========== 1. Вторжение ==========

Однажды…

Дважды…

И ещё много миллионов раз мы терпели. Всё терпели: ваши мухобойки, тапки, инсектициды. Но наши друзья с планеты Клопендра, прилетевшие в прошлый вторник, открыли нам глаза. И мы больше не потерпим! Вперёд, членистоногие всей галактики!

***

Древняя летопись гласит, что году в две тысячи каком-то (последние две цифры стёрлись) после продолжительного бабьего лета наконец-то наступила осень. Измученные засухой земляне радовались моросящим дождичкам и избавлению от жары. И если раньше поездки на природу означали пикники и посиделки, то с наступлением осенней погоды появилась другая тема: грибы. Белые, польские, подосиновики, сыроежки — ну вы поняли. Просто грибы. (Примечание. Грибы в то дикое время росли свободно, были не пронумерованы и налогом не облагались).

И вот группа студентов отправилась в лес. Было их пятеро — больше в машину не влезало. За рулём сидел двадцатилетний качок Артём, которого все звали Арчи, рядом с ним — некто Сёма, не успевающий по всем предметам и переходящий с курса на курс каким-то загадочным способом, а сзади расположились Сеня, Сеня и Сеня — Ксения, Есения и Арсений соответственно.

Как известно из древних видеолетописей, ни один поход группы студентов в лес хорошо не кончился. В те дикие времена сама фраза «группа студентов пошла в лес» уже наводила ужас, но наша пятёрка почему-то считала, что к ним это не относится. Ребята слушали модную ухающую музыку из двух нот и наслаждались поездкой.

— Ну что, здесь тачку поставим? — предложил Арчи, убавив басы (больше в музыке ничего не было). Он притормозил на живописной полянке, и друзья вышли. Девушки сразу начали фотографировать на телефоны осенние пейзажи и бурно восхищаться красотой природы.

— Я никогда не знала, что простая осина может быть такой прекрасной! — воскликнула Сеня-Ксения. — Листья, как светофор: и жёлтые, и красненькие, и зелёные.

— А вон тут кустик ещё лучше! — вторила ей Сеня-Есения. — Жаль, что я не знаю, как он называется.

— Боярышник, — сказал Сеня-Арсений, известный ботан, умеющий отличать растения не только от животных, но и друг от друга. — Его едят.

— Как можно есть листья? — удивились обе Сени.

— А на нём ягоды растут, — ответил Сеня. — Их и едят.

— Где они? Ни одной нет, врёшь ты всё, — фыркнула Ксения.

— Да они в августе растут, а теперь все отвалились. Октябрь на дворе. Ну что, вместе будем ходить, или разделимся?

— Вместе, — решил Арчи. — А то разбредётесь, ищи вас потом.

И только Сёма таинственно промолчал.

Стараясь идти недалеко друг от друга, ребята начали углубляться в лес. Низко нависшие серые облака усиливали очарование октябрьского леса, добавляя в картину мрачные нотки. Стояла тишина. Воздух был прохладен и свеж, пахло дождём, прелыми листьями и бутерами с колбасой, которые студенты харчили на ходу.

— Ой, я грибочек нашла! — взвизгнула Ксения. — Да какой красивенький — ножка белая, шляпка красная, да ещё и в горошек!

— Модный грибок в прикиде от Гуччи, — сострила Есения, и двадцать минут обе девушки звонко смеялись. Сёма, которого назначили корзиноносцем, положил трофей в корзину, и окрылённая первой добычей группа продолжила поиски.

Арчи вскоре тоже повезло: он нашёл второй гриб. Вытащив его из земли, крикнул:

— А вот ещё один модник, только теперь наоборот: нога красная, а шляпа белая.

Вся пятёрка подбежала рассматривать добычу. Гриб был большой и толстый.

— Трубчатый, — авторитетно заявил ботан Арсений, познания которого в грибах были ограничены понятиями «трубчатый» и «пластинчатый».

— А какой породы? — спросила Ксения.

— Белый, ясно море! Не видишь, какого цвета шляпа?

И гриб полетел в корзину.

