— Что ты подсыпала в кофе? Меня распирает от энергии! — хохотнул он, застегивая пряжку ремня и пытаясь привести себя в повседневный вид.

Натали, спешно вернувшись за стол, лишь загадочно пожала плечами. Том мягко скользнул взглядом по плавным линиям ее тела, старательно упакованным в бесформенные домашние штаны и растянутую футболку. Удивительно, как она умудрялась выглядеть соблазнительно даже в обносках. А может дело не в том, во что она была одета?

— А нужно было что-то подсыпать? По-моему у тебя и так всё прекрасно получается, — слушая, как шумит кофемашина, отозвалась девушка.

— Ты правда скучала по мне?

— Нет, не правда, — хитро глянув ему в глаза и ехидно подмигнув, фыркнула она. Томас, справившись наконец с дрожью в коленях, подошёл к ней, и обняв, тихонько зарычал в ухо.

— Врушка… Моя удивительная женщина… Ты ведь моя?

— Я даже не знаю, что на это ответить… — вдруг растерялась Натали, — Всё зависит только от того, как ты сам считаешь.

— Я считаю, что ты моя.

— А ты? Что на счёт тебя?

— Не понял… — честно признался он, наливая в две кружки подоспевший кофе. Натали внимательно наблюдала за его действиями.

— Не подумай, что я зануда, но думаю, что было бы неплохо расставить точки над «и». Ну так, чтобы я сама понимала, кто ты для меня.

Томас внутренне напрягся. Этого разговора он старался избежать, ну или хотя бы отложить до момента решения проблемы с Зави.

— А кто я для тебя? Как ты сама считаешь?

— Я не уверена, что тебя интересуют серьёзные отношения, — осторожно озвучила Натали тревожившую её все это время мысль.

— Продолжай… Интересно услышать твое мнение…

— Ты слишком занят своей карьерой, чтобы строить что-то серьезное. Но и отношений ты хочешь, только чтобы они тебе не мешали. Так ведь?

Томас молчал. Натали поняла, что отступать было уже некуда.

— Я не вправе требовать от тебя стабильности. Просто хочу сказать, что ты мне дорог. И в тож же время я боюсь к тебе привязаться.

— Почему? Я, по-твоему, не достоин этого? — он вдруг по-детски ощутил себя обманутым. Словно на кассе в супермаркете ему пообещали шоколад, но не купили, сославшись на отсутствие денег.

— Я не это имею ввиду… Черт, никогда не умела выражать мысли… Короче… Я боюсь, что полюблю тебя, а потом будет очень и очень неприятно.

— Я не знаю, что тебе на это ответить. Моя жизнь похожа на пороховую бочку, и как-только в ней происходят какие-то изменения, об этом сразу же узнают фанаты. Знаешь, скольких нервов мне стоили все прошлые отношения? И скольких походов к психологу?

— Том, ты как рыбка в аквариуме! Все смотрят… Стучат по этому чертовому аквариуму… Это жуть, как здорово, если ты понимаешь о чем я! Но это — издержки твоей работы. И ты должен был быть к этому готов, — всплеснув руками, произнесла она. Томас внутренне сжался в тугой комок. Неужели и ей от него нужен только статус в отношениях? Неужели это какой-то замкнутый круг из которого нет выхода.

— Пойми же ты… Я не был готов к тому, что и мою личную жизнь будут выносить на всеобщее обозрение. И я боюсь, что это может быть проблемой для нас с тобой…

— Господи… Неужели ты решил, что я собралась за тебя замуж? Том, ну не смеши, ей богу. Мы с тобой совершенно не годимся друг другу в супруги точно.

— Это ещё почему?— вдруг возмутился он, ощутив болезненный укол куда-то под сердце. Неужели она что-то узнала о его нынешнем положении и теперь пытается дать попятные? Бросить его в такой трудный период! От этой догадки невыносимо запульсировало в висках.

— В каком смысле — почему? Мне кажется это и так понятно. Кто ты и кто я? Да тебя засмеют, окажись я рядом. Будь я хотя бы из высших кругов, или как это у вас называется, то еще куда ни шло. Но я. Я?! Да нет… Как говорят у меня дома — не по Сеньке шапка, — Натали злилась саму на себя, говоря ему все эти слова, но понимая, что иначе нельзя. Лучше сейчас, чем тогда, когда уже будет отвратительно больно и гнусно даже думать об этом.

