того, чтобы предотвратить панику.
У Рональда заболел младший сынишка, и он каждый день мо-тался к нему. Он наблюдал со сдержанной горечью за тем, как малыш тает на глазах, и понимал, что ничем не в силах ему помочь.
Допустим, он вывезет его сейчас из Хоккайдо, а что дальше? К кому
он обратится? Кто согласится взять его мальчишку, пока сам он будет пытаться заработать и на лечение ему, и на жизнь всем остальным, и на ремонт корабля в промежутках? Да и оставить семью на
планете он бы не решился: катастрофы случались даже не ежедневно – ежечасно. Сам Рональд смерти не боялся, насмотрелся на нее в
космосе – но то он или даже приятель, который тоже был не прочь
залезть в самое пекло, а как быть с близкими, друзьями, остальными простыми людьми? Как-то раз вечером жена, когда они остались
одни, прижавшись щекой к его плечу, задала вопрос, от которого
у него волосы на затылке встали дыбом: «Рони, мы ведь все умрем?
Нас никто не спасет?» Она говорила с такой тихой обреченностью, 65
Юлия Каштанова
что ему захотелось выть. Нет! Как можно допустить такое?! Они не
заслужили подобной участи! Любой другой в этот миг стал бы винить правительство – за халатность, корпорации – за жадность, родителей – за то, что произвели его на свет, но он просто молчал и с
замиранием сердца думал о миге, когда он останется совсем один…
Наверное, у него не хватит тогда духу даже застрелиться.
Тем злосчастным утром, когда наша героиня рискнула совершить посадку на занесенной снегом планете, Рональд сидел в гостиной, потягивал кофе и без интереса просматривал газету – он и
так знал, что там написано; напротив него, развалившись в кресле, дремал Джефри, вернувшийся пару часов назад с дежурства.
Миссис Дарти приготовила для них завтрак, но оба к нему так не
притронулись.
Терминал заверещал настойчиво и пронзительно, заставив Рональда вздрогнуть от неожиданности: ему до сих пор мерещился
рев сирен с предыдущей спасательной операции, когда они извле-кали из-под лавины заблудившийся пассажирский флайер. У него
до сих пор звенели в ушах голоса людей, звавших на помощь, и стояли перед глазами посиневшие от холода пальцы мужчины, при-жимавшего к груди не то сына, не то внука, окоченевшего от холода. Выжили они или умерли еще по дороге в медцентр, пилот так
и не выяснил… Но воспоминание осталось: слишком ясна и свежа в
памяти была картина.
Рональд не хотел отвечать на звонок, не хотел снова лететь куда-то по срочному вызову. Он устал, измучался и вообще собирался
взять сегодня выходной и посидеть с детьми. Но терминал не умол-кал, а номер, с которого поступил звонок, не был номером диспетчерской или службы спасения, ни же медцентра. Судя по коду, вызывали аж из аппарата правительства. Что им могло понадобиться
от скромного пилота? Им приспичило лететь куда-нибудь? В этом
случае он откажется: его место здесь, с семьей. Он останется с ними
до последнего дня, и ни за какие коврижки не отправится в какой-нибудь райский уголок.
Однако ответить на звонок пришлось, потому что в кресле за-ворочался Джефри, а будить его раньше времени не хотелось – не
стоят эти нахлебники и секунды драгоценного отдыха друга.
– Да? – ответил он таким тоном, каким обычно приглашают
«выйти на пару слов».
66
Тайны Империи
– Рональд Дарти? – донесся с той стороны донельзя знакомый
мягкий баритон, звучавший встревожено и резко.
