— Становись, — он ткнул лапой в середину круга. Ада послушно встала, и пол ухнул вниз. Стенолаз остался наверху, а кружок с Адой стремительно ушёл в узкий тёмный колодец. У неё захватило дух от падения, но, к счастью, оно было недолгим: через пару секунд движение замедлилось, стало светло, и кружок со стуком приземлился.

Ада, озираясь, сошла с круга, и он тут же бесшумно улетел в потолок, пройдя сквозь камень, как сквозь туман. Она находилась в просторной комнате с четырьмя окнами, занавешенными чёрными шторами. С радостным возгласом она подбежала к ближайшему окну и отдёрнула штору — так соскучилась по солнечному свету, что слов нет! — но была жестоко разочарована: за стеклом оказалась штукатурка. Вместо окон — имитация. Ада вздохнула, села на тахту и стала ждать встречи с мамой.

Кроме фальшивых окон, в комнате было две двери с противоположных сторон, три широких стола со швейными принадлежностями и несколько деревянных стеллажей с рулонами ткани. Это место удивило Аду своей чистотой — после всего, что она тут видела, оно казалось образцом порядка. Из мебели она заметила ещё пару табуреток и шкаф. Почти жилое помещение, даже в каком-то смысле уютное…

Дверь заскрипела, и в комнату ввалилась женщина в широком платье до колен и с замотанным тряпкой лицом.

— Дослужилась-таки до швеи? — приветствовала она Аду резким неприятным голосом. Из-за тканевой маски слова звучали невнятно. — Что ж, молодец. Будем знакомы: я Гаулга.

При звуке этого имени у Ады по спине пробежал холодок. Где-то она его уже слышала, но не могла вспомнить, где.

— Здравствуйте. Я Ада.

— Знаю, — бросила тётка и прошлёпала босыми ногами к столу. Ада вытаращилась, увидев, что из под юбки за ней волочится толстый голый хвост — по форме как у ящерицы, но телесного цвета. Бр-р. — Вот твоя рабочая техника, — Гаулга хлопнула рукой по швейной машинке. — Нитки и иголки вот в этой коробке. Для начала сошьёшь тысячу салфеток — наш владыка не пользуется дважды одной и той же вещью, поэтому салфеток нужно очень много. А потом…

— Подождите! — вскричала Ада. — Но разве меня не отпустят домой?!

— Отпустят, отпустят! — заворковала жуткая баба. — Сошьёшь тысячу салфеток, и сразу отпустят.

— Но Стенолаз мне обещал… И заяц…

— Болтуны оба. Никогда не верь мужчинам. На самом деле, чтобы вернуться домой, нужно сшить тысячу салфеток. Это недолго! Салфетки простые, квадратные. Вот линейка, следи, чтобы все были одинаковые, стороной сорок четыре сантиметра. Сошьёшь — и я тебя к маме отведу! — пела Гаулга, и Ада немножко успокоилась. Может быть, на этот раз действительно всё? Подумаешь, салфеток нашить! После метлы да кухни…

Гаулга возилась у стеллажа, снимая тяжёлые рулоны и укладывая на свободный стол — видимо, понимала, что ребёнку это не под силу. Отмотав от каждого метров двадцать, сказала что-то себе под нос и повернулась к Аде, ожидая ответа.

— Я не расслышала, — девочка покачала головой, показывая на уши. — У вас же тряпка на лице.

Гаулга тихонько засмеялась и размотала тряпку…

Так Ада не визжала даже дома во время истерик. Она ещё не поняла, что не так с лицом Гаулги, а уже кричала во всю глотку и пятилась к стене. А Гаулга смеялась всё громче, явно наслаждаясь произведённым эффектом. У неё было широкое круглое лицо, но глаза располагались внизу, а рот — на лбу.

— Стенолаз тебе вроде уже говорил, что красавцев среди нас нет, — произнесла Гаулга, когда Ада перестала верещать. — Невежливо так себя вести! Мало ли, кто как выглядит? Невоспитанная ты.

— А вы страшная, — тихо ответила Ада.

— Знаешь, почему я такая? Когда я была девочкой вроде тебя, только чуть-чуть постарше, то мечтала быть не такой, как все. И владыка услышал моё желание, и изменил мою внешность. Он очень любит исполнять желания! Иногда исполняет, даже если его не просят. Только потом отработать нужно. Вот я сейчас отрабатываю. Если хорошо попросишь владыку, то он может и твоё желание исполнить. Тебе чего-нибудь хочется?

