Второй шанс для героя
вершенству. Стыд и боль, перемежаемые мерзостным ощущением
совершенного злодеяния и бессилия терзали сильнее, чем пыточ-ные орудия палача. Хотелось взвыть, но сил не осталось, и давать
повод для злорадства врагам он тоже не желал. Как же быть? Надо
выбираться и спасать подругу или хотя бы друзей предупредить…
А вдруг они угодили в ловушку или уже мертвы. А Хуан? Что он
может сделать, когда меч занесен уже и над его головой, несмотря
на высокое положение…
Что бы Генри не делал, как ни старался направить мысли в
иное русло, они всё равно, так или иначе возвращались к Элеоноре.
Картины из прошлого приходили одна за другой: начиная с момента
их знакомства в игре, когда он и лица-то ее не видел, потом – встреча
игроков, потом – путешествие уже здесь… Сильных женщин он слегка опасался: от них не стоило ждать снисхождения или поблажек, но
на его памяти она лишь дважды перегнула палку, и оба раза потом
оказывалась права! Ну, почему, почему он ей тогда не поверил? Ему
не страшно было умереть ради друзей – страшно было оставлять их
в беде и понимать, что его гибель ничего не изменит.
Раз за разом всплывала в памяти картина на дороге, когда их
схватили. И взгляд подруги, в котором не было ни капли укора…
Ведь если бы она бросила ему в лицо обвинения, он готов был за-щищаться, но ее «Это ничего», произнесенное спокойным, ласко-вым голосом, каким она обычно разговаривала в чате с друзьями, резануло будто сталью по нервам. Почему она на него не рассердилась? Почему не выговорила ничего? Непонятный человек… Кто
знает, как бы он сам поступил, окажись он в ее шкуре. Способен ли
был на такие внешне хладнокровные, выверенные шаги?
Снаружи медленно опускались сумерки, и скоро в камере сделалось совсем темно. Генри ощупью добрался до импровизированного
ложа и рухнул навзничь на солому, как будто это были роскошные пе-рины в замке его подруги, где он проснулся в первое свое утро в этом
неизвестном жестоком мире… Наверное, в чём-то более жестоком и
требовательном, чем его родной. Это произошло совсем недавно, а казалось, что пролетели несколько лет! С ума сойти можно!..
Рука сама собой нащупала маленький металлический кружок
под рубашкой… Медальон! Если повезет, друзья узнают, где он.
37
Юлия Каштанова
Вот только успеют ли? Да лучше б они спасали свою жизнь и жизнь
королевы. Лучше пусть он погибнет с честью, останется в этой земле навечно, а не будет жить с таким клеймом…
Мысли начали разбегаться. В углу заскреблась мышь, но Генри не стал ее гонять и вообще обращать внимание. Усталость давала о себе знать, хотя именно «спать» (то есть, спокойно отдыхать) в такой обстановке не хотелось совершенно. «Эх, Элка, плохой из
меня получился рыцарь…» – подумал его, сжимая в ладони металлический кругляшок, после чего его сознание провалилось во тьму.
*** Элеонора наконец осталась одна, и у нее появилась возможность подумать: до этого ее постоянно донимали то слуги, то по-хитители, то просто посторонние люди, хотя с последними ей общаться старались не давать. К несчастью, ее враги были достаточно
проницательны, чтобы ожидать от нее какого угодно смелого и неожиданного хода. И правильно делали, сволочи!
Она не знала, что стало с Генри и остальными – знала только, что они живы. Друзей они так и не встретили, и, скорее всего, те просто опоздали. Она почему-то была уверена, что засаду они
обошли… Но что там с Хуаном и теми, кто остался в Мадриде? Они
ведь даже не ведают, в какой опасности оказались!
Элеонора оглядела комнату: мебель и стены были обиты шел-ком с золотым шитьем, ручки и отделка также сияли позолотой и
перламутровыми вставками. Да, держали ее в роскоши, и со стороны казалось, что ей нечего больше желать. Не было самого главного – свободы. И не было определенности.
На столе был сервирован ужин, но глава Грандов к нему не
притронулась; ни есть, ни спать не хотелось, хотя она в таком состоянии пребывала уже почти сутки. Мысли крутились в голове самые разные: часть их них – неизменно о побеге, другая – о друзьях, а больше всего ее волновала судьба верного защитника. Ведь не
трудно было догадаться, что после всего произошедшего его едва
ли оставят в живых. Или Господь всё-таки дал ему шанс, и он вырвался из ловушки? Может быть, он уже на пути к Мадриду или
встретился с их отрядом и теперь ищет ее? Ей хотелось верить в
38
Второй шанс для героя
лучшее, но рассчитывать на это не приходилось. Даже такой сильный человек, как Генри, едва ли мог с легкостью справиться с такой
оравой бандитов, тем более без оружия. Она видела, как над ним
издевались, и ей было больно от того, что она не может мерзавцам
помешать… А потом это его странное извинение… Элеонора по-нимала, что друг считал себя виноватым… Она попыталась подбодрить его, но, похоже, достигла совершенно обратного эффекта.
Однако сожалениями ни себе, ни другим не поможешь. Надо
было изобретать план спасения. Но как? Подкупить охрану или по-играть на ее честности и верности престолу? Для этого надо сперва
установить с ними хоть какой-то контакт и не в присутствии похи-тителей. Она уже знала почти наверняка, кто замешан в заговоре, и
нисколько не сомневалась, почему они так ненавидят ее помощника, и почему им не выгоден союз между старыми конкурентами – Ре-конкистой и Альянсом. И мало ли еще какую ложь могли передать
остальным, выдавая не просто за истину, а за ее собственные слова.
Впрочем, о чём это она?.. Не отвлекаться! Первое дело – побег…
Дверь скрипнула после короткого стука. Тот, кто находился
за нею, явно не собирался дожидаться приглашения. Еще бы – он
хозяин и дома, и положения, потому может себе позволить себя вести подобным образом. Ведь это снаружи он – преступник, а она
– королева, а здесь он – победитель, а она – его трофей. Пусть и победил он не сказать чтобы честно…
– Мадам, – «тюремщик» с издевательской небрежной галант-ностью поклонился, – прошу прощения за вторжение.
Он пододвинул к себе стул и сел, опять же, не дожидаясь разрешения, всем видом стремясь показать, кто здесь главный, а потому может себе позволить унизить даже особу много выше его. Будь
на месте Элеоноры Ладрон или Эмилио Вальдес – они наверняка
пообещали бы негодяю «встречу в бою» по возвращении домой, но
«альянсовских задир» с нею, к несчастью, не было.
– Что вам угодно? – не удостоив гостя и взглядом, безразлич-ным тоном осведомилась она. Ей не хотелось сейчас беседовать с
негодяем, тем более что она была уверена – причин его появления
может быть только две: или пришел шантажировать, или издеваться. – Я не желаю никого видеть.
39
Юлия Каштанова
– Зато я мечтал увидеть вас и узнать, в добром ли вы здравии
и хорошо ли с вами обходятся.
Элеонора вовремя поймала себя на желании рявкнуть: «Убедился – проваливай!». Королева не должна вести себя как просто-людинка, и она продолжала молчать. Тишину нарушал лишь шум
ветра за окном, потрескивание свечей и поскрипывание кресла под
незваным гостем-хозяином.
– Не желаете со мной говорить, Ваше Величество? – в голосе собеседника слышалась издёвка. – Отчего же? Я чем-то Вас прогневил?