— Да мне откровенно наплевать кто ты, и из каких кругов там! Хоть из касты неприкосновенных! И плевать, что кто говорит! — вдруг вскричал он, напугав дремавших на диване собак. Те вскочили и поспешно бросились ему в ноги, вертя хвостами, — Я никогда не чувствовал себя лучше, чем с тобой, и я не готов с тобой расстаться. Ты — все, что мне сейчас представляется надёжным.

— Я не говорю тебе о расставании, Томас, — мягко произнесла она, положив руку ему на предплечье и заглянув в глаза, — Я говорю тебе о том, что врядли нам когда-нибудь доведется стать семьёй.

— Это ты так решила? — повысил голос он, вдруг отчаянно понимая, как дорога она ему стала.

— Горе моё, ну зачем эта драма? Нам ведь хорошо вместе? Зачем что-то усложнять?

— Нет, я точно схожу с ума… Я так и знал, что никому нахер не нужен, — горько скривив рот, он отшатнулся от Натали. Та с вызовом взглянула ему в глаза.

— Ну ты совсем дурак, да?

— Нет, но близок к этому. Ты виновата в том, что я схожу с ума, — рявкнул он, меряя шагами расстояние от кухни до гостиной, — Ты появилась в моей жизни, как снег на голову, и я думать не могу больше ни о чем, кроме как о тебе! Я знаю, что поступаю неправильно из-за тебя с… С другими. Я должен испытывать за это чувство вины, но я его не чувствую!

Натали следила за мужчиной не отрывая взгляда. Кажется, болевая точка была найдена. Виной всему внезапно посетившее его чувство нежданной привязанности.

— Я должен быть виноват перед остальными, должен чувствовать себя неправым, но мне плевать! Я чувствую, что не смотря на то, что поступаю плохо, мне хорошо от этого. Это не правильно ведь, да?

— Вот оно в чем дело…

— В чем? Ответь, если понимаешь.

— Скорее, догадываюсь… Ты столько времени жил по правилам, что теперь боишься оступиться. Софиты и пристальное внимание мира сделали из тебя не актёра, а марионетку. Готов жить по правилам дальше, лишь бы не нарушать зону комфорта, не смотря на то, что тебя это не устраивает. И, думаю, что дело не во мне. Просто ты, наконец, повзрослел и хочешь жить так, как хочется тебе, а не окружающим. Но мир зажал тебя в тиски… — голос Натали звучал как высшее правосудие, открывая ему двери, которые он сам боялся открыть. Неужели все на столько просто.

— Пойми, что как-только я делаю что-то вне этих стен, вне твоего общества, все становится только хуже! И на днях я разрушил, и сейчас продолжаю разрушать жизнь одного хорошего и близкого человека…

— Ты говоришь о женщине, верно?

Томас прерывисто вдохнул, чувствуя грядущий скандал. Боже, за что это всё?

— Тогда может тебе, прежде чем строить хоть какие-то отношения — с ней или со мной, или еще с кем-то — стоит сперва разобраться в себе? — спокойно спросила Натали, чувствуя, как внутри закипает ревность. Ревность? Что за глупости… Она изначально знала, что эти отношения обречены, так что же теперь удивляться. Да и о каких отношениях может идти речь, если он — звезда мирового масштаба, и уж кого-кого, а поклонниц у него всегда достаточно. Этого она не могла не понимать. Хоть каждую ночь меняй на новую. Натали злилась на себя, понимая, что не смотря на свои собственные запреты, все же влюбилась в него. И влюбленность эта была какой-то взрослой… Принимающей его таким, как есть. Или обреченной, и потому спокойно глядящей на ситуацию.

— Нат… Натали… Я запутался, честно. Знаю только, что дороже тебя у меня никого нет.

— Может, тебе это кажется?

— Зачем ты так говоришь?

— Томас, ну мы же оба не дети, чтобы играть в романтику? Мы оба, я так точно, понимаю, что ты не можешь принадлежать одной женщине. Ты — актёр, ты играешь роли даже в жизни. Вчера ты был затравленным зверьком, приползшим ко мне на порог с изорванной душой… А сегодня ты — подросток, запутавшийся в своих романах. Кем ты будешь завтра? — горько произнесла Натали, понимая, что не сможет продолжать с ним общаться, пока он не наиграется в эти домашние спектакли, — Я не могу каждую минуту думать о том, кто со мной сейчас. Я хочу лишь, чтобы рядом, не важно, под каким соусом — парня, случайного любовника, сожителя или мужа — был настоящий ты. А не вот это вот всё…