========== Часть 9 ==========

Впоследствии Ада сама не могла себе объяснить, что толкнуло её на этот поступок. Постоянные обманы, накопившаяся усталость, жизнь впроголодь — наверно, всё вместе взятое. Лицо Гаулги стало просто последней каплей.

— Ничего мне не надо от вашего владыки! — кричала девочка, сбрасывая со стола коробку с нитками и прочие мелочи. — И шить ему салфетки я не буду! Вообще не буду ему служить! Вы мне только обещаете, что отпустите домой, а сами обманываете. Я вам больше не верю! — и она рванула пряжку ошейника.

— Она сняла ошейник, — бесцветным голосом сказала Гаулга, и тут же со всех сторон раздался топот. Ада замолчала, стоя с ошейником в руке посреди комнаты. Через минуту из фальшивых окон полезли старые знакомые: кукла, Красная Шапочка (которая теперь была в костюме снежинки) и прочие. Они окружили Аду, сверля её пристальными взглядами.

— Надень, — велел заяц.

Вместо ответа она бросила ошейник на пол.

Существа зароптали.

— Судить её! — крикнула кухарка.

— ДА-А-А! — откликнулись хором остальные.

— Считаете ли вы виновной эту девочку, почтенные слуги? — торжественно спросил заяц.

— СЧИТАЕМ!

— Как по-вашему, заслужила она наказание?

— ЗАСЛУЖИЛА!

— Ты слышала это, глупая девчонка? — обратился заяц к Аде.

— Ну, слышала. Не глухая, — фыркнула она.

— Какая невоспитанная! — заохала Гаулга, схватившись за свою кошмарную голову, и остальные тоже заохали, будто не в силах поверить, как можно быть такой невоспитанной. Особенно старалась кукла — в кривлянии ей не было равных.

— Именем нашего владыки лишаю тебя всех достижений и приговариваю к низшим работам! — громогласно объявил заяц. — С этой минуты будешь носить неснимаемый ошейник. Кто отказывается носить ошейник добровольно, на того его надевают принудительно!

Он выхватил из кармана медный обруч. Ада попыталась убежать, но кухарка и Гаулга вцепились в её руки, не давая сдвинуться с места. Секунда — и на шее девочки сомкнулся металлический ошейник. Заяц повернул ключ, и Аду отпустили.

— Неснимаемый ошейник надевают только на строптивых рабов, — пояснил заяц. — Ты была почти у цели, тебе оставалось поработать лишь пару дней, и тебя бы вернули к матери. Но ты предпочла устроить скандал и скатиться на низшую ступень. Теперь ты не скоро увидишь родной дом. Прежде чем тебе вручат метлу, можешь высказать одно своё желание.

— Мой мешок. Вещи, которые я нашла в мастерской. Можно взять?

Они стали переглядываться, будто советуясь между собой.

— Я думаю, девочка имеет право на мешок с чужими обносками, — ехидно сказала Снежинка.

— Я тоже ничего не имею против, — с важным видом кивнула кукла. — Ветошь ей пригодится. Должна же она чем-то перевязывать свои стёртые руки! — и забилась в припадке хохота.

— Бери, — разрешил заяц. — Только найдёшь ли ты его?

— Так и быть, я принесу, — прокряхтел Стенолаз, наклонился набок и упал в стену. Вскоре он вернулся с Адиным мешком. — Держи свои пожитки, — мешок упал к ногам девочки, — и вспоминай, как хорошо тебе жилось под моим началом.

— Да уж, лучше некуда, — хмыкнула Ада и повесила мешок на плечо.

— Довольно разговоров, — отрезал заяц. — Бери веник и отправляйся на работу. Но теперь ты будешь подметать не двор, а дворец. Дворец из ста семнадцати комнат, который ты должна будешь подметать ежедневно. И попробуй упустить хоть пылинку!

Он топнул ногой. Раздался гул, комната затряслась, и они все бросились наутёк, исчезая в стенах. Ада тоже побежала, но, в отличие от своих тюремщиков, проходить сквозь стены не умела. Комната перекосилась, посыпалась штукатурка, и девочка отступила, вертя головой в поисках убежища. Дверь! Ада кинулась в спасительный проём. Успела в самый последний миг: комната с грохотом обрушилась у неё за спиной.

Ада вскрикнула и упала, закрыв руками голову. В ноздри ударила пыль, и девочка вскочила. Зажмурилась, задержала дыхание и на ощупь пошла вперёд, выставив руки. Когда терпеть стало невыносимо, вдохнула и, о чудо, воздух был свежий! Она открыла глаза и ахнула.