Из любопытства Рональд надавил на клавишу видеосвязи, дабы
удостовериться. Так и есть – советник Рочестер. Это был один из
немногих клиентов, отнесшихся к нему как к человеку, а не живому
транспортному средству. Они с Джефри несколько раз занимались
срочной курьерской доставкой, с клиентом их свел один старинный
приятель семьи Дарти, подрабатывавший шофером. Он разрекла-мировал приятелей-пилотов своему боссу так, что тот решил их ис-пытать. Не прогадал. Отплатил щедро. Не поскупился и во второй
раз. Когда начались проблемы, устроил их семьи за свой счет в теплом доме в центре города, а захворавших родственников направил в лучшую на планете клинику. Теперь он звонил снова, и Рональд насторожился. Что могло потребоваться советнику? Неужели
одумался и решил улететь подальше из гибнущей системы? До того
он отказался от эвакуации: отправил семью вип-транспортом, а сам
остался на планете. Истинный патриот, в хорошем смысле слова.
– На линии, – подтвердил пилот, сделав вид, будто он принимает такие звонки по сорок раз за день и вообще болтовня с высо-копоставленными чиновниками для него – всё равно что газета к
утреннему кофе. – Чем обязан, сэр?
– Рональд, у меня просьба, очень серьезная, – произнес советник
после паузы, и причиной тому были не помехи на связи: дипломат
явно подбирал выражения. Голос его звучал устало и нервно, но
все с той же железобетонной уверенностью в победе, да и выглядел
он куда лучше, чем в последнем выпуске новостей. Интересно, это
виноваты телевизионщики, или он выяснил нечто такое, что под-няло ему настроение?
– В чем дело? – нахмурился собеседник.
– Возможно, мои слова покажутся странными, и я знаю, что у
тебя сейчас много дел, но прошу тебя, сперва выслушай, а потом
возражай.
– Я весь внимание, сэр, – Рональда заинтриговала манера разговора собеседника: не иначе как тот собирался передать ему на
хранение государственную тайну. Он даже наклонился поближе к
терминалу, отложив газету и опустив руки между колен.
– Я знаю, что вы с Джефри отличные пилоты – сам видел, и могу
за вас поручиться. Нам всем срочно нужна ваша помощь по прямой, 67
Юлия Каштанова
так сказать, специальности… – он помолчал с полминуты, потом понизил голос почти до шепота, и на лице его появилась странная
блуждающая улыбка. – У нас появилась надежда!
Если бы не подсознательное чувство – интуиция, видимо – под-сказывавшее, что собеседник не шутит, Рональд подумал бы, что старик рехнулся на нервной почве. Из врожденной подозрительности
он скорее был склонен предположить второе, но утопающие гораздо
чаще беззаветно верят в то, что рано или поздно их выбросит течением на берег или найдется случайный рыбак, который подплывет
именно туда, где они тонут. Надежда порой гораздо жизнеспособ-нее, чем ее носители, а потому проявляется везде и всюду, где только
могут найтись сухие ветки сомнений для разжигания ее костерка.
И все же пилот посмотрел на собеседника с подозрением, еще
сильнее нахмурив густые черные брови. Подозвав жестом проснув-шегося друга и убедив его присоединиться к беседе, Рональд пристально взглянул в глаза собеседнику.
– Надежда? – переспросил он.
– Не так далеко от вас, в горах – я вышлю вам координаты, если
вы согласитесь – стоит малый имперский разведчик. Человек, который прилетел на нем, согласился помочь. У него есть пассажирский транспорт, но он отказывается лететь за ним в одиночку. Его
условие – высококлассные пилоты, мастера своего дела… – Рочестер
развел руками. – Мне на ум приходите только вы.
Рональд покосился на Джефри, остановившегося за его плечом
– тот красноречиво покрутил пальцем у виска, на что хозяин дома
пожал плечами. Молодой пилот махнул рукой и отвернулся – твое, мол, дело.
– Вы уверены, сэр? – недоверчиво осведомился Рональд. – Вы
ничего не путаете?
– Если старый хрыч решил нас угробить, то пусть скажет прямо, а
не посылает искать пиратов на имперских посудинах под снежными
завалами! – буркнул Джефри, не оборачиваясь. – Так ему и передай.
– Можете убедиться сами, – без тени раздражения объяснил советник. Ему было не привыкать к тому, что его считают сумасшедшим: трудно было не сойти с ума в сложившихся обстоятельствах. Он был
