу вниз головой. Пытаюсь вырваться, но получаю болезненный шлепок по заднице.

– Ах ты, гад! – рычу я, пытаясь его укусить, или хотя бы ущипнуть побольнее. Последнее мне удается так удачно, что он меня чуть не роняет. А потом влетает в какую – то комнату и, щелкнув замком, стремительно подходит к кровати и бросает меня.

Пытаюсь вскочить, но тут же меня пришибает его телом. Я выдыхаю так резко, что голова чуть кружится. Луплю его руками, а он захватывает их и удерживает за моей головой.

– Быстро слез с меня А-ЛЁ- ША – шиплю я, извиваясь как змея, пытаясь выбраться из под этого козла. Он вдруг резко прижимается ко мне бедрами, и я ощущаю нехилый такой стояк. Мамочки! Резко замираю, выдохнув: – Ой…

– Что? Испугалась? – усмехается Лёшик и повторяет движение бедрами – Кошка дикая – переходит на шепот. Его горячее дыхание касается моей шеи. Трется короткой щетиной о мой подбородок, потом зависает низко над губами:

– Что с тобой сделать? Трахнуть, чтоб успокоилась? – слова идут вибрацией по моим губам. Я резко выдыхаю и отворачиваюсь. Он смеется, и вдруг проводит языком по моей шее. Я дергаюсь и начинаю вырываться сильней. Блин, на руках останутся синяки. Он же своими лапищами мне их сломает.

Спасает меня громкий стук в дверь и окрик его отца:

– Алексей! Немедленно открой дверь!

Парень зло рычит и выпускает меня из захвата. Встает, поправляя одежду. Я скатываюсь с кровати, отряхиваясь. Едва он открывает дверь, как я пулей вылетаю из комнаты, во второй раз, чуть не сбив с ног его отца.

Ну, погоди у меня, Лёшенька! Я еще отыграюсь.

Мой бег прерывает мама, схватив за руку. Изумленно приподнимает брови:

– Вера? Что происходит?

– Ничего. Просто неудачное знакомство с «братиком» – язвлю в ответ. Она хмурится и оглядывается. Из комнаты доносятся громкие голоса. Встрял, индюк надутый. Теперь папочка ему будет читать морали.

– Пойдем со мной – мама тащит меня в сторону. Что за нафиг? Мне сегодня все хотят вырвать руки. Смысл тогда было переезжать? Бесит.

Злюсь. Хочется наорать на маму. Если начнет читать мне нотации, свалю нахрен. Поторчу у Катьки.

– Какая кошка пробежала между вами, не успей вы даже толком познакомиться? – злится мама, затолкав меня в комнату. Ага, в тот самый зал, где этот гавнюк обозвал меня воровкой.

– Не знаю насчет кошки, но один пес назвал меня воровкой! – возмущенно отвечаю. Мама растерянно открывает рот:

– Что?

– Вот и у меня было такое же лицо, когда он мне это сказал. Решил, что я хочу спереть эту фигню! – возмущенно тыкаю пальцем во льва.

– Эммм… Может он так пошутил? – неуверенно говорит Моя! Мама. Она что, защищать его вздумала?! Обидно до слез. Моргаю и смотрю на свою родительницу. До нее доходит, что она сказала что – то не то. Делает шаг ко мне, протягивая руки:

– Вер…

– Зачем ты притащила меня сюда? – сипло выдыхаю, сдерживая слезы – Почему уверенна, что можешь решать за меня? Для чего мне тут быть, когда какой – то мудак может меня оскорбить, а моя мать будет вставать на его сторону? Пошутил он, да? Тебе смешно? А мне ни хрена не смешно! – кричу я, срываясь на истерику – Я совершеннолетняя. Имею право жить там, где захочу. А ты вынудила меня переехать сюда. Как ты могла, мам? Продать квартиру, в которой остались воспоминания от папы? Я бы могла там жить.

– Вер, давай поговорим спокойно? – умоляюще просит она. Но мне сейчас нужно побыть наедине с собой. И желательно подальше отсюда.

– Не хочу разговаривать. Пойду, прогуляюсь – выскакиваю из комнаты и по памяти бегу туда, где остались мои вещи. Хватаю телефон и клатч и бегу вниз.

Прочь отсюда. Пошли все к черту. Вернусь, когда успокоюсь.

Мама что-то кричит мне вслед. Не буду останавливаться. Не хочу.

Добегаю до ворот и требую выпустить меня. Охранник сопротивляется и отвечает, что не было приказа.

– Я сейчас вызову полицию и скажу, что меня тут удерживают силой – шиплю на него, и он отшатывается в сторону – Живо открывай!

Немного поколебавшись, мужчина все же выпускает меня. Выскакиваю за ворота и не знаю куда идти. От бессилья хочется выть. Ладно, пойду прямо, отойду подальше и вызову такси.

Упрямо топаю по дороге, продолжая беситься. Все наперекосяк! Как же раздражает. И даже неизвестно куда вызвать такси. Ближайший особняк находится на хорошем таком расстоянии. Я ведь даже не знаю адреса этого дома. Но возвращаться не буду. Сейчас я злая как черт, только поругаемся еще больше.

А потом слышу шаги. Злые такие. Оборачиваюсь. Ага, за мной прется будущий родственник. Пошёл он на хрен, недобратик. Даже отсюда слышу, как он пыхтит от злости. Нарочно отворачиваюсь и решаю продолжить его игнорировать. Ибо нефиг.

– Ты оглохла? – рычит возле меня и дергает за руку. Меня так резко ведет назад, что я почти падаю, успевая вцепиться этому гаду в футболку.

– Чё надо?! Руки свои убрал! – рычу в ответ и сильно луплю свободной рукой по наглой конечности, удерживающей мою руку в тисках. От неожиданности он отпускает и стоит, прожигая меня взглядом.

– Можешь так не смотреть, все равно не испепелишь – фыркаю ему в лицо. Он приподнимает бровь, а потом громко смеется.

– А ты забавная.

– Рада, что повеселила – зло отвечаю и разворачиваюсь, желая продолжить свою «замечательную» прогулку.

– Ну и куда ты пошла? – он топает рядом, больше не пытаясь меня остановить или схватить.

– Подальше отсюда. Можешь валить обратно. В охраннике или няньке не нуждаюсь – отвечаю ему, быстро глянув.

– Мать довела до слез и сбежала. Это так по – взрослому – усмехается он, продолжая идти рядом.

Блин, стрёмно – то как. Вывел меня он, а мама подлила масла в огонь, вот и сорвалась. Нехорошо так получилось. И … плачет? Сердце сжалось спазмом, в горле запершило. Я очень редко видела плачущую маму. Она всегда старалась скрыть свои эмоции. А тут я со своими психами…

Останавливаюсь, смотря на него недобрым взглядом. По его вине мы рассорились.

– А тебя что, папочка заругал и отправил меня вернуть? – язвлю ему, видя как он зло прищуривает глаза – Что? Тебя лишат карманных денег, если вернешься один? – ничего не могу с собой поделать. Хочется мне довести его до белого каления. Вот бывают же такие люди, которые вроде на вид ничего, но стоит им только открыть рот, как сразу понятно: человек – гавно.

– Знаешь, твоему язычку можно придумать достойное применение – шипит он, наступая на меня.

– Своему придумай – огрызаюсь в ответ и начинаю озираться по сторонам. Не нравится мне его дикий взгляд.

– Ищешь пути отступления? – резко подается вперед, хватая меня за талию и дергая на себя. Сжимает так, что моя грудь расплющивается об его грудную клетку.