Настоящим животным, особенно собакам, идея очень понравилась, и со дворов раздался лай, вой, мычанье, квохтанье, ржанье и хрюканье. Стали открываться окна, из которых высовывались удивлённые люди, крутящие головами.

Гадюкинские детки, вдохновлённые успехом, загалдели, заорали, завопили, завизжали, загоготали, зареготали, завыли, загавкали, замычали, заскворчали, заквохтали, закукарекали, захрюкали, замяукали, закрякали, заквакали и заржали ещё громче. Они не стояли на месте, а шли довольно шустро, чтобы успеть до ночи обойти всю деревню.

Каждый школьник отнёсся к своей роли серьёзно и ответственно. Идущие по улицам детки не только галдели, орали, вопили, визжали, гоготали, реготали, выли, гавкали, мычали, скворчали, квохтали, кукарекали, хрюкали, мяукали, крякали, квакали и ржали, но и изо всех сил топали. Поскольку детишек было много, топанье получилось отменным и прекрасно дополняло звуки скотного двора. Можете себе представить этот концерт?

— Что творится? Кто кричит? Почему шум? — раздавались вопросы из открытых окон.

Когда толпа шумящих детишек проходила мимо хлебного магазина, там внутри начался переполох.

— Марсиане напали! — завопил кто-то. — Завтра хлеб будет по тыще рублей! Мне двадцать буханок!

— А мне тридцать!

— А мне на все! И соль тоже!

В полминуты весь товар в магазине был раскуплен. Стойку тоже кто-то уволок, и стеллажи. На следующий день продавщице с директором пришлось покупать новую мебель для магазина.

А детки, ничуть не устав, уже подошли к кафе «Мороженое», но от их топота и грохота в кафе сломались все холодильники, и продавщица, запричитав, была вынуждена раздать всё мороженое бесплатно, чтобы оно не пропало. Ради такого случая детки временно прекратили галдеть, орать, вопить, визжать, гоготать, реготать, выть, гавкать, мычать, скворчать, квохтать, кукарекать, хрюкать, мяукать, крякать, квакать и ржать, и всё Гадюкино было обязано мороженщице десятиминутной передышкой.

Но всё хорошее когда-нибудь кончается, и мороженое тоже кончилось. И детки, подкрепившись, с новыми силами пошли дальше, но сначала поменяли роли, чтобы у каждого была возможность поорать за любое животное. Громко было по-прежнему, но теперь они не галдели, орали, вопили, визжали, гоготали, реготали, выли, гавкали, мычали, скворчали, квохтали, кукарекали, хрюкали, мяукали, крякали, квакали и ржали, а мычали, кукарекали, квакали, галдели, орали, ржали, хрюкали, гоготали, выли, гавкали, мяукали, скворчали, квохтали, реготали, крякали, вопили и визжали.

Это был форменный ужас! Они ходили по всему Гадюкину, чтобы каждый гадюкинец мог насладиться их талантом. Но никому почему-то не нравилось. Все мирные жители схватили телефоны и начали названивать друг другу и в полицию.

В полиции дежурил участковый по прозвищу Пахомыч. Телефон там был древний, советский, дисковый, и от 1000 с лишним звонков он треснул. Пахомыч обмотал его скотчем и сделал единственное, что можно было в такой ситуации сделать: позвонил Матрёне Эмпидокловне, а потом — чтоб наверняка — ещё и Скарапее Горыновне.

Человек он был старый, умудрённый опытом, в полиции начал служить ещё тогда, когда она называлась милицией, и знал: если в деревне Гадюкино случилось что-то с оттенком потустороннего, значит, тут замешаны школьники. А поскольку местных школьников полиция побаивалась, то вся надежда была на директрису и училку русского языка.

Обе на тот момент сидели последними в очереди в парикмахерскую и обсуждали учебную программу. Другие учительницы ещё в полпятого махнули рукой и ушли по домам, а эти две остались, как самые упёртые. И не зря! Их терпение было вознаграждено: смена сегодня попалась на редкость оперативная, и всем девятиклассникам очень быстро сделали модные причесоны. Осталась только одна двоечница, которой внезапно понадобились африканские косички.

