— Вы не против?
— Я так понимаю, что голосовать уже поздно, — отозвался враз охрипшим голосом, Роберт. Натали несколько напряглась, когда крепкая мужская рука тяжело легла ей на бок, соскользнув со спинки дивана, ощутимо прижав. Сердце девушки учащенно заколотилось. Роберт, чуть покосившись на Натали, еле заметно ухмыльнулся. Ощущать под рукой упругое женское тело было бесконечно приятно. Если до этой минуты Роберт старательно всматривался в сюжет фильма, то лишь ее голова коснулась плеча, он совершенно забыл и название картины, и сюжет, и собственные мысли. Они предательски потеряли плавность хода, вытеснившись из сознания куда-то на периферию, словно стайка вспугнутых мальков бросается в рассыпную перед хищником. На их место пришли яркие образы, навевающие совершенно не рабочее настроение. В груди больно ухнуло сердце, словно подпрыгнув, и принялось с утроенной силой гонять кровь по телу. Бросило в жар. Чертова девчонка! Совсем с ума сошла! И ведь совершенно не боится и доверяет ему… Ненормальная. Роберт мысленно прикинул, когда последний раз спал с женщиной, и понял, что конфуза не избежать. Работа сжирала всё его время, оставляя возможность для удовлетворения потребностей тела лишь пару раз в месяц, и сейчас поступок Натали заставил его чувствительно прикусить язык, лишь бы отвлечься от растущего с угрожающей скоростью возбуждения. М-да. Ужин, ленивое валяние на диване… Вот дурак, так дурак… Ты же попался на эту удочку, как сопливый щенок. И так наивно, что просто стыдно сознаться. Хотя, разве не нравилась она тебе? Нравилась… И хотел бы большего, чем это невинное, на первый взгляд, валяние на диване, но не сейчас, пока дело не завершено, и давит на сознание. Давай уж не будем душой кривить. Иначе не пустил бы ее на порог своей квартиры. Только уже поздно посыпать голову пеплом, и сетовать на несвоевременность событий. Надо было сразу оставаться в офисе и не соглашаться на аргументы Саманты, ведь знал же, что любое прикосновение вызовет нечто подобное… Натали определенно нравилась ему и заставляла бороться с чувством долга и бешеным физическим желанием. Понимая, что мысли совершенно сорвались с места в карьер, унося с собой контроль и хладнокровие, он принялся принудительно перебирать в голове самые поганые моменты жизни, стараясь отвлечься от дразнящего аромата женского тела. Приятная тяжесть на плече, тепло нежной руки, осторожно касающейся его груди и отчетливо упирающаяся в бок девичья грудь не оставляли ни малейшего шанса на победу над собственным телом. Запах волос щекотал ноздри и ее такая наивная близость заставляла сердце все сильнее гнать кровь от мозга к тазу, практически пережигая предохранители. Согнув ногу в колене, и подтянув ее на диван, чтобы закрыть Натали обзор, он мысленно поблагодарил создателя широких спортивных брюк за разработку. Черт бы их всех побрал, и вообще все побрал бы! Если сейчас он поддастся собственному желанию и пойдет на поводу соблазна, непременно наступит момент, когда работать дальше над делом он не сможет: оно превратится в личное, и придется выбирать. А выбирать Роберт не хотел. Да и что он может дать ей, кроме самого себя? Кроме этой унылой квартирки? Ничего. Так что он ни чем не лучше Уильямса, хотя тот был при деньгах в отличие от него. Стиснув зубы и прикрыв глаза, он досчитал до десяти, представляя, как на каждый счет отводит казенную часть винтовки, вставляет боевой патрон в патронник, досылает его и производит прицельный выстрел по мишени… И таких выстрелов необходимо произвести ровно десять, чтобы сбить физическое желание. Так учили снайперов. Так учили его… Он старательно зевнул, прикрывая острые белые зубы кулаком. Сон, как рукой сняло, хотя несколько минут назад он усиленно боролся с Морфеем, почти проиграв.