Побродив по лесу около часа, студенты набрали полную корзину всевозможных грибов. Были там и кислотно-оранжевые пластинчатые блины размером со сковородку, и тёмно-серые мелкие гвоздики с остроконечной шляпкой, и твердокаменные плоские полукружья, сбитые с берёзы ногой — одним словом, поход удался.

Друзья уже подумывали, не пора ли обратно к машине, но вдруг в глубине чащи увидели покосившуюся, потемневшую от времени и поросшую мхом деревянную хижину. Слой пыли, покрывавший стёкла, не мог скрыть тлеющего внутри холодного синеватого огонька. Трава вокруг хижины была вытоптана. На остатках частокола висели битые глиняные горшки и ещё какие-то круглые предметы, смутно что-то напоминающие. Студенты сбились в кучку, нерешительно поглядывая на непонятную постройку. Повисшая на одной петле полусгнившая дверь так и приглашала войти.

— Домик, — прошептала Есения и зябко поёжилась.

— Какой-то он не такой, — пробормотал Сеня.

— Ребят, может, к машине пойдём, а? — дрожащим голоском предложила Ксения.

— Нет, — тихо, но твёрдо заявил Арчи и сжал кулаки. — Мы должны войти туда.

— Может, не надо? — пролепетала Есения.

— Надо! — Арчи нахмурил брови и для убедительности топнул. Дохнуло холодом, из лесных дебрей начал наползать туман, и заметно потемнело. Но Арчи это не смутило. — Я первый, вы за мной, — скомандовал он и решительно направился к хижине. Ребята с ворчанием поплелись за ним. И только Сёма, как всегда, промолчал.

— Грибов набрали, обратно ехать два часа. Нет, надо приключения на свою пятку искать, — бурчал себе под нос Сеня, а девушки ему поддакивали:

— И не говори.

— Лишь бы куда-нибудь влипнуть.

— Тихо вы! — шикнул Арчи. — По-моему, там кто-то есть.

— Конечно, есть, — пожал плечами Сеня. — Свет же горит.

— Не обязательно, — вступил в разговор Сёма. — Это может светиться гнилушка. Они всегда синим светятся. Или неупокоенная душа, — и он судорожно сглотнул.

Девушки шёпотом взвизгнули. Все тревожно посмотрели на зловещий огонёк, и вдруг из хижины раздался невнятный говор: «Бу-бу-бу…»

Ребята замерли. Арчи сурово оглядел свою напуганную команду и сделал ещё один шаг вперёд, кивком головы приглашая составить ему компанию.

— Но там же кто-то сидит! — просипел Сеня, вытаращив глаза.

— Я знаю, — ответил Арчи и продвинулся ещё на шаг.

— Но ведь невежливо вваливаться без приглашения!

— У нас нет выбора, — процедил Арчи и, распахнув гнилую дверь, вошёл. Вся четвёрка последовала за ним.

Внутри помещение оказалось ещё более неуютным, чем снаружи. С щелястых стен свисали чёрные клочья паутины, в дощатом полу зияли дыры, а то, что некогда было печкой, давно обрушилось и превратилось в груду кирпичей. На одной из стен сохранилась полка, на которой, словно в насмешку, стояла пара детских игрушек: красная рыбка и зелёный лягушонок.

Чувствовался запах мышиного гнезда — впрочем, наши путники не знали, как пахнут мыши, и решили, что пахнет горелой резиной. И вообще атмосфера в хижине свежестью не отличалась. Пыль и грязь покрывали всё толстым слоем, а по углам скопились кучи мусора. На вбитом в стену гвозде висела серая тряпка, когда-то служившая полотенцем. Кто повесил её на этот гвоздь? Чей прощальный взгляд скользнул по этим стенам, задержался на окнах и заглянул в нарисованные глаза игрушек много лет назад?

Узнать это пятёрке студентов было не суждено. Да они и не особо интересовались, потому что у них внезапно возникли вопросы поважнее. Потому как, войдя в хижину, они первым делом увидели не стены, тряпку и разрушенную печку, а сидящую за столом компанию. Вместо свечи на столе лежал включённый диодный фонарь, ошибочно принятый ребятами за гнилушку, а вокруг на лавках сидело четверо гигантских насекомых.