И вот наконец последняя косичка была заплетена, счастливая девятиклассница щедро расплатилась маминой карточкой и вышла в фойе, гордо тряхнув новой причей, и обе учительницы, не веря своему счастью, встали с диванчиков и издали радостный возглас, но тут у обеих зазвонили телефоны.

— Алло? — рявкнули обе в трубки, недовольные, что их отвлекают

в такой важный момент.

— Идите быстро на улицу и унимайте своих охламонов! — крикнул Пахомыч по селекторной связи. — Иначе они разнесут всё Гадюкино.

Пахомыча обе учительницы знали — он периодически звал их на помощь для ведения допросов. И конечно, они не могли проигнорировать требование полиции. Схватив сумки и сквозь зубы ругаясь, они выскочили на улицу.

— Проходите, кто следующий? — сказала парикмахерша, но Скрапея и Матрёна уже мчались во весь опор по направлению к шуму и гаму — унимать адептов скотного двора. — Фи, странные какие-то, — пожала плечами она. — Весь день отсидели, а когда подошла очередь — ушли. Не понимаю. Фи.

Детишки меж тем старались от души. Они обошли уже почти всё Гадюкино, и из-за них позакрывались все магазины. Когда они подходили к водокачке, в той от сотрясения воздуха образовались щели, и начался потоп. Дети рассудили, что теперь можно изображать и морских животных, и к уже имеющимся звукам добавились крики чаек и сивучей. Но в пылу представления никто не заметил, что к ним вплотную подобрались две самые опасные училки.

— Заходи с флангу, — шепнула Матрёна Скарапее, — на счёт «два» начинаем. Раз-два!

И они хором с двух сторон закричали во всю ивановскую, перекрывая скотный двор:

— А ну перестаньте сейчас же! Как вам не стыдно! А ещё школьники! Прекратите немедленно этот балаган! Думаете, что раз каникулы — то вам всё можно? А вот мы вам «неуд» за поведение в четверти поставим! Всем! Бессовестные! Родителей позорят! А ну-ка мигом все по домам! И завтра чтоб ничего подобного не устраивали! Ишь!

Детишки так перепугались, что мигом закрыли рты и галопом побежали по домам. В деревне Гадюкино воцарился порядок. Ну, если не считать потопа и пары-тройки разваленных магазинов.

====== 27. Пятый день осенних каникул. Супердискотека ======

Если вы думаете, что все «подвиги» в гадюкинской школе совершались только пятиклассниками и прочими мелкими, то вы ошибаетесь! На пятый день каникул отличились как раз старшие классы — с восьмых по одиннадцатые. Им внезапно понадобилась дискотека, да не какая-нибудь, а супер. Они сшили между собой три простыни и написали масляной краской: «Супердискотека», пригвоздили этот плакат на забор и стали готовиться.

Девчонки пошли краситься, а мальчишки начали таскать на площадь колонки, динамики, усилители и прочее железо. Никто им помещение не выдал, поэтому супердискотеку решили проводить на свежем воздухе, благо осень выдалась поздняя. А больше всего свежего воздуха было на площади — так в Гадюкине назывался незастроенный квадрат сто на сто метров перед магазином «Универвсё». Туда-то старшеклассники и приволокли музыкальную аппаратуру.

Готовиться начали засветло, чтобы успеть к стемнению. Случайный прохожий, идущий из одного кабака в другой, удивлённо спросил:

— А чойта вы тут делаете, а?

Вместо ответа восьмиклассник Свинорезов показал ему пальцем на плакат. Прохожий прислонился спиной к колонке и начал по слогам читать:

— С… су… перди… скот… ек… А! Супердискотека! Ишь, как распустилась молодёжь нынешняя, — и вразвалочку пошёл дальше.

И вот наконец стемнело. Девчонки накрасились и пришли. И супердискотека началась!

— БУМ, — раздалось из всех динамиков. — БУМ. БУМ.

А надо вам сказать, что динамиков было штук сто. Ну или семьдесят, всё равно неслабо. И уши заложило не только у гадюкинцев, но и у жителей окрестных деревень в радиусе сорока километров.

Вначале все подумали, что это военные устроили учения. Но потом вспомнили, что полигона в здешних краях нет, и решили, что это нападение инопланетян. Но, посмотрев на небо, не увидели ни одной летающей тарелки.

— А, так это, вестимо, школьники опять озоруют, — сказали мирные жители и легли спать.