Чего она от него хотела — не знала в эту минуту и сама. Оказаться в одной постели? Вот он, прямо тут. Даже не сопротивляется ее глупой провокации, но уже, кажется, спит… Или старательно делает вид. Натали взглянула ему в лицо. Роберт Таннер спал, откинув отяжелевшую голову на подлокотник дивана, и прижав к себе огромной мускулистой лапищей ее кажущееся в сравнении с ним хрупкое тело. Дыхание мужчины было ровным и глубоким, даже черты лица смягчились, губы чуть приоткрылись, обнажая ровный край по-хищному острых зубов. Натали осторожно выбралась из-под его руки, с некоторой нервозностью окидывая мужчину взглядом. Лежать вдвоем на узком продавленном диване было очень неудобно, хотя и безусловно приятно. Странное ощущение… Скользнув глазами по расслабленному лицу детектива, ей отчаянно захотелось прикоснуться к нему. Натали с трудом боролась с этим желанием, уже занеся руку над ним. Пальцы легко скользнули по высокому лбу, разглаживая тонкую морщинку, и поправляя упавшую темную с проседью длинную прядь. Она провела указательным пальцем по отчетливо выпирающей надбровной дуге, еле касаясь. Мужчина глубоко и шумно вздохнул, поворачиваясь спиной к телевизору, сгребая в охапку диванную подушку и прижимая ее к груди. Натали смутилась, и торопливо отняла руку от его лица.
Роберт прислушался к мягкой поступи девушки, уходящей в спальню. Поправив настойчиво и крайне болезненно напомнившее о себе достоинство, тяжело вздохнул. Нет, нет, и еще раз нет! Никаких смешений работы и личного, не сейчас. Вот закончим с этим Джэй-точка-Тэ-точка-Уильямсом, и тогда, возможно, он пригласит ее выпить вина и посмотреть какое-нибудь кино. Только не на этом чертовом скрипучем диване…
В кабинете Ходелла тихонько стучал метроном. Роберт равнодушно наблюдал за порывистыми движениями Уильямса, нервно перемещавшегося от стола к окну.
— Кофе?
— Черный, без сахара.
— Как можно пить кофе без сахара? — скривился Джеймс, подставляя кружку под сопло кофемашины. Она загудела, нагревая капсулу.
— Прекрасно… Итак?
— Надеюсь, мы решим сегодня наш вопрос, — Джеймс с надеждой взглянул в лицо Таннеру. Взгляд детектива был непроницаем, словно тот смотрел сквозь него в стену. Неприятное ощущение. Поставив перед ним кружку с ароматным кофе, Джеймс так и не решился сесть в кресло. Стоя он чувствовал себя увереннее, позволяя себе глядеть на детектива сверху вниз в прямом смысле. Кажется, на мироощущении детектива это никоим образом не отразилось: он протянул широкую квадратную ручищу к кружке и отпив кофе, удовлетворенно облизнулся.
— Хороший кофе. Благодарю, — Роберт преувеличено лениво наблюдал за Джеймсом, продолжая играть роль тупого и неповоротливого бугая. Это было удобно, и одновременно заставляло без того нервничающего актёра дергаться по несуществующему поводу.
— Мистер Таннер, поймите меня правильно. Я устал от этих скандалов с фанатами. Я устал от бесконечного преследования. В конце концов, я тоже человек и имею право на личную жизнь.
— Разве Вам кто-то отказывал в этом праве? — уточнил Таннер, не очень понимая, к чему клонит Уильямс. Тот замер посреди кабинета, приняв эффектную позу. Высокий, тонкий, почти прозрачный, при этом кажущийся еще выше из-за своей худобы, плавные артистичные, отточенные движения ухоженными руками. Пассы в воздухе словно продуманы до миллиметра. Роберт невольно потер небритый третий день подбородок. Да уж, сравнение не в его пользу, черт бы побрал этого актера. Утром, пока Натали спала, он, стараясь не шуметь, выскочил за порог квартиры так и не успев побриться. Чем быстрее закончится эта возня с делом Хоупс и Уильямса, тем быстрее он, Таннер, сможет выкинуть из головы в том числе и Натали. По крайней мере с самого утра он думал именно об этом.
— О, нет… Безусловно я не к этому веду. Я веду к тому, что на самом деле ничем от Вас, мистер Таннер, не отличаюсь…
— Ошибаетесь, мистер Уильямс. Мы с Вами совершенно разные. Не мне Вас учить, но скажу точно, что такого как Вы я бы опасался, и на пушечный выстрел не позволил подойти, — жестко глядя в глаза, отозвался Роберт. — Такие как Вы — балласт… Вы не способны принять самостоятельное решение, не посоветовавшись с кучей Ваших адвокатов и агентов. А после — перепроверив их решение у астрологов или цыган, лишь бы оно не влияло на Вашу карьеру. Вы зависимы от того образа, что сами создали. Я — нет.
